С точки зрения американской правящей элиты, с которой согласен Мэнделбаум, США «играют исключительно положительную глобальную роль»16, это государство, взявшее на себя широкий круг обязанностей, исполнение которых оказывается выгодным многим другим странам. Своей огромной силой США, пишет Мэнделбаум, похожи на Голиафа, однако «библейский Голиаф служил филистимлянам, а не народу Израиля. США XXI века служат всем». Иными словами, реализуя собственные, субъективные интересы, Соединённые Штаты оказываются в роли объективного благодетеля тех государств мира, интересы которых, полагает учёный, в значительной степени совпадают с американскими интересами [3, c. 36].
Совпадение интересов США и других стран, которое используется Мэнделбаумом в качестве основного критерия оценки роли Соединённых Штатов в мире, далеко не абсолютно. В сфере международной безопасности эта держава ведёт себя таким образом, что сравнение с Голиафом хочется продолжить в нелестной для неё форме. Помимо стабилизирующей функции, на которую указывает Мэнделбаум, рассуждая об «общественном благе», США ещё и источник международной нестабильности.
Выдвижение доктрины «американского мирового лидерства», по сути, знаменует начало новой эпохи, нового отсчёта времени во внешней политике США, когда всё, что было раньше, стало представляться лишь прелюдией к современной американской внешнеполитической позиции. Правящая элита в полной мере осознала все благоприятные последствия для США краха биполярной модели мира и открывшиеся в этой связи перед нею возможности, реализация которых может привести к созданию некоей мировой надгосударственной структуры под эгидой и контролем Вашингтона - так называемого «мирового правительства».
Эту работу американские монополистические группировки и союзы предполагают осуществить через своих представителей в ведущих политических партиях - Демократической и Республиканской. Последние же, в целом демонстрируя единство в достижении стратегических целей в рамках доктрины «американского мирового лидерства», тем не менее разнятся в своих подходах, соревнуются перед американскими избирателями в определении средств и методов, путей и способов реализации этой доктрины.
Споры в области внешней политики выливаются в различные интерпретации отдельных положений доктрины. С точки зрения формирования внешней политики США представляет интерес сама динамика изменений акцентов в данной доктрине под влиянием внутрипартийных дискуссий.
Следует отметить появление в декабре 2000 г. своего рода уникального документа, подготовленного группой независимых экспертов под названием «Глобальные тенденции 2015 г. Диалог о будущем с неправительственными экспертами». В частности, говоря о роли США в современном мире, его авторы констатируют, что Соединённые Штаты сохранят свою ведущую роль в мировом сообществе, а исключительная экономическая, техническая, военная мощь и дипломатическое влияние обеспечат им ключевые позиции в международных отношениях [4, c. 84].
Высказывания К. Пауэлла об «американском интернационализме» следует понимать, скорее, как более открытую, чем раньше, тактику дистанцирования от практически каждодневно возникающих в том или ином районе мира конфликтных ситуаций и большей опоры на союзников и друзей. Возможно и другое толкование этого термина: как исключительное «право» на американское вмешательство в конфликтные ситуации, угрожающие интересам национальной безопасности США. По-видимому, окончательное решение о способах и пределах вовлечённости США в тот или иной конфликт за рубежом будет определяться в каждом конкретном случае в соответствии с этими интересами.
Всё сказанное позволяет предположить, что первоначальная интерпретация К. Пауэллом связки «сила - переговоры», являющейся основным моментом доктрины «американского мирового лидерства», состояла в переносе акцента на переговоры в ущерб применению силы или угрозы её применения при осуществлении задач, вытекающих из указанной стратегии.
События 11 сентября 2001 г. в США изменили эти намерения администрации Буша в плане осуществления рассматриваемой доктрины. Уже первое выступление американского президента после потрясшей страну и мир трагедии на объединённом заседании обеих палат Конгресса 20 сентября 2001 г. показало, что в связке «сила - переговоры» первый компонент возводится в ранг абсолюта в ущерб второму. Провозгласив право своей страны единолично решать судьбы других государств и народов, Дж. Буш заявил: «Каждая страна в любом регионе мира должна сделать свой выбор: либо она с нами, либо с террористами. С этого дня любая страна, которая продолжает укрывать террористов и предоставлять им поддержку, будет рассматриваться США как враждебная Америке» [5, c. 90].
Далее президент Буш отмечал: «Приближается час, когда мы начнём действовать. Это борьба всего мира, это борьба цивилизаций. Мы не знаем, какой будет развязка. И знаем, что Бог не нейтрален. Страна должна ждать не одной битвы, а долговременной кампании, не имеющей равных в нашей истории».
