При расчете прибыли из всех доходов, получаемых предприятием, вычитаются разрешенные или как бы оправданные расходы. Предприниматель со своей стороны будет пытаться включить сюда большую сумму расходов, а налоговый инспектор — сократить ее. Две стороны после обсуждения, в конце концов, приходят к единому решению. Эта система функционирует достаточно хорошо. Налог взимается один раз в год, на основе средних показателей за два предыдущих года. Это сделано специально, чтобы избежать сильных колебаний при налогообложении.
Существует налог на капитал, взимаемый в начале налогового года с прогрессивным тарифом. Размер его незначителен, чтобы отрицательно не влиять на функционирование капитала. Однако здесь возникают проблемы. Предположим, крупнейший банк Швейцарии платят свои налоги в кантоне Цюрих, и их основная часть поступает в кантональный бюджет. Но налогообложению подлежит центральное отделение банка, а не отдельные филиалы, хотя прибыль заработана всеми филиалами, рассыпанными по территории страны. Это не совсем справедливо. Поэтому представители кантонов, как отмечалось, собираются и совместно вырабатывают методику, по которой общие доходы какого-либо кантона перераспределяются в другие кантоны.
Что касается конфликтных ситуаций, то действуют разные судебные уровни. Первый — на уровне общин. Если вопрос не удается решить на этом уровне, решение принимает кантональный суд. При отсутствии согласия вопрос обсуждается в федеральном суде. На этом уровне может быть рассмотрен любой вопрос [11, стр.51].
В целом, налоговая система Швейцарии устроена таким образом, что конфедерация, кантоны и муниципальные структуры не перегружают налогоплательщиков излишними обязательствами. А конкуренция между налоговыми системами разных кантонов является эффективным средством снижения налоговых ставок в стране. Основная часть налогов поступает в кантональные бюджеты, поэтому государственный бюджет играет в Швейцарии относительно скромную роль.
2.2. Банковская система Швейцарии.
Швейцария владеет уникальными банковскими ресурсами и громадным сегментом рынка. Страна с населением всего 6 млн. человек является одним из лидеров на банковской арене после таких финансовых гигантов, как Нью-Йорк, Токио и Лондон (см. прилож.1,рис. 5). Согласно исследованиям банка UBS (Union Bank of Switzerland) чистый валовой выпуск в банковском секторе Швейцарии составил 41 млрд. швейцарских франков в успешном 1997 г. Более того, в течение последних 5 лет ежегодный средневзвешенный вклад банковского сектора в валовой внутренний продукт страны составил 8,6%, в то время как аналогичный показатель для стран Евросоюза в среднем был на уровне 3,5%. Швейцарская банковская система играет важную роль не только во внутренней экономике, но и на мировой финансовой сцене [34, стр.140].
Практически до ХVIII столетия деньги швейцарских банков никого не интересовали. Хотя страна считалась промышленно развитой, скромный спрос на кредиты для сельской кустарной промышленности и городских ремесленников с легкостью удовлетворяли владельцы состояний. Однако соседние государства в то время стали проводить политику, ведущую к росту долгов. Так, невольно Швейцария, страдающая от избытка капитала, сосредоточенного в руках небольшого числа очень состоятельных семей и государственных организаций, постепенно превращалась в мощного кредитора. Банковские дома Женевы стали охотно ссужать деньги французскому королю и другим европейским монархам [32, стр. 39].
Таким образом, активная торговля таких городов, как Цюрих, Базель, Женева, находящихся на оживленных трансъевропейских путях через Альпы, и военное наемничество привели к необходимости создания мощной финансово-банковской системы. Тогда же, в средние века, сложились предпосылки для развития широко известных принципов банковского дела в Швейцарии: конфиденциальности и надежности. Военные наемники, наживавшие свое имущество в основном грабежом, не желали огласки сведений о своем реальном богатстве, это привело к тому, что в швейцарских банках одним из главных принципов стала банковская тайна [9].
Расцвел банковский бизнес в Швейцарии после 1848 года, когда товары и деньги стали беспошлинно перемещаться через границы кантонов. Каждый кантон, либерализовав свою конституцию, развивался по собственным правилам. Причем названия многих банков, образованных в тот далеко не последний период банковской горячки, сохранились до сих пор: Credit Suisse, Lombart, Audier, Pictet&Cie, Darier Hentsch&Cie, Credit Mobilier и др. До середины ХIХ века банкам была свойственна ростовщическая по своей природе “женевская модель”. А вот новые банки Цюриха, Базеля и Санкт-Галлена уже были коммерческими. Они ориентировались на инвестиционные вложения в строительство железных дорог и кредиты для местной промышленности. Производства концентрировались, набирали мощь, экспорт товаров возрастал, увеличивался импорт. Банкиры с удовлетворением подсчитывали прибыли от внешнеторговых операций. Клиенты же едва успевали сориентироваться в постоянно нарождающихся и поглощавших друг друга кредитных учреждениях [32, стр.39].
