Экономический аспект генерального принципа системы эквивалентного обмена, основанной на уравнительности, антропологи обозначили термином "реципрокность" (от лат. – двигать туда-сюда, возвращать обратно). Первоначальная суть реципрокного взаимообмена сводилась к тому, что каждый вносил в общий котел, сколько мог, и черпал из него, сколько ему полагалось, тогда как разница между отданным и полученным измерялась в терминах социальных ценностей и выражалась в форме престижа и связанных с ним привилегий. Будучи едва ли не первым универсальным механизмом функционирования человеческого общества на ранних этапах его существования, реципрокный обмен сыграл решающую роль в последующем развитии общества, в конечном счете в разложении той эгалитарной структуры, которая вызвала его к жизни и существовала на его основе. Здесь мы переходим к проблеме появления привилегий и избыточного продукта. Оставался лишь шаг до социального неравенства. И вскоре этот шаг был сделан, правда, уже в новых условиях, когда на смену обществу собирателей пришли коллективы производителей пищи, земледельцев и скотоводов[5].
Неолитическая революция и переход к регулярному производству пищи способствовали заметному росту избыточного продукта, что дало резкий толчок изменению форм социальных отношений, менявшихся параллельно с появлением нового образа жизни в виде оседло-земледельческих поселений и общинной организации. Непрочные у собирателей парные семейные ячейки при переходе к оседлости и систематическому производству пищи трансформировались в более крепкие и достаточно многочисленные семьи, даже семейно-клановые группы, заменившие собой локальные группы бродячих охотников. Именно такие семейно-клановые группы стали первичной ячейкой оседло-земледельческого (а позже и кочевого) обществ[6].
Прежде всего своим положением отец-патриарх обязан не случайности выбора и тем более не собственным заслугам, а случайности рождения или обстоятельств, превративших его в старшего среди группы более младших родственников его поколения и следующих поколений. Господствует все тот же фундаментальный принцип эквивалента, но древняя практика реципрокного обмена в этом пункте оттесняется специфической системой перераспределения и получившей наименование редистрибуции. Путь от эгалитарного общества к ранговому и есть движение от ре-ципрокности к редистрибуции. Редистрибуция как важнейший полит-экономический принцип возникает с того момента, когда средства коллектива и тем более его избыточный продукт оказываются в распоряжении главы группы. Посредством щедрых демонстративных раздач глава процветающей группы повышает свой престиж и занимает более высокое положение в общине. Функции общинного лидера, тем более главы крупной, разросшейся общины, подчас разделенной на кварталы или состоявшей из нескольких соседних деревень, достаточно сложны и многообразны. В некотором смысле это уже функции политического администратора. К их числу относились регулярное перераспределение участков пахотной земли между численно менявшимися группами и небольшими семьями (коль скоро возникали такие), обеспечение справедливого пользования общинными ресурсами и угодьями, организация общественных работ, взаимоотношения с соседями, включая межобщинный обмен и ритуальные акции, и т.п. На лидера возлагалась и важная функция верховного редистрибутора, т.е. распорядителя как коллективного достояния общины, так и ее избыточного продукта, хранившегося в общественных амбарах. За всю свою непростую и, главное, необходимую для нормального существования общины работу старейшина обычно получал от глав семейных групп, которым он формально вручал их участки и права на определенные угодья, подарки - вначале спорадические и даже необязательные, но со временем становившиеся нормой и регулировавшиеся обычаем. Эти подарки, равно как и участие всех в строительстве большого дома для главы общины и его жен, всей его большой семьи (дом старейшины, как правило, выделялся размерами), являли собой тот эквивалент, который старейшина получал от коллектива за свой общественно полезный труд. Вначале эти подарки в форме пищи, зерна хранились в амбарах и не вели к заметному обогащению лидера, больше раздававшего, чем получавшего. Но со временем их накапливалось все больше, а глава общины все более определенно превращался в глазах коллектива уже не просто в распорядителя, но в "хозяина земли", раздававшего ее как бы от своего имени и за то имевшего право на налог, которым он был волен распоряжаться по своему усмотрению. Это означало, что объективная потребность разраставшегося и усложнявшегося коллектива в управлении и централизованном регулировании в форме редистрибуции избыточного продукта вела к появлению должностных лиц, обладавших престижем, авторитетом, привилегиями и облеченных властью, т.е. очень заметно отличавшихся по своему реальному статусу от рядовых производителей.
Итак, вставший над общиной старейшина приобретает над нею определенную власть. Существует множество определений понятия "власть". Классическая формула М. Вебера сводится, например, к тому, что власть - это возможность осуществлять свою волю вопреки сопротивлению тех, кого это затрагивает, либо при согласии их. В триаде престиж - авторитет - власть вершиной и конечной целью амбициозного честолюбца является достижение реальной власти, т.е. возможности в конечном счете не только руководить, но порой и навязывать свою волю управляемому коллективу, что означало достижение высшей точки на общепризнанной шкале социальных ценностей. Хотя власть старейшины была так называемой властью положения, опиралась только на престиж и авторитет, да еще к тому же довольно дорого стоила ее обладателю, к ней стремились многие. И не приходится удивляться: шкала социальных ценностей говорила сама за себя - все, кто был готов к этому, обычно включались в негласное соревнование за достижение ее вершины.
