Эстетическая же способность - это наслаждение созерцанием. Я наслаждаюсь тем, что во мне осуществляется это созерцание. И осуществляется в развитой, высокой, полноценной форме. Конечно, это наслаждение приходит при созерцании внешнего. И я наслаждаюсь красотой предмета. А не деятельностью собственных субъективных сил. Но так и должно быть. Если моя природа - это непрерывное чувственное творение предметной действительности, то мои субъективные способности, в том числе и момент согласованности в деятельности рассудка и воображения, должны находить, творить бытие предметного мира. Течение моего созерцания должно проходить в форме творения. Поэтому я воспринимаю осуществленность вещи. И это восприятие присуще мне всегда. И в момент творения я ищу пути достижения бытия той вещи, которую создаю. И в момент созерцания я определяю момент достижения бытия вещи. Полноты, оправданности его бытия. В моей субъективности процесса творения, творящего отражения, каждый осуществленный акт творения как момент объективного бытия вещи сопровождается удовольствием. И не надо забывать, что здесь происходит совпадение достижение бытия вещи и удовольствие от субъективного достижения бытия вещи. Я, созерцая вещь, получаю удовольствие от того, что тот, кто создавал ее, смог осуществить полноту бытия вещи, нашел эту вещь в этом бескрайнем человеческом мире, нашел ее форму, соответствующую содержанию, определил ее место в человеческих взаимоотношениях, в мире классов, сословий, того или иного миросозерцания, семейных, бытовых традиций и т.д., и т.п.
То, что без процесса осуществления внешней действительности нет и моего субъективного мира, должно быть понятно. Но и то, что каждая субъективная способность должна иметь предметную форму своего осуществления, это тоже надо представить и понять. Мы имеем предметную форму жизни нашего мышления. Весь процесс деятельности есть непрерывный процесс опредмечивания нашего мышления, деятельности нашей субъективности. А задачник по математике еще более наглядный пример. Не создавая предметную форму существования своих субъективных способностей человек не может их иметь в себе. Человек создал звуковой язык как предметную форму бытия способности мыслить. Человек вообще имеет все внешнее как предметную форму бытия своего сознания в целом. Он субъективирует действительность. Потому удивительны слова К.Маркса, что предмет, действительность, чувственность необходимо брать в форме практики, брать субъективно. Мы вообще в каждом внешнем предмете ощущаем процесс субъективного осуществления человеком этого объективного процесса целеполагания. Очевидно, что и свое наслаждение процессом достижения своего субъективного осуществления, процессом достижения субъективной целесообразности, вот и это наслаждение человек должен, обязан опредмечивать. Выносить вовне. Должен найти этому наслаждению предметную форму бытия этой субъективной способности.
Да, да, наслаждение здесь не просто от созерцания единичного во всеобщности практики, а в создании языка наслаждения при взаимодействии моей субъективности с практикой в целом как таковой. Такая вот тонкость. Эстетическое здесь создает ощущение параметров целого, того целого, в котором я воспринимаю, в котором я созерцаю все эти своеобразные единичные предметы. Здесь эстетическое - ощущаемые параметры той непосредственности, которая дана мне в ощущениях и которая называется практикой. Человек создает в эстетической деятельности предметный мир, в котором ощущает свою действительность в целом, особенности, своеобразие чувственных параметров своей собственной человеческой действительности. А эта действительность есть субъект. Индивид может воспринять что-либо только в форме бытия субъекта. Его чувственное познание работает только в этой форме.
Эстетическое еще можно представить как то общее, что чувственно вычленяется во взаимодействии субъектов. Мы после рождения присваиваем свою природу через других субъектов, мы распредмечиваем в процессе самоформирования действительность, которая осуществляется в форме субъекта. И только воспринимая множество индивидов мы ощущаем ту логику действительности, которая является общей для всех индивидов. Мы начинаем ощущать тело практики в форме всеобщего субъекта. Эстетическое как бы чувственные параметры всеобщего субъекта. Ибо каждый из нас взаимодействует с молекулами-индивидами в сосуде общества. Параметры целостного состояния действительности нами ощущаются в каждом отдельном предмете. И вот это-то ощущение общего, ощущение характера действительности очеловеченного общества в целом мы и стремимся сделать чувственными как таковыми. Потому мы неудержимо накладываем на единичный предмет характеристики практики в целом как непосредственности, как того, что мне чувственно дано.