В послании Конгрессу «О положении страны» в январе 2003 г. Дж. Буш конкретизировал задачи, стоящие перед США в плане борьбы с терроризмом. Он сказал: «Теперь уже в текущем столетии идеология силы и превосходства появилась вновь, она направлена на использование террора как оружия... И вновь мы призваны защитить безопасность нашего народа и надежды всего человечества. И мы готовы к этому».
14 сентября 2001 г. в самом срочном порядке, невзирая на все процедурные правила и сложившуюся практику, обе палаты Конгресса приняли совместную резолюцию N 23, которая гласила: «Президенту разрешается использовать все возможные и надлежащие меры и силу против тех стран, организаций или личностей, которые, по его определению, планировали, разрешили совершить теракт, помогли террористам напасть на США 11 сентября 2001 г. или предоставили убежище таким организациям и личностям. Все эти действия необходимы для того, чтобы предотвратить любые будущие акты международного терроризма против США со стороны этих стран, организаций или личностей [6, c. 35].
По мере развития военно-силовых действий против государств «оси зла», вооружённые силы которых явно превосходят по своей боеспособности и оснащённости войска талибов в Афганистане, сопротивление американской агрессии (по нашему мнению, именно так можно определить суть внешней политики США после несанкционированного ООН применения военной силы в Ираке) будет нарастать не только по классическим канонам партизанской тактики. Вполне вероятно предположить, что асимметричный ответ массированному применению крупных войсковых соединений и современных вооружений может принять форму удара по важным для США и их союзников на Западе экономическим объектам (например, массовый поджог нефтяных месторождений), а также терактов, подобных тем, что произошли 11 сентября.
Вместе с тем долговременное существование указанных выше интерпретаций нельзя считать гарантированным по причине того, что тенденции международного развития, совпадая на каком-то временном промежутке с внешнеполитическими намерениями руководства крупной державы, могут с ними разойтись под воздействием целого комплекса причин, анализ которых сам по себе представляет большой интерес с точки зрения истории международных отношений, но не является предметом данной статьи.
По мнению авторов доклада «Глобальные тенденции 2015», КНР, скорее всего КНДР, вероятно, Иран либо сохранят, либо получат потенциал для нанесения удара по территории США. С этими выводами вполне можно согласиться, поскольку они не противоречат уже известным тенденциям развития указанных государств.
Вопрос может состоять в другом: допустят ли США возникновения такой ситуации, когда названные государства получат возможность нанести удар по США? События вокруг Ирака в 2003 г. (а в потенциале - Ирана и КНДР) показывают, что скорее всего США найдут любые предлоги для того, чтобы добиться военного разгрома этих государств и тем самым надолго вывести из строя возможных противников идеи «американского мирового лидерства». Вряд ли их остановит военный потенциал значительно ослабленной, по сравнению с СССР, России. Скорее всего, «на равных» США поведут борьбу с КНР, но при условии, если им удастся добиться международной изоляции этой страны.
Существует еще один аспект этой проблемы, который возник вскоре после провозглашения президентом Бушем тезиса о том, что мир делится на тех, кто поддерживает США в борьбе с терроризмом, и тех, кто поддерживает терроризм. По мнению Зб. Бжезинского [7, c. 124], с которым можно согласиться, такого рода мышление противоречит здравому смыслу: если кто-то не с нами, разве это означает, что он автоматически выступает против нас? Большую часть явлений жизни нельзя окрасить в черно-белые тона. Всегда существует разнообразие серых оттенков, и внешняя политика должна строиться в соответствии с этим фактом.
Такое деление мира подвергают критике не только видные американские политологи, но и политики в других странах. Например, министр иностранных дел Франции назвал «упрощённым» миропонимание Дж. Буша. Его коллега из Германии заявил, что «международная антитеррористическая коалиция не даёт оснований выдвигать всем любые обвинения. Так думают большинство европейских министров иностранных дел. Нельзя бросать Ирак, Иран и Северную Корею в один котел. Куда это приведет?». Правительство Канады заявило администрации Буша, что попытки США навязать свою волю всем другим участникам международного процесса «ведут в никуда».
Деление мира по принципу «кто не с нами, тот против нас» чревато крупномасшабным мировым конфликтом, в котором пострадает всё человечество. Поэтому оно не имеет будущего, и существование основанной на нём политики бесперспективно и с точки зрения здравого смысла.