С середины XIX века в Швейцарию начали поступать крупные денежные вливания из соседних европейских государств. Здесь отношение к клиенту определял не его статус в обществе, как в других европейских странах, а сумма вложений в банк [9].
Промышленная, а затем и техническая революция конца XIX – начала XX веков заставили развиваться кредитный рынок еще сильнее [32, стр.40].
И главное, что играло на руку банкам в Швейцарии, - почти полное отсутствие контроля за их деятельностью. Не только государство, но даже крупные материнские структуры не позволяют себе вмешиваться в дела своих “дочек”. Сейчас ни одно государство не может похвастаться такой “банковской насыщенностью”. На численность населения немногим болел 10 млн. человек приходится 750 банков. Два из них частный - United Bank of Switzerland (капитализация $62,2 млрд.) и инвестиционный Credit Suisse ($ 51,5 млрд.) входят в десятку крупнейших в Европе. По данным годового отчета Швейцарского национального банка, они управляют портфелями ценных бумаг своих клиентов на сумму З млрд. франков. Половина этих средств принадлежит иностранцам. По некоторым сведениям, около трети частных активов, инвестированных по всему миру, управляются швейцарскими банками. Ближайший конкурент швейцарцев — Лондон — имеет вдвое меньше [32, стр.40] (см. прилож.2, таб. 12).
Особые доходы Швейцарии приносили войны. Во время военных конфликтов кредитные ставки росли, количество клиентов увеличивалось в геометрической прогрессии: все хотели сохранить свои деньги подальше от полей сражений [9].
Подпортил дело самый разрушительный в мировой истории экономический кризис 1929-1932 гг. Тогда клиенты бросились изымать вклады. Иностранные должники обанкротились. Заграничные активы были заморожены. Многие страны ввели ограничения на получение процентов и дивидендов из-за границы. Особенно губительны для швейцарских банков оказались неплатежи Германии - крупнейшего должника.
Лидерам рынка пришлось сворачивать банковские операции. Некогда процветающие кредитные короли - даже такие респектабельные как Comptior Descompte dr Geneve —узнали, что такое банкротство. Словом, стало очевидно, что бесконтрольная кредитная экспансия, безмерные инвестиции за границей ни к чему хорошему не приводят. Так в 1934 году появился закон о банках, регулирующий их деятельность. В нем-то и нашло место упоминание о банковской тайне. Необходимость применения специального закона возникла в 30-е годы, когда многие евреи бежали из на нацистской Германии и прятали в Швейцарии свои сбережения. Именно в те же времена были созданы номерные счета, которые позволяют вкладывать деньги в банк, называя свое имя лишь нескольким членам дирекции [32, стр.40-41].
Принцип эксклюзивности в обслуживании “VIP-клиентов соблюдается чуть ли не со времен средневековья. Для встречи с клиентами выбирают укромные, нейтральные места. К примеру, номер дорогого отеля. Да и сами банки стараются держаться в буквальном смысле в тени, давая о себе знать случайным прохожим на улице лишь скромной табличкой. Мало кому известно, что в таком достойном учреждении для бесед с клиентом оборудованы специальные комнаты с несколькими выходами. В том числе и секретным [32, стр.41].
В Швейцарии сокрытие доходов от уплаты налогов уголовным преступлением не считается, а потому нет правовой основы для раскрытия информации о лицах, укрывающих свои доходы от налогообложения. Исходя из этого, швейцарцы настаивают на соблюдении в договорах с ними принципа “двойного правонарушения”. То есть швейцарские банки готовы нарушить тайну вклада только в том случае, если совершенное считается преступлением не только в заинтересованной стране, но и в самой Швейцарии. И делиться информацией они готовы не в автоматическом режиме, как предполагается общеевропейскими документами, а лишь при соответствующем запросе от правоохранительных органов. Правда, швейцарцы готовы выдавать любые сведения о тех вкладчиках из стран ЕС и их вкладах, которые против этого не возражают [24, стр.54]. Столь трепетное отношение к банковской тайне неудивительно - это базовый принцип швейцарской финансовой системы, залог ее процветания [24, стр. 55].
Хороший фундамент развития банковского дела в Швейцарии, по мнению экономистов, определило выгодное географическое положение: центр Европы, пересечение торговых путей.
Политическая стабильность, закрепленная либеральным законодательством, крепкий валютный курс, политический нейтралитет, а главное чрезвычайно благоприятный “финансовый климат” вкупе с номерными кодированными счетами, привлекают самых состоятельных людей, вот уже двух столетий хранящих деньги в Швейцарии.