Стратегия внешнеторговой открытости и проблемы социально-экономической модернизации России
А. А. Мальцев
Политические свободы дают человеку право голоса, свободы слова, выбора религии. Но политические свободы без экономических свобод оставляют человека замерзшим, голодным и нищим.
J. W. Smith. WHY? A Deeper History Behind the September 11th Terrorist Attack on America
Поиск нового пути экономического развития России
Вопрос о путях и характере развития России до сих пор сохраняет свою актуальность, несмотря на второе десятилетие с начала социально-экономических реформ. Если раньше, в 1990-х гг., речь шла о постсоциалистическом выборе России, то теперь обсуждаются новые пути развития в XXI в. Но если прежде говорилось о том, что Россия «напоминает собой путника, который шел в определенном направлении и вдруг оказался в совершенно незнакомой местности — и теперь ему нужно определить, как отличить движение вперед от движения назад, вбок, в сторону, по кругу» [6], то теперь следует акцентировать внимание преимущественно на социальных ориентирах: «Россия вышла сегодня на тот рубеж, когда она особо нуждается в социальном, экономическом и политическом ориентировании… Поиск критериев движения вперед, поиск новых социальных координат необыкновенно важен для России» [8].
Выполнение основных программ первого этапа социально-экономического реформирования (до 2000 г.) — либерализации, приватизации, финансовой стабилизации, становления открытой экономики — ввело в действие механизмы структурной трансформации экономики и общества. Оценки последствий этого противоречивы и по большей части негативны: падение производства, рост взаимных неплатежей, увеличение числа убыточных предприятий, социально-экономическое расслоение. Целью второго этапа рыночных преобразований исследователи и политики называют социально-экономическую модернизацию как преодоление экономического и технологического отставания России от развитых стран.
Если причинами негативных последствий рыночных реформ 1990-х гг. можно считать структурные деформации экономики социалистической эпохи, ошибки экономической политики и прежде всего проведение шоковых реформ, чрезмерное влияние на характер процессов в экономике и социальной сфере узкополитической конъюнктуры, то трудности курса на модернизацию связаны с социокультурными и институциональными факторами — особенностями российско-советской системы ценностей, спецификой российской модели экономической культуры, а также закономерностями функционирования и трансформации общественного сознания. Таким образом, цели и задачи модернизации в качестве нового этапа реформ связаны не только с преодолением концептуальных ошибок прошлого, но и с включением в действие субъективного фактора — целевых ориентиров, мотивов и установок, способных на деле обеспечить устойчивое поступательное развитие российского общества, изменить ситуацию в экономике.
Исследователи мирового опыта экономических трансформаций связывают модернизационный потенциал страны с последовательно инновационным подходом к экономическому развитию [1]. В России, несмотря на различие ценностных ориентаций социальных групп, население не участвует в разработке идеи развития, многие заняты проблемами выживания. Но без укоренения данной ценности в сознании россиян в России возможен только ограниченный экономический рост, что мы и наблюдаем в настоящее время. Перспективы качественного скачка модернизационного развития связаны с необходимостью перестройки общественного сознания в соответствии с идеями развития, формированием «новой экономической теории» и созданием социальных установок и новых стереотипов, обеспечивающих прогрессивное развитие российского общества.
При этом некоторые исследователи считают, что вышеперечисленные экономические принципы совершенно неприменимы к теоретическому осмыслению процессов в экономике России после событий 1991 г. Для их понимания необходим выход за пределы «чистой экономики» в область будущей экономической теории. С этой целью, например, С. К. Шардыко воспроизвел последовательность ключевых событий — фазовую траекторию исторического движения нашей страны в период с 1991 по 2007—2010 гг. [10]. Эта фиксирующая волновую динамику последовательность, полагает ученый, особый феномен социальной реальности, к которому применимо название «длинный» кризис. Мировыми его аналогами в XX в. были Великая депрессия и «энергетический кризис» 1970-х, а отечественным — кризис 1914–1929 гг. Эти кризисы локализовали во времени длинные волны экономической эффективности — «пятидесятилетние» волны Кондратьева. «Нормальную» экономику — определенный технико-экономический уклад, локализованный одной волной Кондратьева, — кризис такого рода необратимо отделяет от «нормальной» экономики другого уклада следующей длинной волны. Основное отличие двух экономик, например «советской» и «постсоветской», состоит в принципиальном различии технологической основы этих двух технико-экономических типов. Так, российский кризис 1914–1929 гг. отделил «нормальную» экономику паросиловых технологий от «нормальной» советской экономики, основанной преимущественно на производстве и использовании электрического тока. Российский кризис 1991–2007 гг. жестко отделил пакет волн «нормальной» советской экономики двух индустриальных технико-экономических укладов: третьей волны электротехнологий, которая, по мнению С. Ю. Глазьева, охватывает 1880–1930 гг., четвертой волны массовых конвейерных технологий 1930–1980-х гг. и пятой волны информационно-компьютерных технологий 1980–2030-х гг. [2]. Этот кризис сформировал особую обстановку, которая, в свою очередь, генерирует множество антикризисных программ и стратегий.
