5. Нравственная культура личности
Нравственная культура общества конкретизируется и персонализируется прежде всего в нравственной культуре личности. Она представляет собой совокупность и меру развитости нравственного сознания и мировоззрения, нравственных качеств, полноту и последовательность их проявления в саморегуляции, в поведении, общении и деятельности личности.
Структуру нравственной культуры личности составляют:
а) развитость нравственного сознания (нравственные знания о добре; чести и т.д.; нравственные чувства и эмоции, нравственная воля, нравственные ценности);
б) развитость нравственного мировоззрения (нравственные идеалы, нормы и принципы, нравственные ориентации и интересы, убеждения и верования);
в) совершенство нравственных качеств (человеколюбие, уважительное отношение к людям, сострадание, сочувствие, справедливость, совестливость, доброта, честность, достоинство, чувство и понимание долга, ответственность и др.);
г) последовательное проявление нравственных качеств, соблюдение норм и принципов морали.
По содержанию нравственная культура личности во многом совпадает с нравственной культурой общества или группы. Но она может существенно отличаться от них субъективностью осмысления и выражения, доминированием тех или иных нравственных ценностей, направленностью. Так, «золотое правило» нравственности повелевает и рекомендует: «относись к другим людям так, как ты желал бы, что бы относились к тебе». Оно может быть выражено и другими суждениями. Но каждый человек по-своему понимает данный императив.
Один трансформирует его только к семейным отношениям, другой - к неофициальным межличностным отношениям, третий - к профессионально-служебным. Таких вариантов может быть достаточно много. Тем не менее ценность и смысл данного правила-нормы сохраняются, остаются понятными и востребованными.
Отличие нравственной культуры личности от культуры общества состоит и в том, что антикультурные, безнравственные позиции, поведение и проступки имеют место прежде всего у отдельного человека. Большие массы людей переходят к безнравственным действиям или поддаваясь влиянию отрицательно направленных лидеров, или когда они доведены до крайней нужды и бесправия.
6. Сословно-корпоративная форма нравственности
Средневековая мораль, несмотря на то, что в основе ее были одни и те же христианские заповеди, нормы, ценности, - явно "слоилась". Нормы нравственности, нормы поведения устанавливались как корпоративные (сословные, цеховые и т. д.), и уже внутри корпорации выявляли свою традиционность. Мораль крестьянства, духовенства, рыцарства, горожан в Средние века существенно разнилась. Так, например, норма "не убий" для крестьян и для рыцарей имела разный смысл. Но что было общим, так это само стремление иметь и удерживать внутренние для социальной группы нравственные нормы, традиционные нормы поведения. Это стремление видимо выражало тенденцию к устойчивости жизни. Поэтому и крестьяне, и ремесленники, и торговцы, и рыцари, и духовенство - ценили жизнь без особых новшеств. Жить надо было, как Бог учил, как жили отцы и деды. Однако у горожан позднего средневековья и у рыцарства (аристократии) появилось и нечто очевидно новое в нравственности, что тоже, правда, стремились закрепить в кодексах и ритуальных формах поведения. Ярко проявилось это в появлении небывалых до того форм половых отношений, половой любви.Отношения между полами в Средние века достаточно сложны. Очевидно в общем подчиненное положение женщины в мужском военном обществе. Христианство вполне официально освящало такое положение, ибо "Муж есть глава жены" (Ап. Павел). На женщину возлагалась основная вина за первородный грех. Из всех видов дьявольских искушений наихудшими считались именно те, что были связаны с женщиной.
Но в крестьянской работе женщина была почти равной мужчине. Уважение к матери семейства обычно поддерживалось и у крестьян и у горожан. В высших слоях общества женщина проявляла себя в качестве хозяйки дома, где, в условиях натурального хозяйства, изготавливались предметы потребностей и роскоши (дорогие ткани, вышивки и т. д.). В северных эпических поэмах упоминались имена высокоуважаемых и героических женщин (Эмер, Брунгильда). Женщины ценились и в том плане, что они рожали детей, новых работников (у крестьянства и ремесленников), обеспечивали продолжение жизни знатных родов. Это было тем более ценно в условиях высочайшей детской смертности. Хотя, вот кроме этого утилитарного, никакого особого интереса дети в средневековье не вызывали. Специальное внимание к воспитанию стало проявляться кое-где уже в позднем средневековье. А для всей эпохи характерна масса внебрачных и брошенных детей. Детства, как золотой поры незрелости, почти не было. При малой продолжительности жизни и высокой смертности, ребенок или рано умирал, или быстро взрослел, и был занят в изнурительном крестьянском и ремесленном труде, или в ратном деле. Так что отношение и к ребенку и к женщине в средневековье отличалось утилитарностью.
Но это отношение постепенно менялось. Некоторое повышение статуса женщины проявилось в культе Девы Марии (в XII-XIII вв.). Стали говорить об искуплении греха женщин Марией (новой Евой). В XII в. появился и культ святой Магдалины. И наконец, в рыцарском обществе, наряду с подвигами во имя любви к Богу и ради рыцарской чести (или вместо таковых), стали цениться подвиги во имя Прекрасной Дамы, дамы сердца. И сама любовь к даме сердца, служение ей стали выглядеть как самое важное и прекрасное, что отличает рыцаря от других людей. Вырабатывается новый идеал рыцаря. Вместо грубого, мощного вояки - рыцарь бедный, худой и бледный, посвятивший жизнь Мадонне и даме сердца.
Черты аскетичности, мужественного благородного самопожертвования оказались связанными с эротической стороной жизни. Эта сторона жизни, начавшая проявляться в определенных этизированных и эстетизированных формах, была как бы заново и по-новому создана (после своеобразной античной эротики и наряду с развитием ее на Востоке). Сексуальность, любовное желание обрело формы культуры. Поначалу это видимо произошло в литературе, которой стала подражать жизнь. Рыцарский аспект любви не был наверное выдуман поэтами, а был, рожденный в жизни, подхвачен ими и расцвечен. Первичным романтическим мотивом стали отношения рыцаря и дамы его сердца, проявления героизма ради любви. Обозначился, как отмечает Й. Хейзинга, самый непосредственный переход чувственного влечения в нравственную самоотдачу, самоотверженность, при необходимости перед лицом дамы выказывать мужество, красиво демонстрировать силу, подвергаться опасностям, терпеть страдания, истекать кровью и даже умирать, проявляя благородство. Росла и распространялась томительная (по выражению того же Хейзинги) мечта о подвиге во имя любви, мечта, переполнявшая сердца, опьянявшая. В качестве литературной темы все это подверглось тщательной разработке, и значит, - была потребность в таковой. Сама любовная страсть, разрастаясь, вносила все новые краски в грезы с любовными терзаниями. Рыцарь должен был выступать защитником дамы, спасать ее от грозящих ей опасностей, верно служить ей. Образ защитника, при этом, был соединен с образом вздыхателя и страдальца.