Устройство внутреннего человека, таким образом, включает: душу, дух, сердце, ум (разум, рассудок), память, совесть, воображение, фантазию, волю, способности, чувства - [Урысон, 1995, 1999б], нутро, чутье, нюх, мозг (мозги), инстинкт, интуицию – [Пименова, 1999] и печень (печенку, печенки) и грудь (метонимический заменитель сердца) – [Шмелев, 1997, 2002].
Наиболее распространенная классификация органов «душевной» жизни строится с учетом их природы. Одни концепты, например сердце, печень, мозг, относятся к материальным, реально существующим органам, которым наивное сознание приписывает дополнительные, имеющие отношение к психике человека функции. Другие (душа, ум идр.) - к квазиорганам - нематериальным «представляемым»органам психики. Типология, предлагаемая Е.В. Урысон [Урысон, 1995], выявляет сходство «представляемого» органа с обычными, материальными. Душа, например, обладает всеми признаками типичного органа человека, а воля, способности имеют лишь два таких признака. У остальных органов количество «анатомических» признаков колеблется от трех до шести.
В ЯКМ также заложено представление об иерархии органов «внутреннего» человека и их взаимосвязи. Так, в паре голова – сердце (представляющей в языке оппозицию 'рациональное - эмоциональное') 1-му концепту приписывается контролирующая функция. Разум призван управлять сердцем (сердце разуму послушно), хотя в то же время язык и сознание допускают ситуацию, когда чувства берут верх над разумом (кровь бросилась в голову, где голова – квазисиноним разума) [Шмелев, 1997]. По той же причине сема «сознание как следящее устройство» регулярно входит в структуру значения лексем, обозначающих различные состояния человека [Апресян, 1995]: в парах типа паника – страх, потерять голову – растеряться левые элементы в отличие от правых указывают не только на бóльшую интенсивность состояния, но и на его выход из-под контроля разума.
Наивная «анатомия» дополняется наивной «физиологией»: внутренний человек представлен в языке не просто как структура – набор особым образом организованных органов «душевной» жизни, но и как сложная система – целостный организм, жизнедеятельность которого обеспечивается согласованной работой и взаимодействием нескольких систем («Интеллект», «Желания», «Эмоции»), локализующихся в определенном органе, приводящем человека в соответствующее состояние или формирующем нужные реакции организма [Апресян, 1995]. Функционирование этих систем не является автономным, оно тесно связано с работой систем «внешнего» действия и еще двух особых сил – воли и совести: интеллектуальные действия связаны с восприятием (ср.: Из письма мне стало понятно, что…), желания – с волей (ср.: Волен поступать, как хочешь) и т.п.
Итак, в ходе изучения языковых концептов психики под данным углом зрения внутренний человек предстает в виде сложной системы органов «душевной» жизни (систем и подсистем), совместно с обычными органами и системами человеческого тела обеспечивающих возникновение, развитие и проявление различных психических реакций и состояний.
2. Внешние проявления (симптоматика) внутреннего человека. Представление о внешних проявлениях внутренних состояний и качеств человека, формирующее наивную ЯКМ, манифестирует заложенную в ней вышеупомянутую идею целостности человека, единства его внутренних (душевных) и внешних (физических) ипостасей. Язык предоставляет говорящему возможность выбрать один из двух способов изображения внутреннего человека. То или иное явление психики может быть представлено в речи как протекающее внутри человека, не выходящее за пределы его внутреннего мира и как наблюдаемое, проявляющееся вовне - в поступках человека, его мимике, жестах, позе, движениях, речи и т.п. Изучение «симптоматики» психического составляет, таким образом, еще один важный аспект лингвоантропологических исследований (Ю.Д. Апресян, Е.М. Вольф, Л.Б. Никитина, В.И. Убийко, О.В. Коротун и др.).
Категориальный признак внешней выраженности включен в качестве дифференциального типового компонента в разработанную Л.Г. Бабенко семантическую модель эмотивной семемы [Бабенко, 1989]; вошел в представленную Ю.Д. Апресяном общую схему характеристики различных состояний человека, протекающих в его душе и сознании процессов, его речемыслительных действий [Апресян, 1995], а также в модель описания эмоциональных состояний в речи [Вольф, 1989].
Выявление и описание языковых средств и способов, объективирующих «ситуацию вторичного означивания внешнего человека» (выявления внутренних характеристик человека в его внешности), составило одну из основных задач научного исследования О.В. Коротун [Коротун, 2001, Коротун, 2002]. «Знаками» внутреннего человека, проявляющегося вовне, в частности, называют предикаты разной частеречной принадлежности, объединенные общим корнем вид- . В качестве иллюстрации представим несколько портретных характеристик: Петр открыл дверь… Вид у него был опустошенный (Д. Гранин. Вечера с Петром Великим); Царь хорошо сложен, лицо круглое, высокий лоб… Весь вид его свидетельствовал об уме, рассудительности (Там же). В ряду подобных «знаков» исследователь также называет номинации отдельных "деталей" внешнего облика человека (глаза, лицо, губы, походка, речь и т. п.), сочетающиеся с оценочно-психологическими предикатами типа умный, веселый, добродушный, угрюмый и таким образом участвующие в отражении внутреннего человека.