Социологи и антропологи подвергли обстоятельному анализу феномен механической солидарности разраставшихся на основе сегментации семейно-клановых групп многочисленных родственных кланов в зоне обитания данной этнической общности. Базирующаяся на общности происхождения, культуры, языка, спаянная ритуальными нормами (обряды инициации, мужские дома, празднества) и легендарно-мифологической традицией, такого рода общность, обычно всегда именовавшаяся племенем, подчас исчисляется сотнями тысяч. Именно в ее недрах фиксируется солидарность, которая реализуется автоматически, но подчиняется законам энтропии: сила ее убывает с увеличением дистанции, как социально родственной, так и территориальной (феномен убывающей этнической солидарности). Консолидирующий импульс здесь возникает лишь в экстраординарной ситуации, чего оказывается достаточно для сохранения общности, которая в ординарном, обычном состоянии вновь автоматически распадается на аморфную сумму общин - каждая во главе со своим лидером. Но такие аморфные общности ещё нельзя назвать племенем, чья структура уже близка к протогосударственной. Конституирующий протогосударственную структуру импульс становится устойчивым, если угроза общности извне оказывается постоянной, - именно в этом случае возникает племя как структура во главе со своим вождем. Но для того чтобы такого рода процесс кристаллизации общности произошел, чтобы аморфная общность превратилась в племя, требовалось существование рядом с ней сильного соседа, в котором все эти процессы уже прошли. Механизм процесса генезиса первичных надобщинных структур таков: в ходе соперничества лидеров соседних общин наиболее удачливый берет верх и подчиняет себе остальных, превращая их в повинующихся ему руководителей управлявшихся ими прежде коллективов, которые выступают теперь по отношению к возникающему протогосударству в целом в качестве его региональных подразделений[7]. Но одно дело - процесс в замкнутом анклаве, другое - в реальности древнейшего исторического прошлого. Иными словами, если в стерильной обстановке процесс мог и подождать, пока общность окончательно созреет для интеграции, при условии, что ничто извне этому не мешает и никак в это не вмешивается, то в древневосточной реальности, где складывались первые известные науке протогосударства, такого рода условий не было.
Слабые соперники подчинялись сильному, богатому и щедрому, в результате чего создавалась благоприятная обстановка для возникновения надобщинной политической структуры, протогосударства. Первичное протогосударство, или простое протогосударство, вождество - это обычно группа общинных поселений, административно подчиненных центральному поселку городского типа, где находится резиденция вождя и его окружения. В функцию вождя входит создание эффективной системы администрации с целью добиться оптимальной организации производства и максимума избыточного продукта. Наряду с этим на передний план среди ведущих функций вождя выходит военная. Дело в том, что с момента возникновения первых первичных протогосударств (а их обычно возникало сразу несколько в том регионе, где для этого были условия и уже наглядно действовала сила примера) появляется и ожесточенное соперничество между ними. В этих условиях именно войны оказываются главным средством решения споров и реализации преимущества. Военная функция надолго становится одной из важнейших, что, собственно, и породило представление о всеобщем характере так называемой военной демократии как формы организации воинственной общности, существующей за счет грабежа других. Укрупненная система мелких первичных протогосударств - это сложное или составное протогосударство, имеющее иерархическую внутреннюю структуру и знакомое с определенным количеством оторванных от сельскохозяйственного производства групп администраторов, воинов, жрецов и обслуживающего верхи персонала (слуги, рабы, ремесленники). Администраторы - это общинная выборная верхушка; воины - это группа профессионалов -дружинников, всегда готовая повести за собой всех остальных, способных носить оружие. Слуги и рабы принадлежат к числу неравноправных чужаков, чаще всего захваченных в ходе войн. Из их же числа, а также из числа собственных мастеров, если они имелись в коллективе, формируются профессионалы -ремесленники, прежде всего металлурги-кузнецы, продукт труда которых становится особенно важным с момента, когда неолитические коллективы вступают в век бронзы. Но едва ли не наиболее важной прослойкой в формирующемся протогосударстве всегда были жрецы. Во всяком случае глава протогосударства часто одновременно был высшим жрецом-первосвященником. Власть в протогосударстве, как и в общине, была выборной, ибо иных форм ее замещения общество еще не знало. Но достигший высшей власти вождь, сполна вкусивший сладость этой власти, пользующийся всеми благами авторитета и привилегий, никогда не спешит с ней расстаться. Напротив, он старается ее укрепить, добиться ее легитимизации, в чем заинтересован и коллектив: авторитарная власть вождя ведет к укреплению интегрирующих импульсов, призванных противостоять принципу убывающей солидарности, к ослаблению тенденции к региональной автономии, обузданию честолюбия местных лидеров и в конечном счете к соединению воедино всех включенных в рамки протогосударства. На практике сказанное означает, что добившийся власти лидер стремится закрепить эту власть за собой пожизненно, а коллектив этому способствует. Вот здесь-то и приходит на помощь институт сакрализации власти. Вождь должен выступать как носитель божественной благодати, как могущественный посредник между миром живых и сверхъестественными силами, включая и всех умерших вождей. На службу возникающей в связи с этим более сложной религиозно-мифологической системе привлекаются все существовавшие до того колдуны и иные служители культа. Эта кардинальная трансформация в системе взглядов, своего рода мировоззренческая революция, сыграла огромную роль в дальнейшем развитии ранних обществ и государств. Как упоминалось, сакрализация вождя была важным условием институционализации его власти, легитимизации его божественного права на власть. Власть становилась пожизненным правом, а выборы нового вождя - более редким явлением. Власть вождя стала наследственной в его семье, что сыграло огромную роль в деле стабилизации всей структуры.