Стратегия внешнеэкономической открытости: исторический контекст проблемы
Масштабы российских реформ, неожиданные для «реформаторов» и населения, российской научной и политической элиты, заставляют ученых говорить о постреформенном восстановлении народного хозяйства. Одним из возможных вариантов социально-экономической модернизации является ставка на внешнеторговый сектор страны. Использование внешней торговли в качестве «спасательного круга» для экономики страны не новое явление. В XVI в. внешняя торговля стала основой экономического процветания Британии. Именно торговля превратила Великобританию из небольшой страны, отрезанной от континентальной Европы морем, в перворазрядную индустриальную державу, которой она остается и поныне. Таким образом, уже в XVI в., с возникновением доктрины меркантилизма, изучение внешней торговли становится неотъемлемым разделом политической экономии. И в первую очередь, внешняя торговля рассматривается с точки зрения увеличения национального богатства, а позднее — экономического роста и социально-экономического развития страны.
Слова Адама Смита доказывают это: «Конечная цель... всегда одна и та же — обогатить страну за счет выгодного баланса в торговле. Из этой цели вытекает отрицательное отношение к вывозу средств производства (инструментов и сырья) и инструментов торговли, чтобы дать нашим собственным рабочим преимущество и дать им возможность установить более низкие цены, чем другие страны, на всех международных рынках; и, ограничивая таким образом вывоз недорогих товаров, поощряется многочисленный вывоз более дорогих товаров. Поощряется также ввоз средств производства, чтобы наши собственные люди смогли обрабатывать их дешевле, предотвращая дорогостоящий ввоз уже обработанных товаров» [15].
Эволюцию исследований экономического роста с учетом внешнеторгового фактора можно представить как непрерывно сменяющие друг друга «глобальные» и «локальные» модели. Построение «глобальных» моделей предполагает рассмотрение процесса в целом, в то время как «локальные» модели строятся для отдельных сторон изучаемого процесса. Как показывает история, развитие «локальных» моделей происходило на фоне доминирования главной на тот момент времени «глобальной» теории. Кроме того, и «локальные», и «глобальные» модели имеют свои ограничения, что делает их совместное применение крайне необходимым [5].
Исходя именно из критерия учета различных факторов воздействия на социально-экономическое развитие, нами выбраны две модели, описывающие современный внешнеторговый сектор: модель «открытой» и «консервативной» социально-экономической модернизации страны.
К примеру, модель «разоряющего роста», разработанная Джагдишом Бхагвати в конце 1950-х гг., ставит в центр внимания проблему выбора типа экономического роста в условиях открытой экономики, а именно импортозамещение или экспорторасширение. Согласно модели Дж. Бхагвати страны, опирающиеся на торговлю сырьевой продукцией, столкнутся с негативными последствиями экспорторасширяющего роста, в результате которого будет увеличиваться экспорт все более дешевеющих товаров, и это в такой степени ухудшит условия торговли этих стран вследствие падения мировой цены на товары их экспорта, что положительный эффект от самого роста будет сведен к нулю. Именно это явление получило название «разоряющий рост».
Модель «разоряющего роста» дает возможность объяснить, почему многие развивающиеся страны, несмотря на активное участие во внешней торговле и положительные темпы роста национальной экономики, не могут достигнуть улучшения благосостояния. В первую очередь это касается стран, экономика которых испытывает структурный перекос: существует гипертрофированный экспортно-ориентированный сырьевой или сельскохозяйственный сектор, обрабатывающая промышленность слаба и ее продукция проигрывает в конкуренции импорту, не развиты высокотехнологичное, наукоемкое производство и сфера услуг [12].
В модели Дж. Бхагвати рассматривался случай «разоряющего роста» без учета размеров внутреннего рынка страны. Исследования, проводившиеся позднее и основанные на эмпирических данных, показали несколько отличные результаты. В дискуссиях, ведущихся начиная с 1950–1960-х гг. по поводу стратегии развития бедных стран и стран со средним доходом, выделяются две противоположные модели развития: внешняя ориентация, т. е. «открытая» экономика, когда страна открывает свои рынки для остального мира и содействует экспорту (экспорторасширяющий рост), и внутренняя ориентация — «консервативная» модель хозяйствования, когда страна воздвигает значительные барьеры для внешней торговли и направляет свои усилия на развитие собственной промышленности в целях удовлетворения потребностей внутреннего рынка. Последняя известна также как модель развития путем импортозамещения. Между прочим, данная модель является практически ровесницей теории «свободы торговли» Адама Смита. Так, Фридрих Лист поставил под сомнение основные постулаты теории «свободы торговли», поскольку его родная страна — Германия — не могла развиться, используя философию «свободы торговли», разработанную для поддержания господства Великобритании. Однако и сама Великобритания не всегда придерживалась постулатов теории «свободы торговли», активно используя инструменты протекционистской политики. Представляются интересными и не потерявшими в целом ряде случаев своей актуальности протекционистские принципы, приведенные Фридрихом Листом в его книге «Национальная система политической экономии» (1841), которыми руководствовалась Великобритания в XVIII в.: