Однако представители либерального направления считают, что чем интенсивнее государственное регулирование, чем значительнее перераспределение национального продукта через бюджет, чем выше размеры государственного потребления, тем ниже темпы экономического роста или (что более соответствует российским реалиям) тем глубже экономический спад. И наоборот: чем меньше масштабы вмешательства государства в экономическую жизнь страны, тем выше темпы экономического роста.
Негативное воздействие государства на экономическую динамику, пишет Илларионов, прослеживается по всем составляющим системы государственных финансов. С одной стороны, увеличение доходов государства невозможно без увеличения налогового пресса на частный сектор, это подавляет деловую активность в стране. С другой стороны, поскольку государственные расходы по определению менее эффективны, чем частные, то возрастание удельного веса государственных расходов в ВВП ведет к снижению общеэкономической эффективности и падению темпов роста (или увеличение темпов спада).
Наконец, наличие бюджетного дефицита требует его финансирования либо с помощью кредитов центрального банка (что подстегивает инфляцию), либо с помощью внешних кредитов (что увеличивает внешний долг), либо с помощью внутренних кредитов (что отнимает инвестиционные ресурсы у частных инвесторов). Любые последствия бюджетного дефицита — и инфляция, и обслуживание, и погашение государственного долга — блокируют использование национальных финансовых ресурсов на инвестиционные цели и способствуют хозяйственной стагнации.
А. Илларионов уверен, что мировая экономическая практика подтверждает выводы теории. Страны, отягощенные бременем огромных государственных расходов, развиваются значительно медленнее, чем страны, правительства которых жестко ограничивают неэффективные государственные траты. В Швеции, где бремя государственных расходов в течение многих лет превышало 60% ВВП, "шведская модель" стала давать сбои. На другом полюсе — Сингапур, Тайвань, Южная Корея, Таиланд, Чили — успехи этих стран обусловлены прежде всего масштабной экономической либерализацией и радикальным снижением государственных расходов до уровня, не превышающем, как правило, 20-25% ВВП.
Наиболее впечатляющим, с точки зрения Илларионова, является пример Китая. С 1979 по 1995 гг. совокупные расходы консолидированного государственного бюджета (с учетом всех субсидий и дотаций) были снижены почти втрое — с 36,3 до 13,8% ВВП. За те же годы расходы центрального китайского правительства были снижены с 14 до почти 5% ВВП. Высвобожденные в результате этого гигантские финансовые ресурсы были направлены в реальную экономику, производя в ней поистине революционный переворот. Близкой точки зрения придерживается и А. Ослунд. Основываясь на модели совершенной конкуренции, сторонники либеральных подходов и создали простейшую программу перехода к рыночной системе:
1) немедленно исключить правительство из экономики путем приватизации собственности и прекращения субсидий, снятия контроля над ценами и тарифами;
2) уменьшить государственные расходы для того, чтобы сократить дефицит и таким путем стабилизировать стоимость национальной валюты;
3) в более общем плане — позволить частному, а не государственному сектору реагировать на всю совокупность общественных потребностей, включая жилищное строительство, охрану собственности, связь, транспорт, образование и здравоохранение.
Таким образом, модель совершенной конкуренции является идеализированным изображением рыночной экономики. Она представляет собой внеисторическую парадигму, совершенно абстрагируемую от важнейших институтов, тогда как перестройка экономики — эволюционный процесс, включающий в себя реформирование существующих институтов.
Политика требует не только понимания роли цен и рынка, но и принятия во внимание положительных функций государства. Одна из важных предпосылок успешных реформ в большинстве стран ЦВЕ заключается в том, чтобы, обновив в результате демократизации государственную машину, избежать ее ослабления и подрыва, обеспечить ее дееспособность и авторитет.
