И ведь какая силища у этой страсти! Поставь между влюбленными стенку - пробьют, выкопай ров - перепрыгнут, пусти реку - пройдут по воде, как по суху. Нерассуждающий, неудержимый порыв. Страсть ломает заборы и рвет колючую проволоку, но с той же безоглядной решимостью разносит стены жилья и шагает по чужим костям. Не зря страсть так часто называют слепой.
Однако, слепа, слепа, а что надо видит великолепно, ведь не от каждой спички этот пожар разгорается, не к каждому встречному швыряет с безудержной силой. Загадочное это чувство из несчетной толпы довольно точно выбирает единственного.
Но кроме страсти необходимо и что-то еще. Потому что после того, как чужой станет близким, нет больше барьеров для преодоления, нет больше неожиданного сближения, и чем останется для человека этот порыв - мимолетной влюбленностью или всепоглощающей любовью - зависит не только от сексуального влечения.
По мнению некоторых философов, любовь - духовное по своей сути состояние, которое только и дает человеческое право на физическую близость. Огонь любви может разгораться медленно, постепенно, как нежное чувство леди Каслвуд к преданному ей воспитателю ее детей ( “История Генри Эсмонда” У.Теккерея ). Но особенно поразительны вспышки любви с первого взгляда, раскрывающие глубокую сторону ее сущности. Почему, в самом деле, мужчина и женщина, дотоле совсем незнакомые, внезапно проникаются друг к другу столь пылкими чувствами? Первый же восхищенный взгляд связывает Ромео и Джульетту будто в единое существо. Онегин стал идеалом Татьяны, прежде чем она смогла осознать его духовные качества. Любовь этих литературных героев оказалась трагической. Но если внешних препятствий нет, любовь с первого взгляда может стать счастливой и долговечной, как верное чувство мифических Филемона и Бавкиды.
Чем объяснить это? Называемые причины обыкновенно сводятся к двум: действительное или мнимое соответствие ранее взлелеянному в душе образцу; любовное ослепление, зачастую в самих недостатках любимого видящее его неповторимую привлекательность. Из этого делают вывод, будто любовь возникает и развивается вопреки здравому смыслу и логике, будто она в принципе иррациональна.
Но нет, не в капризе сердца тут суть. Мудрая проницательность и удивительная точность интуитивной оценки любимого, озаряющие сердце и разум предчувствием счастья, не противоречат разумности. интуиция есть просто скрытая и очень “быстрая” логика. Вопрос, за что люди любят друг друга, не следует третировать как неуместный и нетонкий. Это необходимый вопрос.
В его решениях господствует предельная неясность. Сказать, что любовь есть взаимное тяготение к душевным и физическим качествам друг друга или что любят только за высокие проявления человеческого в человеке, значит либо свести объяснение к общим местам, либо сказать заведомую неправду. Мировая литература описала и исследовала тысячи вариантов любви, но смогла выделить лишь единственную общую ее черту - требовательную избирательность. И все же перспективное для философского подхода упорядочение представляется возможным. Любят по различию, по контрасту, даже по антагонизму склонностей, когда качества одного восполняются, нейтрализуются или исправляются качествами другого. Но любят и по подобию, по тождеству характеров, интересов и пр., что умножает стойкость любящих в суровых обстоятельствах жизни. Перед нами антиномия, контурно обрисовывающая глубинное противоречие и указывающая на некий закон любви, который еще предстоит раскрыть в ее бесчисленных проявлениях.
Мы приблизились к вопросу о свободе и необходимости любви. Художественная литература и искусство показывают, что любовь не терпит никакого насилия, никакой внешней зависимости и диктата. Принудить к браку или сожительству или купить их - вполне возможно. Любовь неподкупна. Любовь находит тысячи путей, чтобы вырваться из плена, она - сфера особого рода свободы, в чем видится одна из примет ее глубинной сути. Ее свобода и ее необходимость - в ней самой. Ведь и помимо материальных соображений, не трезвость выбора, а искренность чувства, освещенная интеллектуальным пониманием, составляет высшее нравственное достоинство любви.
Свобода любви естественно выражается в богатстве ее проявлений. Доминанты восхищения, жалости, преклонения, даже тщеславия, придающие любви разнообразие индивидуальных окрасок, являются такими формами избирательности любовного чувства, которые, по существу, чужды ошибок и ослепления. К заблуждению может привести именно рассудочная оценка душевных и иных качеств другого человека, и стоит заметить, что если страсть, физическое влечение сами по себе не исключают рассудочности, то подлинная любовь отвергает ее. Непосредственно-интуитивное чувство направлено прежде всего на потенциальные духовные возможности любимого - пусть даже им никогда не суждено реализоваться.
