В истории культуры восприятие красоты всегда вызывало противоречивые, нередко полярные суждения. В мире эстетических ценностей невозможно назвать хотя бы одно художественное произведение, которое бы получило единодушную позитивную оценку. Даже один и тот же человек в разные периоды своей жизни может иметь противоположные аксиологические приоритеты. Подобные метаморфозы происходят со многими людьми. В этом случае то или иное художественное явление сначала может вызвать восхищение, но с течением времени эстетический интерес к нему утрачивается. Или, наоборот, произведение, которое вызвало негативную оценку, в перспективе может занять центральное место в структуре личностных духовных приоритетов. Что же скрывается за этой противоречивостью эстетического восприятия?
Жизнь человека как индивидуального существа подчиняется не только социальным, но и природным законам. В ходе культурно-исторического развития уникально-биологическое в человеке не отменяется, а только модифицируется, выступая в качестве важнейшей предпосылки для формирования эстетического мировосприятия благодаря включению в социокультурный контекст.
Довольно остро проблема взаимоотношения биологического и социального возникает в связи с развитием человеческих способностей, в том числе и способности к эстетическому чувству. И здесь необходимо избегать двух крайних точек зрения, диаметрально противоположных позиций, чтобы понять важнейшие особенности функционирования прекрасного.
Сторонники одной из них стремились к конвергенции, сближали генетическое и социальное, отрицая принципиальные отличия между этими разнокачественными ипостасями бытия. Так, Ч.Дарвин утверждал, что чувство красоты носит врожденный характер и не является исключительной особенностью человека. Самцы птиц намеренно распускают свои перья и щеголяют яркими красками перед самками, которых способна привлечь яркость партнеров. Нежные песни в пору любви у птиц заключают в себе эстетический эффект. Таким образом, выдающийся ученый пытался интерпретировать удивительную аналогию между естественной половой окраской у животных и искусственными украшениями человеческого тела. Идею о врожденном характере эстетического чувства поддерживали Д. Аддисон, Шефтсбери, Ф. Хатчесон. О том, что способности человека всецело зависят от «генного снаряжения» писали Ф. Гальтон, В.П. Эфроимсон и другие.
Здесь необходимо обратить внимание на тот факт, что так называемые «эстетические» проявления в животном мире отражают физиологический уровень общения, «игру» инстинктивных сил. Дистанция огромного размера отделяет физиологическое удовольствие от эстетического. И даже человек далеко не просто утверждает себя в эстетическом мировосприятии, подчиняя свою жизнь нередко принципу телесных удовольствий. Вот почему крайне важно понять специфику эстетических переживаний, их принципиальное отличие от физиологических, утилитарных эмоций. Дело заключается в том, что чувство прекрасного как сложнейший феномен человеческой психики представляет собой одухотворенное переживание абсолютности бытия, которое пробуждает творческую энергию. Поэтому главное отличие эстетических переживаний от физиологических, утилитарных в том, что при любых неэстетических эмоциях индивид, не говоря уже о животном, растворяется в них, они подчиняют, заставляя замыкаться на себе самом. О подчинении в большей или меньшей степени человеческой психики физиологическим, утилитарным эмоциям свидетельствуют факты, приведенные в работах Н.М. Амосова, П.К. Анохина, К. Изарда, Я. Рейковского.
Убедительные примеры подобного рода дает нам искусство. Во время совершения рокового преступления Раскольниковым овладевают растерянность, смятение, страх, отвращение за содеянное. Планы враждующих семей Монтекки и Капулетти в «Ромео и Джульетте» всецело поглощены чувством ненависти друг к другу. В повести В. Быкова «Сотников» в экстремальной ситуации сознание Петра Рыбака пронзает острый ужас, всеохватывающий страх, который приводит его на путь предательства. Говоря словами Шекспира, слепые чувства могут одолеть человека. В реальной жизни утилитарные, физиологические эмоции заставляют индивида замыкаться в себе самом, провоцируя на эгоистические поступки.
При эстетическом чувстве не объекты, не эмоции владеют человеком и довлеют над ним, а, наоборот, индивид глубоко проанализировал, осознал ситуацию, глубину мгновения и способен свободно управлять своими чувствами, выходя за пределы собственного Я. Поэтому Л.С. Выготский называл эстетические переживания «умными» эмоциями. На утверждение такого отстранения, глубинного осмысления и базируется искусство.
Стремительная метаморфоза, переход от обыденных чувств к эстетическим переживаниям происходит в мировосприятии одного из героев Л.Н. Толстого. Тяжелораненый Андрей Болконский вдруг с легкостью прорывается в беспредельность духовных откровений: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, - высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, - подумал князь Андрей, - не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, - совсем не так ползут облака по этому высокому, бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его... И любовь (думал он опять с совершенной ясностью), но не та любовь, которая любит за что-нибудь, для чего-нибудь или почему-нибудь... Любить ближних, любить врагов своих. Все любить - любить Бога во всех проявлениях... Она есть сущность души. А сколь многих людей я ненавидел в своей жизни». Следовательно, чем глубже человек проникает в тайны бытия, чем основательнее познается многообразие мира и, главное, осознается то, что стоит за этим неисчерпаемым многообразием, объединяет мир в единую систему, тем большие создаются предпосылки для развития эстетического чувства, тем разнообразнее круг предметов и явлений, способных вызвать эстетические переживания.
