Органы советской власти арестовали управляющего Государственным банком. Вместо него назначили советского комиссара товарища Менжинского. Национализировали все другие банки. Предприняли проверку сейфов. Только в Москве в них обнаружили на 300 тысяч царских рублей золота и на 150 тысяч рублей серебра.
Специальным правительственным декретом для нужд канцелярии Совета Народных Комиссаров РСФСР было ассигновано 10 миллионов рублей и торжественно перевезено в Смольный. Тогда банковские чиновники в ответ объявили забастовку и ушли, взяв с собой ключи от кладовых. Но часть мелких служащих осталась на месте. Они-то и помогли постепенно наладить работу. Кроме того, демобилизовали из армии финансовых и бухгалтерских работников. Они заменили саботажников.
Капиталисты всполошились. Они видели, что деньги уплывают у них из рук. Чтобы спасти оставшееся, пытались прибегнуть к подкупу. Комиссару Волжско-Камского банка посулили 140 тысяч рублей только за то, чтобы он разрешил изъять ценности из сейфов. Комиссару Сибирского банка обещали 700 тысяч рублей, если он позволит вывезти золотые слитки. Но советские комиссары были неподкупны [3 c. 145].
Постепенно все банки перешли в руки государства. Впервые в истории деньги стали служить интересам трудящихся.
Советская власть учла ошибку Парижской коммуны. Тогда, в 1871 году, пролетарии Франции, захватив власть, не взяли в свои руки банк, не использовали народное золото в интересах революции. Наоборот, контрреволюционеры брали его для борьбы против народа. То была роковая ошибка восставших французов. Ее не повторил пролетариат России.
Трудными, очень трудными были первые годы молодой Советской республики. Война, сперва империалистическая, потом гражданская, интервенция истощили страну. Империалисты всего мира объявили нам блокаду.
Невспаханной лежала земля. Голодали целые губернии. Сельское хозяйство не давало сырья промышленности. Стояло большинство заводов и фабрик, нечем было занять рабочие руки. Холодными были на железнодорожных путях немногие уцелевшие паровозы: не было топлива. Полностью прекратилась торговля.
Нужно дать хлеб голодающим. Его можно купить у крестьян, сохранивших излишки зерна. Но нет денег.
Нужно платить пособия семьям солдат и беженцам. Но денег нет.
Совсем мало в стране работающих предприятий, но там рабочие, им нужна зарплата. Но денег нет.
Советское государство должно защищать себя, иметь армию. Но солдат нужно кормить. И для этого нужны деньги, а их нет.
Где взять денег? Такой вопрос встал перед советским правительством вместе с другими трудностями.
«Денег нет, вот где наша слабость, вот отчего мы слабы и отчего страдает наша страна», - говорил Ленин 10 февраля 1918 года на Всероссийском съезде крестьянских депутатов и земельных комитетов.
Деньги в кассу государства поступают от торговли, от налогов. Но эти источники тогда ничего не давали.
Взять из банка? Но это значило остаться вскоре совсем без средств, потому что они не пополняются.
Пойти на крайнюю меру - печатать новые бумажные деньги? Но и это оказалось невозможным. Экспедиция заготовления государственных бумаг, в распоряжении которой были специалисты и печатные станки, так же, как вначале и банк, саботировала распоряжения советской власти.
Всей экономической жизни государства грозил паралич.
Ленинская партия делала все, чтобы побороть трудности.
Пришлось вместо денег пустить в обращение облигации «Займа свободы» сбежавшего за границу Керенского. Продолжали ходить царские деньги и керенки.
Советское правительство наложило на буржуазию денежную контрибуцию: делали обыски, отбирали спрятанные деньги и пускали в обращение.
Между тем из разных городов России в Москву шли телеграммы местных Советов с требованием выслать деньги. Недоставало денежных знаков и в самой Москве.
Ленин был очень обеспокоен. Он лично следил за распределением денежных знаков. С трудом удалось сломить саботаж Экспедиции заготовления государственных бумаг. Ее заставили работать даже по праздникам. Чтобы иметь бумагу, пришлось открыть в Петрограде специальную фабрику, создать организацию по заготовке тряпья - сырья, из которого делается бумага. Открыли производство красок. Некоторые краски пришлось за золото покупать за границей.
В 1921 году за месяц в среднем выпускалось денег на 188,5 миллиарда рублей.
Чтобы уменьшить спрос на денежные знаки, выпустили купюры по 5 и 10 тысяч рублей. Тогда вслед за денежным голодом наступил «разменный кризис» - не хватало мелких денег. Крестьяне сдавали хлеб на государственные ссыпные пункты, а расплатиться с ними не было возможности. Приходилось одну крупную купюру давать на несколько человек. Это вызывало недовольство.
Затруднением пользовались спекулянты: они меняли деньги за высокую плату. За размен сторублевого билета брали 10-15 рублей.
