Первым официальным сводом законов третий кодекс, изданный в Восточной Римской империи в 438 г. при Феодосии II и по его имени получивший название Кодекса Феодосия. Он состоял из 16 книг и включал свыше трех тысяч сокращенных и переработанных конституций римских императоров, начиная с Константина I. Этот юридический сборник в большей степени, чем предшествующие, отразил не только указанную выше эволюцию права, но и реальные изменения общественных отношений, в частности, рост крупного землевладения нового типа, развитие колоната, варваризацию армии и государственного управления.
В IV—VI вв. римская юридическая мысль и судебная практика все больше впитывали правовые нормы и обычаи народов, населявших территорию империи, особенно греков; это также сказалось в кодексе Феодосия. Изучение Кодекса привело исследователей к заключению, что составители его пользовались, по-видимому, чрезвычайно широкими полномочиями: они могли не только иначе систематизировать материал, но и вносить редакционные изменения. Они имели в своем распоряжении материалы из архивов Бейрутской юридической школы, а также из коллекций частных юрисконсультов. В тексте Кодекса обнаружены некоторые неточности как в содержании конституций, известных из других источников, так и в обозначении места и времени их издания. Богатство Кодекса в историческом и юридическом отношениях обещает дать еще много новых ценных сведений для историков Византии. Это вряд ли нуждается в каком-либо новом обосновании. Наиболее удачно значение Кодекса как исторического источника сформулировано Л. Венгером, он пишет, что «выдающееся значение Кодекса Феодосия состоит в том, что он является важнейшим источником для изучения преобразования самой сущности римского государства в средневековое феодальное»[2].
Но тем не менее, как отмечает Г.Е. Лебедева, «законодательный материал, характеризующий отношение к источникам рабства, существовавшее в ранневизантийском обществе, не дает достаточных оснований рассматривать этот период как качественно новый, когда общество встало на путь активного изживания рабовладельческих отношений»[3]
Кроме этого, все исследователи Кодекса Феодосия пришли к единому мнению, признав его ценность как подборки законов (хотя и без лакун, в том числе и территориально — по провинциям), подборки без редакторской правки, что повышает фактическую значимость законов и дает возможность более четко выявить эволюцию социальных отношений. «По сути дела, в кодексе Феодосия мы имеем тематически объединенную россыпь законов разного времени. — пишет Г.Е. Лебедева — которые удалось собрать, избегнув какой-либо переработки»[4].
Почти во всей Римской империи наряду с римским законодательством длительное время применялись местные юридические обычаи, касающиеся главным образом сферы частноправовых отношений. Наиболее ярким примером сохранения таких юридических норм может служить памятник последней четверти V в.— Сирийский законник. Этот уникальный законодательный сборник был создан юристами Бейрутской школы права. В основу его были положены римские правовые установления доюстиниановского времени, почерпнутые из какого-то не дошедшего до нас греческого сборника и переведенные на сирийский язык для нужд местного населения. Однако в римские юридические нормы были внесены существенные изменения в духе обычного права, свидетельствующие о распространенности и живучести местных, в частности, греко-сирийских правовых институтов, особенно в области имущественных отношений и наследственного права. Сирийский законник является первоклассным источником для изучения социально-экономической жизни восточных провинций империи в V в.
В связи с разделением империи с IV в. усиливается ориентализация римского права, но вместе с тем его непререкаемой основой в Восточной империи оставалась римская юриспруденция и римское законодательство. Влияние местного права выражалось не только в проникновении в официальное законодательство новых институтов, но и в вытеснении и изменении уже изживших себя древних правовых норм и установлении. Этот процесс интенсивно происходил в течение IV—VI вв. и во многом подготовил законодательную реформу Юстиниана. Рождение и оформление новой идеологической надстройки — христианства также не могло не оставить своего следа в развитии постклассического права. В буржуазной историографии крайне преувеличивается влияние церкви на римское законодательство: в основном именно ей приписывается смягчение последнего. Нельзя отрицать, что церковь активно использовала демагогические средства для усиления собственного авторитета в народных массах, поэтому она поддерживала и освящала некоторое смягчение рабства, фиксировавшееся в юридических памятниках, облегчение процедуры отпуска рабов на волю, укрепление законной семьи, ослабление власти отца над сыновьями и т.п. Но при этом «...христианство в течение столетий уживалось в Римской империи с рабством». К тому же церковь внесла в римское законодательство суровый дух фанатической непримиримости ко всем инакомыслящим — еретикам, язычникам, иудеям, дух борьбы против народных движений, принимавших форму ересей. Она заставила государство законодательным путем оформить монархическую структуру церковной иерархии с неограниченной властью епископов и закрепить за церковью все имущественные права и привилегии.