Анализ косвенных оценочных высказываний об интеллекте человека, представленный Л.Б. Никитиной [Никитина, 2002, Никитина, 2003], расширяет представление о симптоматике внутреннего человека. Объектами непрямых характеристик интеллектуальных проявлений человека, наряду с деталями внешнего облика человека, могут служить, во-первых, номинации результатов его деятельности (в высказываниях, построенных по модели Х какой/каков, ср.: Глаза умные - Доклад умный) и, во-вторых, развернутые описания самих физических действий, поступков, состояний, которые "оцениваются носителями языка в связи с интеллектуальной ипостасью и ее активным, определяющим влиянием" [Никитина, 2003, с. 131] (в высказываниях, реализующих модель Х что делает, даже при отсутствиипредиката интеллектуальной сферы, например: Он защитил докторскую диссертацию - положительная косвенная оценка умственных способностей человека, Он плохо, с трудом учится - отрицательная оценка).
Кроме того, в русском языке есть группа глаголов (в значении которых сема проявления, выражения является ядерной), традиционно выступающих в качестве предикатов вышеупомянутых "знаков" внутреннего человека: выражаться, изображаться, проскальзывать, сквозить и т.п. К ним примыкает группа семантических дериватов, созданных по модели "процессы окружающего мира - наблюдаемые процессы внутреннего мира человека", типа светиться, сверкнуть, потухнуть, озариться и др. Метафора, обозначающая определенные физические симптомы психического, исследована, в частности, ЮД. Апресяном [Апресян, 1995, Апресян, 1993], Н.Д. Арутюновой, Е.Н. Ширяевым - в аспекте изучения бытийных предложений личной сферы [Арутюнова, Ширяев, 1983].
Своеобразными "знаками" внутреннего человека являются и так называемые симптоматические глаголы и глагольные словосочетания со значением произвольных и непроизвольных проявлений внутренних состояний. Маркированными членами этой оппозиции выступают предикаты психофизиологических реакций (бледнеть, краснеть, дрожать, вздрогнуть и др.), немаркированными - предикаты внешних проявлений внутренних состояний в выражении лица, мимике, движении (ср.: Он нахмурился - Он специально нахмурился; Он поднял брови от удивления - Он нарочно поднял брови, демонстрируя свое удивление) [Вольф, 1989, с. 71-73; Апресян, 1995].
Наряду с лексико-семантическими средствами в описании внутреннего человека по его внешнему облику и поведению, важную роль, а в некоторых случаях определяющую, играет и грамматический строй речевого сообщения. Показательно в этом смысле сопоставление предложений, тождественных по лексическому наполнению, но различающихся грамматически. Ср., например, предложение, построенное по так называемой дативной синтаксической модели, - Человеку грустно - с предложениями, созданными по адъективной и глагольной моделям, - Человек грустен; Человек грустит. В первом случае высказывание представляет собой сообщение о внутреннем состоянии субъекта как о ненаблюдаемом, незаметном и неизвестном окружающим (признак внешней выявленности оказывается немаркированным). Во втором - грамматическая организация высказываний позволяет интерпретировать психическое как обнаруживаемое вовне – в некоторых внешних признаках, побуждающих наблюдателя предположить соответствующее состояние у этого человека [Золотова, 1998, с. 191-192].
Выбор синтаксической структуры со значением внешней выраженности внутреннего состояния, кроме того, позволяет дифференцировать способы его проявления, ср., например: В гневе Петр был грозен до ужаса…(Д. Гранин. Вечера с Петром Великим) и Немудрено, что в Немецкой слободе Петр дышал полной грудью, веселился…(Там же). Адъективная модель ориентирована на передачу сообщения о состоянии, проявляющегося во внешнем облике человека. Постановка прилагательного в позицию предиката означает, что субъект всем своим внешним видом (мимикой, взглядом, позой и т.п.) выражает испытываемое чувство, эмоцию, ментальное состояние, ср.: высказывания типа Он грозен (задумчив, грустен, весел) с синонимичными: У него грозный (задумчивый, веселый) вид; Он выглядит грустным (печальным, веселым). Глагольная модель позволяет говорить о внутреннем состоянии, обнаруживаемом в поведении человека. Высказывания типа Он грустит (веселится) могут быть интерпретированы следующим образом: «Он ведет себя так, что обнаруживает состояние грусти (веселья), Он проявляет своими действиями это состояние» [Золотова, 1998, с.193].