Социокультурные традиции оказывают существенное воздействие на восприятие тех или иных форм гармонии, возможности эстетического развития. Эти традиции могут представлять собой открытую систему по отношению к многообразию эстетических вкусовых различий, а могут существенно ограничивать духовное богатство личности. Такую консервативную роль способны играть политические установки, религиозные догмы, культурные обычаи прошлого. Так, одной из главных черт мусульманского искусства считается запрет, налагаемый Кораном на изображение живых существ. В значительной мере этим объясняется особое распространение орнамента, поэзии. Известно, что в Спарте, самом сильном в военном отношении полисе Греции, государственная установка нацеливала на военное, физическое развитие. Поэтому в истории художественной культуры Спарта оказалась незаметным явлением, не сумев выдвинуть ни одного крупного художника. А вот Афины, воплощавшие в жизнь принципы гуманитарного образования и калокагатии, то есть гармонии физических и духовных способностей, могут гордиться Мироном, Праксителем, Фидием, Иктином, Калликратом, а также видными теоретиками красоты.
Но представляется неправомерной и другая точка зрения, согласно которой духовные способности личности полностью определяются социальными условиями, ролью воспитания. Довольно часто недооценка роли генетического потенциала мотивируется тем, что для практики гораздо важнее акцентировать внимание на значении общества в воспитании человека и показать безграничные возможности образования в восхождении на самые высокие вершины культуры.
Например, Н.П. Дубинин писал: «Нет ничего проще, как сказать, что одаренность, талант есть проявление того особого набора генов, который возник в оплодотворенной яйцеклетке. Но что дает такое решение для теории и практики? Ничего. Более того, в этом случае мы попадаем в тупик... Только при наличии соответствующих условий, путем упорного труда и обучения человек может подняться на самые большие высоты культуры»2.
Но ведь если притязания человека на уровень своих наследственных задатков завышены, и, если не учитывается их профиль, то самореализация личности может пойти по ложному, ошибочному пути. В результате переоценки своего природного потенциала, роли образования, возможности которого представлялись безграничными в деле актуализации творческих резервов, сломано немало человеческих судеб на поприще искусства. Появляется и существует огромное число графоманов, рождающих поток серости в музыке, художественной литературе, живописи и т.д.
Поэтому, чтобы успешно реализовать личностный потенциал в эстетической сфере, человек ни в коей мере не должен игнорировать определенные анатомо-физиологические задатки, профиль индивидуальной одаренности, которая различна у людей и по структуре, и по качеству в силу Вселенского закона уникальности. Врожденные генетические факторы имеют огромное значение в художественном творчестве (музыкальный слух, чувство цвета, интуиция, темперамент, предрасположенность к образному мышлению). Именно этим объясняется тот очевидный факт, что среди выдающихся писателей, живописцев, скульпторов, композиторов крайне мало женщин. В связи со сказанным обращает на себя внимание исследование Е.А. Корсунского. Изучив и обобщив автобиографические материалы 137 писателей, он констатирует: «Почти все писатели свою первую попытку что-либо сочинить предприняли в школьные годы... Поэтому стойкую потребность в литературном творчестве в этот возрастной период можно рассматривать как определенное проявление имеющихся задатков литературно-творческих способностей».
Профиль задатков, уникальность генотипа каждого человека оказывает существенное влияние как на особенности эстетического мировидения, так и на своеобразие художественного творчества. Существует, например, тип творцов художественных ценностей с ярко выраженной рациональной основой. В отличие от произведений психологического плана, в которых доминирует эмоционально насыщенный мир, многообразные оттенки человеческих переживаний, интеллектуализированная реальность вбирает в себя глубокий анализ состояния общественного бытия, злободневные социальные проблемы, воплощая широкую панораму событий, выстраивая целый ряд исторических, философских обобщений. В произведениях творцов-рационалистов интеллектуальные комбинации, символы, художественный синтез преобладают над эмоциональностью; чувственное напряжение звучит приглушенно, являясь скорее фоном. Возникает роман-концепция, фильм-концепция, спектакль-концепция. К этой категории художников можно отнести Герцена, Чернышевского, Т. Манна, Маяковского, Пикассо, Малевича, Кафку, Тарковского. А в произведениях Рабле, О. Генри, Элюара, Жерико, Моне, Ренуара, Есенина, Шукшина, Евтушенко, Высоцкого, Купалы, Богдановича переливаются всеми оттенками бытия тончайшие переживания, раскрывается то мятежный, неистовый, то светлый, нежный мир лирических героев.