Теперь все больше отечественных и западных экспертов настаивают на ответственности государства, в лице правительства, за стабилизацию на макроэкономическом уровне. Речь идет о формировании здорового бюджета, эффективной налоговой системы, современной банковской и биржевой инфраструктуры, проведении разумной кредитно-денежной политики, введении современной системы бухгалтерского учета и аудита, пресечении недобросовестной конкуренции, финансовых махинаций, корыстного использования монопольных позиций в производстве и на рынке. Общепризнана роль государства в обеспечении прав собственности (включая борьбу с преступностью и коррупцией, создание действенной системы законов, охватывающих эффективное контрактное право, проведение комплекса мер, которые гарантировали бы инвесторам и другим кредиторам реальную защиту интересов). Государство должно активно поддерживать реструктурирование и оживление промышленности. Эта поддержка будет эффективной, если ее реализация пойдет по следующим направлениям: развитие производства, поддержка социальной сферы, государственные инвестиции в инфраструктуру, финансовые ресурсы (в том числе пресечение незаконных доходов). Таким образом, поскольку государство играет важную роль даже в современных смешанных экономиках, то нет причины ожидать снижения его роли и в постсоциалистических экономиках.
Применительно к России ясно, что без государственного вмешательства в экономические дела стране из кризиса не выйти.
Вместе с тем вмешательство это зачастую осуществляется старыми административными методами, причем даже теми, кто пришел к власти на волне отрицания административно-командной системы управления. Очевидно последствия сего факта — формирование секторов экономики, находящихся под влиянием государственного управления, возрождение слоя государственных чиновников, осуществляющих контроль над ними. И кроме того — превращение части этих чиновников в ходе приватизации, далеко не демократической, в собственников значительной части бывшего общенационального достояния. Результаты подобной социально-экономической практики будут явно далеки от тех демократических ожиданий, которыми жило российское общество, вступая в полосу реформ.
В то же время необходимо четко представлять себе, что только государственный и контролируемые государством сектора экономики, а также связанные с ними привилегированные круги бизнеса могут уцелеть в конкурентной борьбе с ожидаемыми из-за рубежа экономическими силами, стать гарантами экономической самостоятельности страны.
С этой целью отбор приоритетных направлений для государственного вмешательства должен регулироваться рекомендациями научно-технической и структурной политики.
Быстрота проведения экономических реформ: шоковая терапия или постепенность?
До сих пор идет спор среди исследователей по двум фундаментальным вопросам, возникшим в процессе проведения реформ переходного периода:
— Что лучше и более доступно было для Восточной Европы — стратегия высоких или низких темпов проведения реформ?
— Какие существуют объяснения и компенсации потерь в результате спада производства, поразившего все страны в начале осуществления реформ?
Практика всех стран не дает однозначного ответа. Венгрия, Вьетнам, Словения выбрали поэтапное и более или менее постепенное введение рыночных механизмов и отношений, в остальных же посткоммунистических странах, особенно на первых порах, преобладали шоковые методы. Выбор той или иной стратегии определяется политической обстановкой и структурой экономики.
Однако для экономик всех стран Восточной Европы обвальное крушение коммунизма в 1989 г. исключило какую-либо возможность постепенной либерализации цен и торговли в течение ближайших двадцати лет, поскольку было развалено политическое руководство, способное реализовать такой план.
Следует подчеркнуть, что страны, преуспевшие в проведении замедленных реформ, имеют много общего в своей экономической структуре. Так, в Китае и Вьетнаме двигателем экономического роста является малое предпринимательство, часто на семейной или коллективной основе в сельском хозяйстве и в сфере услуг. Реформирование этого сектора, что обычно является первым шагом в стратегии постепенности, относится к легкой части переходного процесса. После легализации частной экономической деятельности быстро увеличивается предложение со стороны этого сектора экономики, и если его размеры достаточно велики, то он может помочь самортизировать удары в результате дальнейшего реформирования. Даже в странах Восточной Европы сектор малого предпринимательства быстро и позитивно реагировал на его легализацию. Однако на него приходилась значительно меньшая часть хозяйства, чем в Китае и Вьетнаме.
Скорее всего выбор вариантов должен подчиняться не столько идеологическим предпочтениям, сколько прагматическим, вытекающим из национальной специфики той или иной страны. Касаясь преобразований в Польше, директор научно-исследовательского института финансов Т. Колодко анализирует результаты стабилизационных мероприятий в Польше и обращает внимание на их значительные расхождения с целями, намеченными ранее правительством. Речь идет о темпах роста инфляции: намечено 20, в результате — 90%; падение промышленного производства: соответственно — 5 и 23%; снижение валового национального продукта: 3,1 и 18%; уровень безработицы: 2 и 6,1%.