Формулярный процесс.
Как уже говорилось, гражданский процесс в течение почти всего периода республики носил название легисакционного. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Но со временем жизнь усложнилась, и нередко возникали такие обстоятельства, которые трудно было подвести под точные формулировки закона, особенно если иметь в виду и ответчика, которые зачастую не были юридически образованными людьми. Поэтому возникла другая процедура судебного процесса, которая получила название «формулярный процесс».
Претензии истца и возражения ответчика в этом случае заявлялись без каких-либо формальностей, зато по окончании стадии «iniure» претор вручал истцу записку (формулу) в которой излагались (уже строгим юридическим языком) все основные обстоятельства дела. Эта записка предназначалась судье, который вел дело в стадии «iniudicio».
В формуле назначался судья; важнейшей частью формулы была интенция – определение содержания претензий истца; указывалось, при каких обстоятельствах судья мог бы удовлетворить иск (или, наоборот, отказать в иске) и т.д. На основании формулы судья рассматривал дело и принимал окончательное решение.
Начало производства связывалось с указания истцом иска – editoactiones. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском, который он хочет ему предъявить (см. Дигесты 2. XIII. 1). Необходимо было ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми чертами, а видовым образом (см. Дигесты 6. I. 6). Потом истец обращался к претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для разбирательства по ней дела судьёй, когда оно перейдёт во вторую стадию (iniudicio). Обычно претор давал её без предварительного расследования дела. В отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов дать или не дать формулу. Этим эдиктом претор, таким образом, «…выступает против двуличных и злоумышленных людей, которые вредят другим каким-либо лукавством: коварство первых не должно приносить им пользы, а простота вторых не должна приносить им вреда» (см. Дигесты 4. III. 1).
Обязанностью же ответчика было не только явиться с истцом к претору, но и защищать себя надлежащим образом, например: заключать дополнительные соглашения (спонсии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора. Если он не делал ничего из выше перечисленного, то он считался незащищённым iniure, что могло повлечь за собой важные последствия.
Когда предъявлялись иски на определённую денежную сумму долга, истец мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат (претор), по его (иска) представлению, произносил присуждение. При неопределённых по ценности исках магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Это давало истцу, когда ответчик умышленно скрывался или, дав поручительство, не являлся в назначенный срок или просто отсутствовал на суде, возможность принимать все меры в отношении этого имущества, с правом по истечении определённого срока, продать всё имущество целиком особому emptorbonorum, который являлся универсальным приемником ответчика.
Когда ответчик являлся в суд, он мог оспаривать требования истца, подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу выгодных для него возражений, так называемых эксцепций. Окончательная редакция формулы не зависела, однако, от предложения истца или ответчика и всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной формулы или прочитывал её. Ответчик, принимавший формулу, тем самым подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие её ответчиком было завершительным актом производства «iniure» и, как было сказано выше, называлось «засвидетельствованием спора», litiscontestatio. В случае отказа ответчиком принять формулу он также становился незащищённым «iniure» (indefensus).
Надо также отметить, что производство в первой стадии могло тут же закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение (iniudicium). Это происходило, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что требования истца было юридически не обосновано (несоответствовало требованиям законов, нравов и справедливости) или сам истец признавал возражения ответчика. В этих случаях преторы и прочие судебные магистраты оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы – «полномочен отказать в иске тот, кто может и дать [его]» (см. Дигесты 50. XVII. 102. 1). Это называлось отказом в иске. Он не обладал погашающей силой, которое имело бы оправдывающее ответчика решение, то есть отказ не был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее недостатки. Также производство на первой стадии могло закончиться в случае неявки одной из сторон. То есть, если одна из сторон не является к судебному разбирательству, то по «Законам XII таблиц» ёе ждали до полудня, после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны. Это было наказанием за неявку при легисакционном процессе, однако, с введением в практику формулярного процесса положение изменилось. Заочное разбирательство было допущено и получило название eremdicium. При неявке ответчика истец обязан был привести доказательства, чтобы получить решение дела в свою пользу. Если присяжному судье были известны основательные причины, оправдывающие неявку сторон, то он мог назначить другой дань для разбирательства. Даже после пропуска данной отсрочки стороны все же могли представлять оправдывающие их неявку причины, и судебный магистрат был полномочен произвести восстановление в прежнее состояние.
Поcледний момент производства «iniure», как уже было сказано, назывался именем «litiscontestatio», это объясняется исторически. При легисакционном процессе производство в первой стадии, как уже известно, заканчивалось тем, что спорящие стороны приглашали приведенных ими свидетелей с тем, чтобы в случае необходимости, подтвердить перед присяжным судьей все, что обсуждалось в их присутствии. Это называлось contestarilitem. В формулярном процессе сначала магистрат устно сообщал формулу, которая заносилась в протокол, откуда стороны могли получить засвидетельствованные копии. Это действие называлось по-старому контестацией (contestatio) спора, отсюда и его название.
Сам момент контестации спора устанавливал процессуальное отношение между спорящими сторонами и тем судьей, который назначен в формуле для разбора дела. Процесс считался теперь resindeducta, lisinchoata. Самая же actio — иск прекращала своё существование, так как наступало процессуальное погашение иска. Истец уже не мог более потому же предмету вторично обратиться к претору с требованием предоставить ему новую формулу иска. Гай (см. Гай кн. 4, п. 108) говорит по этому поводу так: «… раз о каком либо предмете предъявлен был иск, то нельзя было вновь вчинать того же самого спора». В классическом праве каждый процесс должен был заканчиваться судебным решением. LexIuliaiudiciaria (Закон Юлия о судебном следствии) в начале Принципата постановил для всех iudicialegitima (законных процессов)[6] срок решения в полтора года, а iudiciaimperiocontinentia должны были заканчиваться в течение срока службы того магистрата, при котором они были начаты.
Процессуальное погашение действует ipsoiure, то есть на попытку вновь начать процесс магистрат отвечал отказом дать формулу иска, а если бы дело дошло до судьи, ответчик мог указать на действие погашения и без соответствующей эксцепции в формуле: его обязанности что-либо дать (dareoportere) более не существовало. Однако, чтобы это действительно было так, необходимы были три условия, во-первых, проведённый над истцом процесс должен был быть законным (legitimum), во-вторых, иск должен был быть личным и, в-третьих, интенция иска должна быть сформулирована по закону. Но, даже не смотря на всё это, при личных исках всё равно оставалась возможность повторного рассмотрения дела. Причиной этого поглощающего действия при личных исках заключалась в том, что в формуле actio воплощалось всё право истца, которое формально погашалось доведением до момента контестации иска. Между тем вещный иск всегда является только однократным внешним проявлением против одного лица права на вещь, существующего постоянно и направленного против любого возможного нарушителя. Как пишет Гай по этому поводу (см. Гай кн. 4, п. 107) «…Если вчинён иск вещный или иск по фактическим обстоятельствам, то впоследствии, тем не мене, ipsoiure можно вчинать тот же иск, и поэтому необходима эксцепция уже состоявшегося судебного решения или дела, доведённого уже до момента litis контестации». И этот текст указывает, что в iudiciaimperiocontinentia при вещных и при личных исках фактическая контестация спора не погашала ipsoiure требования, вот почему возможно повторение иска. Однако, если иск касается тех же лиц и того же предмета, претор мог в формулярном процессе оказать содействие, но уже путем слабее действующей эксцепции о последовавшем решении или о передаче дела в суд, а также, если не последовало решения, сослаться на контестацию дела и тем предупредить вторичный процесс.