Чтобы удовлетворить надобность в разменных деньгах, правительство пустило в обращение разменные знаки. Это были царские почтовые и гербовые марки, на которые накладывался штемпель, показывающий, что они превращены в деньги.
Денежный голод заставил органы советской власти в провинциальных городах выпустить свои денежные знаки.
Это делалось в Архангельске, Армавире, Баку, Верном, Владикавказе, Екатеринбурге, Екатеринодаре, Ижевске, Иркутске, Казани, Калуге, Кашине, Киеве, Одессе, Оренбурге, Пятигорске, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Царицыне, Хабаровске, Чите и в других городах. Печатали деньги Грузия, Туркестан, Закавказье.
В 1919 году пролетариат Латвии взял власть в свои руки. Недолго тогда продержалась Советская республика в Прибалтике, но она имела свои деньги. Красная звезда, молот и коса - символ труда - украшали денежные знаки, Выпущенные Рижским Советом народных депутатов.
Выпускались боны, кредитные билеты, чеки, разменные знаки.
Так появились «туркбоны», «закбоны», «грузбоны», «сибирки» - деньги, выпущенные в городах Сибири.
Местные деньги делились примитивно. Например, для туркестанских бон брали серую рыхлую оберточную бумагу и малярную краску, которой красят крыши.
Печатали деньги многочисленные белогвардейские правительства, оккупационные армии, торговые компании и даже частные лица.
На Украине, в Закавказье, в Сибири, где господствовали интервенты и белогвардейцы, делали деньги Деникин, Колчак, Врангель. Закаспийское белогвардейское правительство выпустило «асхабадские боны» - ничего не стоившие бумажки. На них печатался приказ английского генерала Миллисона:
«Обязательства, выпущенные великобританской военной миссией 500-рублевого достоинство каждое, оплачиваются держателю в рублевых денежных знаках во всякое время по прошествии 3 месяцев после их выпуска, если великобританская миссия того пожелает».
Но миссия «не пожелала». В руках обманутого населения остались бесполезные клочки бумаги, а доходы от этого «фокуса» положили в карман белогвардейцы и английские оккупанты.
Печатал деньги и «главнокомандующий северо-западным фронтом генерал от инфантерии» белогвардеец Юденич.
В 1918 году украинские националисты вздумали вместе со своими немецкими хозяевами ввести, как сотни лет назад, денежный счет на гривны.
«Временный разменный знак» выпустила в 1919 году Западная добровольческая (белогвардейская) армия в Митаве. Интересно, что одна сторона этих денег занята текстом на немецком языке.
Ходили вместо денег и совсем курьезные заменители, например трамвайные книжки. В 1919 году выпустило свои временные бумажные денежные знаки (боны)… ростовское скаковое общество. Правда, действительными они были только на ипподроме во время скачек. В том же году выпустили боны в 3, 5, 10 и 25 рублей известные табачные фабриканты «Асмолов и компания».
Царские деньги - «николаевки», выпущенные временным правительством деньги «думские» и «керенки», «разменные знаки», облигации «Займа свободы», разнообразные боны, чеки, временные кредитные билеты - все это создавало неразбериху, а главное, не поддавалось регулированию.
Усиленный выпуск бумажных денег совсем расстроил хозяйство страны. Покупательная способность рубля скатилась вниз, цены неимоверно выросли.
На фабриках, печатавших деньги, работало 13 тысяч человек. С 1917 по 1923 год количество бумажных денег в стране увеличилось в 200 тысяч раз.
По сравнению с 1914 годом в 1921 году цены возросли:
на сахар в 162’214 раз
на ситец в 86’730 раз
на мыло в 76’948 раз
на спички в 37’600 раз
В 1921 году пуд ржаной муки в Москве стоил 140 тысяч рублей, пшена - 192 тысячи, картошки - 20’600 рублей. А для того чтобы проехать трамваем одну станцию, платили 500 рублей, за две - 900 рублей. Марка для простого письма стоила 320 рублей, газета «Правда» - 2500 рублей [3 c. 149].
За ничтожные покупки расплачивались толстыми пачками денег, за более крупные - мешками.
В конце 1921 года 1 миллиард рублей даже крупными купюрами - по 50 и 100 тысяч рублей - составлял кладь весом в один-два пуда.
Кассиры, приезжавшие за деньгами для выдачи зарплаты рабочим и служащим, выходили из банка с огромными мешками за спиной.
Но купить на эти деньги можно было совсем немного. Чаще всего владельцы товаров вообще отказывались брать обесцененные деньги.
Процветали спекуляция, мешочничество. Оборот знаменитого московского Сухаревского рынка составлял 2 миллиарда рублей в день. Правительство теряло контроль над распределением продуктов.
Буржуазия, бывшие помещики, кулаки, у которых остались запасы продуктов, ценные вещи, быстро наживались от продажи всего этого. У них скопились огромные средства. Нужна была реформа, чтобы привезти в порядок денежное хозяйство.
Но обострилась гражданская война, продолжалась военная интервенция - реформа не состоялась.