Закрепощение крестьян в Великом княжестве Московском: интерпретации в рамках институционального анализа (стр. 4 из 6)

Какие же факторы влияют на установление крепостного права? В идеальном случае (например, в средневековой феодальной экономике) помимо феодала в экономике нет альтернативных покупателей труда. Устанавливается монопсония, когда существует единственный землевладелец, являющийся одновременно и политическим правителем. В его экономических интересах и в интересах политической власти — установление цены труда ниже рыночной посредством прикрепления крестьян к земле. Но это «идеальный» вариант.

Более распространенный случай — когда в рамках одной политической общности присутствует несколько экономических агентов, приобретающих труд (помимо земельной аристократии это могут быть, например, промышленники). Однако в аграрной экономике, где неразвиты рынки и промышленность, доля альтернативных покупателей невелика 8 , а прибыль правителя всецело зависит от налоговых поступлений от его вассалов (земельных собственников), возможно установление картеля, поддерживаемого со стороны государства. Корреляция интересов земельных собственников, извлекающих монопольную ренту, и государства, получающего часть этой ренты и направляющего ее на покорение новых территорий, ведет к закрепощению труда.

Картель может быть «неполным»: не все покупатели труда должны входить в картель, часть из них могут выступать в качестве независимых агентов (в противном случае издержки поддержания картеля были бы слишком велики). Эта ситуация вполне применима к анализу земельных отношений, например, в Московском государстве XVI–XVII вв., где существовали крупные и ряд мелких землевладельцев. В рамках такой системы, мелкие землевладельцы, «ведомые», принимают цену, установленную ценовым лидером в «неполным картеле» как рыночную. Число мелких собственников («ведомых») ограничено, и вход на рынок блокирован. В противном случае назначение низких цен в результате рыночной власти может не быть равновесием для участников картеля, так как каждому из участников картеля будет выгодно отклониться от установленной низкой цены.

Роза предлагает следующую модель (рис. 1).

Рис. 1. Выбор картелем уровня заработной платы крестьян: Df — спрос на труд со стороны «ведомых»; Ddf — спрос на труд со стороны картеля; S — предложение труда; Sr — остаточный спрос на труд со стороны картеля

Картель выбирает количество труда, равное Qdf, где предельные издержки труда для картеля — mfc — равны его спросу на труд Ddf. Зарплата We соответствует остаточному спросу на труд со стороны картеля при данном количестве труда Ddf. Рента, извлекаемая картелем, определяется как количество труда, умноженное на разницу между зарплатой We и AQdf: Rent = (AB) x (OQdf).

Данный подход соответствует мнению многих историков, рассматривавших возникновение крепостного права в Восточной Европе; в качестве одной из главных причин закрепощения они видят рост политической силы дворянства. Московские цари, борясь за власть с другими князьми и земельной аристократией, были вынуждены поддерживать класс помещиков, предоставляя им земли и право реализовывать часть государственных функций на вверенных им территориях. В результате помещики смогли образовать сильную группировку с общими интересами и установить политический и социальный контроль над крестьянами, ограничив их передвижение в условиях избытка земли и недостатка рабочей силы [1, 13, 50].

С экономической точки зрения рабство и идеальная конкуренция на рынке труда — институты, которые позволяют обеспечить эффективное равновесие. Тогда как монопсония и олигополия, рассмотренные в этом разделе, подрывают общую эффективность рынка труда, максимизируя лишь выгоду отдельной социальной группы — знати [35]. Описанные выше случаи реализации рыночной власти можно свести к тому, что знать, используя неценовую дискриминацию в отношении земельных и личных прав крестьян и «ведомых» , увеличивает свой доход, однако уменьшая тем самым эффективность экономики.

Что если землевладельцы смогут сформировать картель и действовать в качестве монополиста, который осуществляет ценовую дискриминацию ? В случае если помещики осуществляют ценовую дискриминацию первой степени и предлагают каждому крестьянину отдельный контракт с его резервной ценой, крепостное право может быть эффективным. Картель сможет сначала максимизировать общий выпуск в экономике, а уже затем перераспределить всю прибыль в свою пользу при помощи кастомизированных трудовых контрактов типа «take-it-or-leave-it» с каждым крестьянином [16].

