По мнению П. Г. Виноградова, ликвидация монополии понтификов на юридические знания знаменовала собой демократизацию римского правоведения. Думается, сущность произошедшей перемены более сложна. Если и можно здесь говорить о демократизации юриспруденции, то в очень узком смысле - в том плане, что юридические знания стали более доступными для населения Рима. Факты свидетельствуют, что юристами в Риме и после обнародования исковых формул становились, как правило, представители высших классов. Притоку в корпорацию юристов представителей низших классов в значительной мере препятствовало то обстоятельство, что за исполнение юридических функций не полагалось никакого вознаграждения. Следовательно, римская юриспруденция и после ликвидации монополии понтификов наюридические знания продолжала быть аристократической по своей социальной базе, она лишь потеряла свой прежний кастовый характер.
В течение I в. до н.э. в Риме происходила ломка древнейших процессуальных форм – так называемого легисакционного процесса. Вместо него возникает формулярный процесс. Ликвидация монополии понтификов на юридические знания не затрагивала служебной роли юриспруденции. Последнее событие прямо вело к перемене этой роли. Формулярный процесс не уничтожил и не ослабил формализма римского права, как это часто утверждается в историко-правовой литературе, однако род формул и характер их использования стали другими.
В легисакционном процессе формулы, выражавшие предмет спора, произносились устно самими сторонами. Они имели строго установленный, определенный до мельчайших подробностей характер, так что даже «пропуск или перемена одного совершенно незначащего слова заключала в себе формальное упущение». В формулярном процессе для выражения содержания спора использовались письменные формулы и составлялись они уже не сторонами. Стороны могли излагать содержание своего спора любыми словами и в любой форме – обязанность облечь его в соответствующую форму лежала здесь на преторе. ИЗ объяснения сторон он выводил юридическую сущность спора и излагал ее в специальной записке, служившей инструкцией для судьи. В отличие от формул, использовавшихся в легисакционном процессе, формулы, которые применялись в новом процессе, «были эластичны и вес давался только словам, действительно имевшим значение».
В соответствии с правилами формулярного процесса исковые формулы составлялись претором. Дело это было, однако, нелегким. Как известно, «вообще перед творцом правовой нормы стоит задача свести относительно неопределенную, неясную и очень разноликую социальную реальность к некоторым типичным понятиям – определенным, точным, ясным и легко применимым». В условиях резкого возрастания юридических сделок возникла необходимость выработки обширной системы типовых формул, отражающих наиболее характерные черты всех регулярно повторяющихся ситуаций. Решение указанной задачи было не под силу одним лишь преторам с их помощниками – юрисконсультами. Для этого требовались усилия Многочисленного слоя юристов, В полной мере обладавших навыками и умением выражать суть определенной социальной ситуации в предельно точных по смыслу и кратких по содержанию фразах.
Для удовлетворения данной потребности римский принцепс Октавиан Август предоставил целому ряду наиболее квалифицированных юристов право составлять исковые формулы и без специальных на то распоряжений претора. Истец обращался к такому юристу и сообщал ему в свободной форме содержание своего притязания. Юрист давал свое заключение, облекая его в соответствующую формулу. Эта исковая формула считалась представляемой как бы от имени принцепса и была обязательной для судьи.
Стечением времени авторитарными в судах сделались не только мнения юристов, облеченные в исковую формулу, но и те, которые высказывались в совершенно свободной форме.
Накапливавшиеся в процессе консультаций исковые формулы каждый юрист старался сохранить, с тем чтобы воспользоваться ими при возникновении аналогичных дел. В связи с этим в Риме начали появляться сборники формул, вылившиеся со временем в целую отрасль юридической литературы.
Каждая исковая формула представляла собой, в сущности, правовую норму: в ней излагались содержание спора и претензия истца, а также поручение судье обвинить или оправдать (в зависимости от того, подтвердиться ли фактами претензия истца или нет) ответчика. Судья рассматривал фактические обстоятельства спора и выносил решение не выходя за рамки предписанного ему формулой. Таким образом, сборники формул были, по существу сводами правовых норм.
Естественно, что при составлении сборника своих формул юрист должен был как-то их систематизировать, во всяком случае расположить так, чтобы материалом сборника можно было легко пользоваться. Конечно, в сборник стремились включать формулы наиболее типичных исков. Следовательно, предпринималась определенная научная обработка правового материала.