Возьмем самые крайние, экстремальные случаи. Взбаломошность, неуравновешенность, бесконечные капризы “падшей” и очаровательной Манон Леско гибельны для любящего ее кавалера де Гриё. Но он чувствует, что за всем этим скрыто неизмеримое духовное богатство, тоска но настоящей любви, по материнству, и остается верным Манон, несмотря ни на что ( “Манон Леско” Прево ). Беззаветная любовь прекрасных и нравственных женщин к осужденному молвой Дон Жуану ( тема многих романов, драм, опер, произведений живописи, начинач со средневековья и до нашего времени ) на первый взгляд необъяснима. В действительности она предопределена не столько его “роковой” внешней привлекательностью, сколько широтой и твердостью натуры, не склонившейся ни перед обычаем и общественным мнением, ни перед законом, ни перед тотальным господством религии и угрозой вечной гибели души... Манон Леско и Дон Жуан взыскуют счастье и обещают его другим. Но дать не могут. В тщетной погоне за полнотой физического, умственного и нравственного совершенства, расколотого на части в разных мужчинах и женщинах, они и сами несчастливы. Главная вина за то, что их человеческие возможности приобретают извращенный вид, а чувство любви преломляется в игру бесчестных уловок, лежит не на них самих, а на общественных обстоятельствах - в данном случае эпохи распада европейского феодализма.
Перед нами еще одна антиномия любви - противостояние неисчерпаемых возможностей человека и их усеченной реализации в жизни. Это возвращает к проблеме устойчивости, единственности, наконец, “вечности” любви - но уже в ином ракурсе.
Чувство любви существовало не всегда, оно есть продукт истории. Стендаль назвал его чудом цивилизации. Сотни тысяч лет люди на земле воспроизводили себе подобных. Сексуальная эмоция бросала одного питекантропа в объятия другого, то же было и с их потомками неандертальцами. Но эволюция меняла чувственный спектр человека. И примерно пять тысяч лет назад - так полагают ученые - мы осложнили себе жизнь феноменом любви. Жена бога Осириса Изида, воскресившая слезами усопшего мужа, считается родоначальницей всех любящих.
Но придя на смену животной привязанности первобытных людей к особи или особям противоположного пола, любовь была куплена дорогой ценой. По мнению классиков марксизма, начало цивилизации совпало с первым классовым угнетением и с порабощением женского пола мужским. Рабство и любовь! Несовместимые по сути, они парадоксально слились воедино не только в рабовладении, но и в феодальном, в капиталистическом обществе. В этих условиях любовь - ради своего сохранения - вынуждена была укрываться от контроля. И с самым скромным успехом. В “Страданиях юного Вертера” Гёте или в “Блеске и нищете куртизанок” Бальзака показано, как полное, всезахватывающее чувство молодой любви, осужденное общественным мнением, переходит в предельно трагическую фазу. Безвозвратная утрата любимого существа толкает Вертера и прекрасную Эстер к тому, чтобы предпочесть смерть отныне пустой жизни. Но за этим решением стоит не от них зависящий безапелляционный приговор: их конец по существу насильственен.
Однажды появившись, любовь прочно заняла свое место в жизни. Ее обожествляли и проклинали, в ее честь возводили дворцы и храмы, ее сажали в тюрьмы и сжигали на кострах. Затем одумывались, собирали пепел и вновь поклонялись. В двадцатом веке, когда люди стараются все явления систематизировать, не избежала этой участи и любовь. Психологи выделили и определили шесть разновидностей, шесть “цветов” любви.
Первая встреча с любовью у человека бывает в возрасте раннем, лет в одиннадцать-тринадцать. Как-то ни с того ни с сего давно знакомый гражданин в веснушках и с оттопыренными ушами или похожая на вешалку для собственной одежды смешливая гражданка начинают привлекать чье-то внимание. Одной девочке почему-то хочется во время перемены “случайно” задеть рукой гражданина. А одному мальчику - гражданку за косу дернуть, если таковая имеется. Вот это неожиданно возникшее влечение и есть первый, робкий еще признак проклевывающегося чувства. Любовь всегда начинается с влечения, как уже говорилось выше. Что-то такое замечаем мы в другом человеке, что заставляет нас думать о нем, тревожит. “Цвет” любви, о котором идет речь, называется агапэ. Тревога, мучительная и в то же время радостная, свойственная агапэ, поднимает подростка над самим собой, делает духовно богаче, помогает взрослеть.
Агапэ - чувство асексуальное, не секс верховодит. Природа хранит юную душу от похоти. Но вслед за ним приходит к человеку любовь нового “цвета” - эрос. Стихия, а не чувство. По силе эмоционального воздействия ничто на земле не может сравниться с эросом. Эрос - это настоящая страсть, она захватывает человека целиком, лишает его возможности рассуждать, потому и носит это чувство название “безрассудная любовь”. Быть вместе, никого не видеть и не слышать, обо всем на свете забыть хотят люди, охваченные эросом. При эросе поступками движет истинная половая любовь, высшая степень доверия между женщиной и мужчиной.