Однако автору пока не удалось найти ответа на вопрос о том, насколько эффективно помещики могли реализовывать ценовую дискриминацию на практике (т. е. было ли крепостное право эффективным?) ни в современных экономических исследованиях, ни в исторической литературе. С одной стороны, историки отмечают, что плата крестьян у одного владельца могла быть неодинаковой, а «разница достигала здесь иногда весьма значительных размеров» [7, 86]. Кроме того, новоселы не сразу «входили» во всю плату: только что поселившиеся и еще не успевшие обустроиться крестьяне платили меньше, чем те, кто жил на земле исстари. Исходя из этого, можно предположить, что изначально помещик мог оценить и назначить крестьянину резервную цену за его труд, осуществляя тем самым ценовую дискриминацию. С другой стороны, сложно предположить, что помещик, зачастую владея наделами, расположенными на удалении друг от друга, и при этом неся военную службу вдали от них [8], был в состоянии оперативно отслеживать экономические изменения, происходящие в поместье, и менять условия контракта. Более того, уровень повинностей обычно определялся не в отношении отдельного крестьянина, а общины в целом, что также затрудняло возможность составления кастомизированных контрактов.

Траектории общественного развития: от рабства к свободному труду и обратно

Все ранее описанные модели рассматривали вопрос возникновения рабства в сравнительной статике. Что если проанализировать проблему в ее динамике? Н.-П. Лагерлоф, исследуя природу рабства в работе «SlaveryandOtherPropertyRights», предлагает модель, объясняющую эволюцию прав собственности политической элиты на землю и подданных в виде институциональной трансформации от эгалитарного общества к рабовладельческому строю и впоследствии к свободному труду [40]. Автор утверждает, что большинство обществ в процессе своего развития проходят три последовательные стадии. Для обществ охотников-собирателей присущи такие характеристики, как низкий уровень развития технологии, избыток земель и, как следствие, отсутствие прикрепления земель и рабства. Затем, с ростом производительности, многие общества эволюционируют в сторону деспотизма и рабства, где политическая элита владеет землей и людьми. Рабство не может возникнуть в «бедном» обществе, поскольку в нем невозможно достичь уровня производства, при котором было выгодно содержать рабов; рабство возникает только в тех обществах, где уровень производства выше прожиточного минимума [41]. Наконец, на третьей стадии происходит переход в сторону общества, где господствуют договорные трудовые отношения, но земля при этом принадлежит элите.

Выбор института прав собственности осуществляется элитой, устанавливающей тот институт, который обеспечивает ей максимальную выгоду («pay-off») при заданной численности населения ( P t ) и уровне технологии ( А t ). Так, обществу с небольшой плотностью населения и низким развитием технологии будет присущ эгалитаризм (что соответствует комбинации факторов P t и А t на площади S E ). При росте населения и уровня технологии благоприятным институтом для элиты становится рабовладельческий строй (комбинация факторов, соответствующая S S ), при дальнейшем росте населения — договорные трудовые отношения ( S F )(рис. 2).

Рис. 2. Выбор института прав собственности в зависимости от численности населения P t и уровня технологии А t

Логика Лагерлофа соответствует гипотезе, высказанной ранее. До тех пор пока принудительный труд обеспечивает более высокую отдачу, именно рабство и принудительный труд будут оставаться доминирующим институтом; причем вероятность этого тем выше, чем больше разрыв в производительности между свободным и несвободным трудом [41]. Рабство уступает место свободному труду лишь тогда, когда предельный продукт рабов не будет превышать предельный продукт свободного труда. Это возможно, когда все работники — свободные и несвободные — готовы работать за зарплату, достаточную для поддержания жизнедеятельности. В данном случае вместо физического принуждения в дело вступает естественное ограничение — голод [23].

Поэтому рост населения и уровня технологии приводит к тому, что равновесным состоянием системы является транзит в сторону свободного труда, связанный с постоянно повторяющимся циклом увеличения количества населения и технологии. В процессе эволюции некоторые государства могут проходить через рабовладельческую стадию (часть пунктирной линии, принадлежащей площади S S ), тогда как другие — миновать ее (нижняя пунктирная линия), что объясняется начальным уровнем технологии и количеством населения. К примеру, страны с более высоким уровнем технологии с большой вероятностью станут рабовладельческими (верхняя пунктирная линия) (рис. 3).

Рис. 3. Установление равновесного состояния — института свободного труда

Может существовать и обратный транзит — переход от свободного труда к рабству, связанный с внешними шоками: падением численности населения P t или ростом производительности А t . Причем рост А t может быть связан не только с усовершенствованием технологии, но и с увеличением количества земли при заданной технологии (что также повышает предельную производительность труда). Данная закономерность подтверждается историческими примерами, которые приводил еще Домар: рабством в США (где обилие свободной земли при наличие производительной технологии вызвало установление рабства) и закрепощением крестьян в России XVI в. (где крепостное право было введено в интересах правящего класса, чтобы ограничить переселение крестьян в только что присоединенные земли) как частным случаем «второго издания» крепостничества в Восточной Европе.