Среди всех законодательных памятников ранней Византии возвышается грандиозное создание правовой мысли юристов VI в. — знаменитый Свод гражданского права (Соrpusjuriscivilis) Юстиниана. Этот памятник как бы подводил итог эволюции постклассического права, отразившей и изменения условий общественной жизни, и влияние местного права, и новой идеологии — христианства. Хотя Юстинианово законодательство использовало в больших масштабах римскую классическую юриспруденцию, она во многом уже была опосредствована постклассическим правом. В средние века этот свод стал фундаментом, на базе которого зародилась современная юридическая наука, то есть составила то, что можно с полным основанием назвать «Библией» юриста. Сам Юстиниан назвал свою кодификацию «храмом римской юстиции», средневековые юристы присвоили ему наименование «Корпуса цивильного права».[5].
Свод по сути дела был рожден самой жизнью. Коренные изменения социально-экономических и политических отношений в империи IV—VI вв. с неумолимой настойчивостью требовали перестройки старых правовых норм, мертвой глыбой лежавших на пути дальнейшего прогресса. Перестройка законодательства была произведена в сложной обстановке кризиса рабовладельческого строя и отразила в полной мере борьбу старого с новым, отживающих рабовладельческих отношений с рождающимися феодальными.
Как пишет З.В. Удальцова, «созданный при Юстиниане Свод гражданского права фиксировал и законодательным путем закреплял те важнейшие изменения в социально-экономической жизни империи, которые произошли в IV—VI вв. Менялась экономическая основа общества, росли новые социально-экономические институты, и прежде всего колонат, рабство меняло свои формы, изменялись формы классовой борьбы, складывались новые отношения между людьми, возникали новые социальные категории и прослойки, фактически уже обладавшие своим особым юридическим статусом. Поэтому все нововведения в Своде гражданского права Юстиниана по сравнению с классическим и постклассическим правом не могут быть поняты и объяснены вне органической связи с реальными изменениями в социально-экономических и политических отношениях того времени»[6]. Именно в фиксации реальных общественных отношений, в отражении существовавшей действительности в юридических формулах — подлинное значение законодательства Юстиниана.
Несмотря на многие недостатки Юстиниановой кодификации (наличие противоречий, повторений, ошибок, неудачных сокращений), возникшие в результате компилирования римского права, Свод гражданского права был не только ценным памятником римской юриспруденции, но и важнейшим источником, отразившим реальные общественные отношения и их эволюцию к VI в. Поэтому значение этого огромного корпуса юридических узаконении для исследователя состоит в том, что он, с одной стороны, может быть источником для изучения эволюции социально-экономического строя империи в IV—VI вв., с другой — дает ценный материал (особенно в Кодексе и Новеллах) для подведения итогов этой эволюции в VI в. и воссоздания исторической действительности именно времени кодификации.
Кодекс Юстиниана был разделен на 12 книг. В книге I рассматриваются вопросы церковного права и христианской теологии, книги 2 — 8 посвящены различным вопросам частного права, в книгах 9 — 12 затрагиваются различные стороны публичного права (административное управление, преступления и наказания и т.д.). Каждая книга распадается на титулы, а последние — на фрагменты.
В рамках отдельных титулов императорские конституции расположены в хронологическом порядке; древнейшая из использованных в Кодексе — Конституция Адриана 117 года, самая поздняя — Конституция Юстиниана от 4 ноября 534 года. Фрагменты, содержащие текст отдельных конституций, включают сведения об издавшем их императоре, о лице, кому они адресованы, о дате и месте их издания. Составителем Кодекса было разрешено вносить существенные изменения в цитируемые законодательные положения (редактировать, сокращать и т.д.), о чем свидетельствуют сравнения с соответствующими текстами конституций по Кодексу Феодосия[7].
Основные особенности юстиниановского законодательства исследователи видят в том, что в нем были осуществлены последовательный отбор законов, их систематизация, переработка, устранение противоречий, приспособление старых законов в новой обстановке. В литературе последних лет политика Юстиниана в отличие от политики предшествующих императоров рассматривается как особенно последовательная, программная, что, по-видимому было связано с нарастающим кризисом ранневизантийского общества.