Да, очень трудно определить эстетическое как нечто объективное, данное мне в моих ощущениях. Но интуитивно человек очень рано стал отдавать эстетической деятельности очень много усилий. Делать такие формы, которые вызывали бы в нем чувство удовольствия, накладывать на предметы быта орнамент, чтобы опять получить чувство удовольствия, полировать столы и т.д. Это очень тонкие и словами трудно определимые, но чувственно ощущаемые потребности его субъективности. Она в своем самоосуществлении нуждается во всем этом. Ибо не вынося себя вовне наша субъективность существовать не может. Она возникает в овладении внешним и осуществляется во владении внешним. Иного способа существовать у нашей субъективности нет. Потому она для всех своих субъективных способностей должна иметь предметную форму существования. И вот здесь способность любования процессом осуществления субъективности в осуществлении внешнего. Но наслаждение не от самого осуществления внешнего. Не наслаждение практическим, утилитарным, а наслаждение бытием субъективности. Правда, опять же в овладении внешним. Впрочем, как ни трудно это сформулировать, наглядно это очень понятно. Все эстетические предметы утилитарно бесполезны. Всякие там безделушки, матрешки, Хохлома, вологодские кружева, Палех и т.д. - все это не имеет никакой утилитарной ценности. Но человеческая ценность их очень высока. Наслаждение в созерцании бесполезного есть наслаждение свободной игрой своих субъективных сущностных сил. Но такой свободной игрой, которая необходима в осуществлении объективного процесса. Целеполагающая деятельность как объективный процесс без свободной игры человеческих субъективных сущностных сил невозможна. Нужна поисковая работа субъективности. Причем, эта поисковость в том случае ценна, когда она есть наша непосредственность. Она есть наша природа. Наша стихия. И когда она устойчива и правильна. Да, вот где загадка истории. Свободная игра наших субъективных способностей и в то же самое время их правильность. Потому-то Кант и употребляет здесь понятие субъективной целесообразности. Нечто такое, что никакими математическими формулами не опишешь. Да и просто словами дать представление об этой самой субъективной целесообразности очень и очень сложно. Но в то же самое время вполне понятно. Если не будет правильности в деятельности целеполагания, если она не сообразуется с мирозданием, то она приводит к краху. Вот что должна чувствовать человеческая субъективность! То, что словами не определишь, но без чего эта самая субъективность из могущественного инструмента превращается в нечто страшное и разрушительное. Потому что субъективная целесообразность связывается Кантом с этой самой целевой причинностью. А он-то как философ подходил здесь исходя из представления о мире, о мироздании. Он-то понимал суть этого нового для мироздания движения. Могущество человеческой субъективности и то, что эта страшная сила может перевернуть и сам человеческий мир. Причем, надо ведь понимать, что эта сверхчувственная природа человека тоже природа, тоже стихия. И если она войдет в какое-то неправильное состояние, то это будет просто неистинная природа, но такая неистинная природа, стихия, которая саморазрушительна. И ничто не сможет остановить эту разрушительность, ибо она тогда будет слепа в своей саморазрушительной непосредственности. Не потому ли Ф.М. Достоевский как-то сказал, что красота спасет мир?
Бесполезны узоры орнамента на древних глиняных сосудах. Но они есть. Они были древнему человеку необходимы. Он не знал, почему необходимы, но украшал орнаментом и посуду, и орудия труда, и жилище. И вообще, этот, по нашим понятиям неразумный древний человек, совершал очень даже разумное дело - он тратил около пятидесяти процентов своего времени на придание своему предметному миру эстетических качеств. То, что не делаем сегодня мы, очень даже разумные, как мы думаем о себе, люди. Ибо познание и чувственность в человеке противоречивы. И чтоб они работали согласованно, на это сегодня потребуются громадные усилия. Маркс пишет, что мы присваиваем себе свою человеческую сущность чувственно. Кант пишет, что гений - это удачное сочетание способностей души, которому никто научить не может. Оно или есть, или его нет. Вот и думай! Гениальность необходима. А выучить на гения невозможно. Все это происходит чувственно, интуитивно. Это наша человеческая стихия. Природа наша.
Так вот эстетическая деятельность, она в русле чувственного самоформирования субъективности индивидов в поле всеобщего субъекта общества. И в поле исторического процесса саморазвития этого самого всеобщего субъекта. Необходимо создать предмет, который бы нес в себе это ощущение правильности свободной игры наших субъективных сущностных сил. Словами этого сделать невозможно. Ибо мы формируемся чувственно. И в этом вся прелесть нашего подлинно человеческого бытия. Ибо если бы создали шаблон посредством рассудочной деятельности, шаблон наподобие религии, то духовное клонирование не позволило бы человечеству развиваться. Но в то же самое время пусть неопределенное ощущение своей правильности, своей субъективной целесообразности, соответствия деятельности своей субъективности как таковой, в ее целостности, относительно целеполагающего движения человечества, вот это ощущение создавать надо. И оно может быть создано только посредством особой предметности. Эстетической предметности. Границы которого также беспредельны. Но каждая эпоха формирует свой особый эстетический мир. В котором делает ощущаемым тот уклад жизни, который естественен для времени, эпохи, нации в этой эпохе. В широком смысле эстетической является вся его предметная, материальная деятельность, так как у каждого народа в соответствии со всем укладом жизни, в том числе и духовным, в том числе и с обычаями, традициями, верованиями складывается своя предметная характерность. Эстетическое здесь не есть принадлежность деятельности узкой группы лиц, а есть то, что присуще народу в целом. В древности эстетическое вплетено в народную жизнь. Неотделимо от нее.