Указанная закономерность в особой степени была свойственна римскому праву, формировавшемуся в рамках формулярного процесса. Юриспруденция, которая служила предпосылкой этого права и одновременно результатом его развития, получила в литературе наименование классической. Именно в последней специалисты видят вклад в мировую культуру.
Существует точка зрения, что юриспруденция – это уже подлинная наука. Безусловно, отдельные приемы научного мышления римские юристы использовали в своей деятельности. Тенденция к теоретизации юридического знания проявилась в Риме довольно рано и с I в. до н.э. только усилилась. Все это не привело, однако, к превращению римской юриспруденции в правовую науку в строгом смысле данного понятия. Теория права так и не отделилась от юридической практики. Римская классическая юриспруденция представляет собой явление, в котором теория находится в неразрывном единстве с практикой.
Текст «Дигестов Юстиниана» показывает, что римские юристы выработали немало общих определений различных правовых явлений. «Закон, - провозглашал Папиниан, - есть общее предписание, решение опытных людей, обуздание преступлений, совершаемых умышленно или по неведению, обще (для всех граждан) обещание государства». Однако в целом римские юристы относились весьма неодобрительно к каким-либо общим определениям в юриспруденции.
Анализ римских юридических текстов показывает, что определения, классификация, систематика – все эти и другие элементы научного мышления применялись при обработке правового материала римскими юристами достаточно широко, однако без должной логической продуманности. В качестве примера можно привести знаменитую классификацию правовых систем, данную Ульпианом: «Изучение права распадается на две части: публичное и частное (право). Публичное право, которое (относится) к положению римского государства, частное, которое (относится) к пользе отдельных лиц; существует полезное в общественном отношении и полезное в частном отношении».
На погрешности приведенной классификации указывал в свое время М. М. Сперанский: «Нельзя вообразить себе государство без обывателей и, следовательно, представить законы, полезные государству, но бесполезные для частных лиц».
Использование римскими юристами научных принципов при организации правового материала не повлекло за собой возникновения подлинной юридической науки. Римская юриспруденция всегда и во всем своем объеме служила практике и качество теоретического, научного знания о праве приобретала лишь в той степени, в какой это требовалось для эффективного обслуживания потребностей практического судопроизводства, не более того.
Определения, которые римские юристы давали правовым явлениям, фиксировали, как правило, не их природу, а состав, содержание. «Цивильное право, - писал Папиниан, - это то, которое происходит из законов, сенатусконсультов, декретов принцепсов, мнений мудрецов». Подобные определения были типичными для римских юристов. Этого было мало для науки, но оказалось вполне достаточно для практики. Римские правовые дифиниции – это, с научной точки зрения, не определения, а скорее изречения. И как изречения они блестящи. Их четкость, точность, краткость могут служить образцом.
Занятие юриспруденцией требовало от римлян не только знания правовых норм, владения приемами их формулирования и толкования. Материал римского права представлял собой довольно сложное сочетание старого и нового. Каждая эпоха вносила в него что-то свое, и эти отложения различных эпох, постепенно накапливаясь, образовали явление, которое можно было понять, лишь усвоив историю его становления и эволюции. Римский юрист неизбежно должен был выступать и в качестве историка, а римская юриспруденция – являться одновременно исторической дисциплиной.
Во второй половине II – начале III в. н.э., в эпоху правления династии Северов, римская юриспруденция достигла вершины в своем многовековом развитии. Целый ряд обстоятельств обусловили этот ее расцвет.
Разложение гражданской общины вызвало к жизни множество новых, небывалых прежде отношений собственности, владения, пользования и распоряжения землей и другим имуществом. Установилась индивидуальная собственность на землю, распространились различные, неизвестные ранее виды аренды, возникла масса новых форм пользования чужими вещами и т.п. Естественно, что все эти новые отношения требовали юридического оформления. Римские юристы получали, таким образом, огромный простор для творчества, разработки новых правовых норм, понятий, терминов, определений. Старые юридические формы, как правило, не отбрасывались, их старались приспособить для юридического оформления новых отношений. Например, право частной собственности на землю, втискивали в форму, фиксировавшую собственность на раба. Собственника земли обозначали соответственно тем же самым термином «dominus», которым прежде обозначали хозяина раба.