Степень эксплуатации этого "казенного сектора" российского общества была сравнительно меньшей, хотя государственные крестьяне (более благополучные, чем помещичьи) также были крепостными людьми. Приведу довольно яркий пример. Незадолго до отмены крепостного права, в 30-х годах, царская семья, имевшая в лично-корпоративной собственности крестьян удельного ведомства, совершила некий обмен, получивший название "самарского". Вместо массы сильно обедневшего крестьянства (около 200 тыс. чел.) царское семейство взяло в удельное ведомство равноценное количество государственных крестьян более зажиточных районов.
На тощих подзолах и тяжелой глине огромного Нечерноземного региона труд крестьянина был и непривлекателен, и невыгоден. В период екатерининских дискуссий по крестьянскому вопросу в 60-70-е годы XVIII века князь М.М. Щербатов резонно считал, что внезапная отмена крепостного права приведет к массовому оттоку крестьян, ибо они оставят эти земли и уйдут в более плодородные южные края. "Центр империи, - писал князь, - место пребывания государей, вместилище торговли станут лишены людей, доставляющих пропитание, и сохранят в себе лишь ремесленников". Размышления М.М. Щербатова невольно наталкивают на оценку реформы 1861 года как реформы, предусмотревшей, кроме прочего, и возможность такого социального бедствия для страны как массовая миграция населения, и заставившей крестьян выкупать свою землю, удержав их тем самым на своих наделах. Ведь даже в середине ХХ века разрешение Н.С. Хрущева на выдачу паспортов колхозникам (отсутствие которых крепило крестьян к их земле) в конечном счете привело к массированному пополнению городов выходцами из села и снижению плотности сельского населения нескольких десятков областей Нечерноземья до уровня плотности сельского населения Камчатки. Крестьянский труд в этой зоне всегда был и сверхтяжелым, и непривлекательным, так как, по словам М.М. Щербатова, крестьянин "худым урожаем пуще огорчается и труд (свой. - Л.М.) в ненависть приемлет". В асимметрию аграрного развития внесла свой вклад и советская власть, давая деньги главным образом в южные, более плодородные районы, большая часть которых в 1991 г. от нас "ушла". Видимо, не случайно в период странных преобразований 90-х годов ХХ века крестьянство Нечерноземья охотно приветствовало их, а крестьянство Черноземья и юга страны - не столь охотно. Недаром районы так называемого красного пояса - это в основном Черноземье и Юг. В целом же вся наша сельская ойкумена интенсивно пустеет…
Что же делать?! В далеком прошлом, когда в Северо-Восточной Руси мучительно долго формировалось единое Русское государство, власти "жаловали" (то есть дарили на определенных условиях) боярам, "детям боярским", дворянам земли, часто и пустующие. Новые землевладельцы, в свою очередь, "называли" и "перезывали" вольных хлебопашцев-крестьян на свои земли, а государство давало им льготу в налогах на 5-10-15 и даже 20 лет. Процесс этот проходил в рамках XV-XVI столетий. Однако тяжелые условия труда и попытки его интенсификации приводили к частым уходам крестьян с уже освоенных земель. Постепенно созревала необходимость жестоких мер прикрепления крестьян к земле, что в итоге выросло в гигантскую систему крепостного труда, существовавшего по крайней мере два с половиной века. Показателем же богатства стало не количество земли, а число крепостных душ.
Сейчас же, в конце ХХ - начале XXI века, имея в стране полный крах сельскохозяйственного производства, отказавшись от исторически перспективной организации полностью автономного крупного (кооперативного или коллективного, ибо поденный труд батраков в наших условиях бесперспективен) производства, способного к концентрации максимума рабочей силы и техники в ключевые, крайне короткие по времени моменты сева, сбора урожая, заготовки кормов и т.д., мы задумали пустить в свободную куплю-продажу сельскохозяйственные земли. В Китае, например, где, видимо, четко осознают специфику своей истории и где до сих пор гигантская система ирригации и орошения играет огромную роль в экономике, землю не продают, ибо четко понимают, что развитие "рыночных отношений" (эвфемизм "капитализма". - Л.М.) успешно может происходить на условиях аренды государственной земли. И в России, между прочим, в далеком прошлом всегда практиковали сдачу пустующих земель "в оброк из наддачи", т.е. аренду со своего рода аукционным конкурсом.
Скорее всего нынешние собственники, организуя продажу сельхозугодий, имеют в виду весьма специфические цели, связанные с вложением денег в землю (как способом сохранения капитала). Редко кто при этом задумывается над тем, что это скорее всего акт почти безнадежного омертвения капитала. Фермерство семейного плана, как и в свое время крестьянский аллод, скорее всего не будет в России исторически значимым явлением.
В итоге в России на сельское хозяйство, которое веками висело веригами на русском обществе, навесят новые вериги в виде абсолютной земельной ренты и последующего распыления этого "всеобщего условия производства".
Между прочим, нобелевский лауреат американский экономист Кеннет Эрроу математически доказал (я пользуюсь газетной информацией), что при падении энергетической подпитки сверхсложные системы распадаются на подсистемы, но при продолжающемся энергетическом дефиците эти подсистемы вновь объединяются. Как известно, философское определение математики, в частности, состоит в том, что это наука об "объектах наиболее общей природы" и законах их функционирования. С выводами ее надо считаться.
Специфичность исторического пути нашего социума определенно показывает, что пускать сельскохозяйственные и лесные угодья в рыночный оборот нельзя.
Но у нас ведь как бывает: да, нельзя! Но если очень хочется, то можно!
Заключение.
1. Рынок – это живая структура.
2. Рынок - это место работы для многих людей.
3. Рынок -множество возможностей.
4. Рынок –это мы.
Литература.
1. http://stra.teg.ru/lenta/energy/1139
2. http://gazetazp.ru/2004/28/4/
3. http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=772233