Закрепощение крестьян в Великом княжестве Московском: интерпретации в рамках институционального анализа
М. С. Вдовин
Введение
В последние годы в западной экономической литературе появился ряд работ, посвященных особенностям формирования института крепостного права в России, что само по себе примечательно. Исторически именно эта тема относится к числу «самых важных и самых трудных вопросов в нашей историографии» [4, 45], ведь крепостной труд и связанные с ним режимы прав собственности оказали ключевое воздействие на экономическое и политическое развитие России. Более того, тема несвободного труда не исчерпана и в настоящее время и представляет интерес для современных экономистов (например, использование принудительного труда в российском строительном секторе).
Свободный труд лишь один из видов трудовых отношений, которые получили распространение в мировом хозяйстве относительно недавно. Использование несвободного труда было присуще для различных государств, культур и времен. Знакомые нам нормы, регулирующие сегодня отношения на рынке труда, появились лишь в XX в. и существенно отличаются от норм, господствовавших, например, в Средние века [23]. Наоборот, рабство — один из наиболее старых и сложных институтов во всей экономической истории [28]. Несвободный труд и ограничение прав работников (прежде всего на передвижение) характерны не только для России и Восточной Европы, но и для других стран, например, Англии, Франции [49].
Основы крепостного права противоречат понятию «хороших» институтов, как их представляет институциональная экономика. Во-первых, крепостное право предполагает условное, а не полное владение землей со стороны помещиков на условиях выполнения ими обязанностей государственной службы. Во-вторых, оно означает отсутствие конкурентного рынка труда. Помещик выступает локальным монопсонистом, единолично устанавливая цену на труд и присваивая излишек крестьянина-производителя. В-третьих, слабые права собственности крестьян на обрабатываемую землю сочетаются с тяжелыми повинностями, вплоть до личной несвободы. Наконец, крепостное право означает относительно примитивный вариант трудового контракта (барщина) с преобладанием непосредственного контроля в противоположность стимулам к труду.
В условиях Нового времени и становления капиталистических отношений все эти институты создавали препятствия экономическому развитию и с этой точки зрения были «плохими». Однако были ли они «плохими» в момент своего появления? Изучение рабства и крепостного права позволит не только выявить сходства и различия трудовых отношений в разных странах в разное время, но и лучше понять их взаимосвязь с другими общественными институтами, оценить влияние на экономическое развитие.
Крепостное право («serfdom») и рабство («slavery») как разные формы несвободного труда принадлежат различным экономическим устоям. Под термином «slavery» исследователи традиционно подразумевают рабовладение в Древнем Риме и режим американского Юга XVII–XIX вв., для которого характерна рыночная экономика во главе с рабовладельцами-предпринимателями [30]. Наоборот, крепостное право, «serfdom», это феодальный институт, присущий средневековой Европе, который предусматривает ограничение прав крестьян в целях усиления монопсонической власти феодалов на рынке труда. Россия в Средние века была обществом, где были рабы (например, представители иных национальностей, попавшие в плен в результате военных действий), но не была «обществом рабов»: даже в период расцвета крепостного права крестьяне — самая большая группа населения — имели ряд личных прав [49]. Для феодальной экономики, которая была характерна и для Московской Руси, было свойственно функционирование натурального хозяйства, отсутствие рынков сбыта и денежных отношений [6]. Существование же ряда феодальных повинностей крестьянина в пользу землевладельца позволяло уменьшить трансакционные издержки, связанные с неразвитостью товарного и денежного рынка [43].
Очевидно, что сравнивать московского помещика XVI в. с рабовладельцем американского Юга XIX столетия как минимум некорректно. Раб предоставляет свой труд в обмен на минимальную оплату, необходимую для поддержания его жизнедеятельности. Он фактически является собственностью владельца, фактором производства, который рабовладелец использует в целях максимизации личной прибыли. У раба нет возможности принимать решения о своей занятости, за него это делает его хозяин [15]. Наоборот, у крестьян, в рамках тяжкого крепостного режима, остаются некоторые частные права. Они могут получить доступ к земле и попасть «в крепость», добровольно выбрав несвободный труд и приняв обязательства, которые помимо денежных выплат могут включать себя и трудовые повинности в пользу землевладельца. Несмотря на то, что в большинстве случаев условия контракта могут быть навязаны крестьянину, он самостоятельно выбирает его как оптимальный в текущей ситуации.
Парадоксально, но ограничение личных свобод зачастую может носить добровольный характер и даже приводить к увеличению общественного благосостояния. История свидетельствует о многочисленных примерах, когда источником несвободного труда были не насильственные действия стороны, обладающей силой физического принуждения (набеги татар на Русь, работорговля в США), но действия лиц, целенаправленно ограничивающих свою свободу в обмен на получение ряда преимуществ. Например, в Древней Руси существовали «закупы» — полусвободные люди, взявшие займ и попавшие во временное холопство до момента выплаты долга [2]. В случае невозвращения займа «закуп» полностью терял свободу и становился собственностью кредитора, полным холопом, которого можно было продать, чтобы компенсировать издержки. Аналогично в современной Индии крестьяне добровольно заключают долгосрочные контракты с землевладельцами в обмен на получение ссуды и покровительства [10].
Несвободный труд наиболее характерен для доиндустриальной стадии развития обществ. Так, Дуглас Норт рассматривает процесс становления феодального государства как результат частичного ограничения прав крестьян (в частности, свободы на передвижение) в обмен на получение гарантий безопасности и защиты со стороны феодала в условиях неразвитого товарного рынка и рынка труда [43]. Поэтому распространение несвободного труда может являться и Парето-улучшением, увеличивая полезность одной или же нескольких сторон.
Значит ли это, что несвободный, в том числе и рабский, труд мог обладать более высокой производительностью? Вполне возможно. Несмотря на попытки дать экономическое обоснование неэффективности рабского труда в США, чтобы найти основание для его отмены, исследователи получали прямо противоположный результат. Эмпирические данные американских исследователей свидетельствуют о том, что рабовладельческий строй Юга оказывался более эффективным и экономически целесообразным, чем рынок свободного труда в северных штатах [22, 50, 54].
Указанные выше особенности несвободного труда позволяют обозначить вопросы, актуальные для институционального анализа закрепощения крестьян в Великом княжестве Московском:
— в силу каких причин возникают институты рабства и крепостного права?
— как изменяется благосостояние различных социальных групп при выборе того или иного института?
— насколько экономически целесообразно (и целесообразно ли вообще?) использование несвободного труда?
— при каких условиях происходит отказ от несвободного труда и переход к свободному труду, который в настоящее время является распространенным?
В рамках институционального подхода институты рассматриваются как искусственно созданные человеком или группой ограничения, которые обусловливают политические, экономические и социальные взаимодействия [44]. В реальном мире, где, в отличие от «идеального», неоклассического, существуют трансакционные издержки, институты могут обеспечить более эффективное функционирование экономики. Однако сформированные институты не всегда будут Парето-оптимальными, так как внутри общества существуют группы давления, которые могут формировать институциональную структуру в своих интересах, а не обязательно в интересах всего общества.
Анализ работ в русле институциональной экономики, посвященных рабству и крепостному праву, позволит ответить на указанные выше вопросы и продемонстрировать сравнительные преимущества и недостатки несвободного труда, дополнив многочисленные исторические исследования в данной области.
Роль трансакционных издержек и производительности труда в возникновении рабства
Попытки объяснить причины возникновения рабства можно найти еще у Монтескье, который связывал географические особенности стран с их приверженностью к установлению подобных порядков. «Есть страны, жаркий климат которых настолько истощает тело и до того обессиливает дух, что люди исполняют там всякую трудную обязанность только из страха наказания. В таких странах рабство менее противно разуму; и так как там господин столь же малодушен по отношению к своему государю, как его раб по отношению к нему самому, то гражданское рабство сопровождается в этих странах политическим рабством» [6, 366].
Структурированный анализ причин возникновения несвободного труда появился заметно позднее. Исследователи обратили внимание на наличие значительных трансакционных издержек рынка свободного труда ; оказалось, что в некоторых случаях использование института принудительного труда было более выгодным, чем найм свободных работников.
Причина выбора того или иного института кроется в сравнительной эффективности труда: рациональный землевладелец сравнивает прибыль и издержки, возникающие при найме свободного работника и содержании раба, и выбирает тот институт, который максимизирует его прибыль. Так, землевладелец предпочитает свободный труд, когда