Борьба с вывозом капитала должна идти прежде всего по выявленным на микроуровне схемам (см. выше), с учетом целей участников процесса. Фактически же борьба с вывозом валюты обычно сводится к малоэффективному, чаще компанейскому нажиму на челноков, мелкие консалтинговые контракты, туристов и командировочных. Создается также система придирок различных органов и возможность для придирок банков к участникам международных экономических связей с упором на жесткий контроль небольших или средних по масштабам операций сравнительно законопослушных субъектов рынка. Создание эффективной системы защиты от бегства капитала не по капитальным, а по текущим статьям платежного баланса практически невозможно без существенного ограничения свободы торговли или введения прямого контроля в самих компаниях. Правда, даже возможные меры против незаконного вывоза капитала денежными властями на протяжении целого десятилетия почти не применялись, что свидетельствует о том, что сменявшие друг другу правительства в общем шли на поводу у крупного бизнеса и не были в состоянии отстаивать интересы бюджета.
Борьба с оттоком капитала в мире в основном сводится к антикризисным мерам, защите национальной валюты и, следовательно, контролем по движению средств по капитальным статьям. Недавняя крупная работа МВФ по данному вопросу подчеркивает ряд важных характеристик контроля в этой области. Опыт трех стран (Испании, Малайзии и Таиланда) показывает следующее.
Для того, чтобы быть эффективными, ограничения должны охватывать достаточно широкий круг операций, вводиться под жестким контролем и сопровождаться необходимыми реформами и изменением экономической политики.
Ограничения не обеспечивают защиту, особенно в условиях существования таких стимулов для обхода законодательства, как привлекательный уровень доходности на оффшорном рынке и устойчивые ожидания субъектов рынка по поводу девальвации валютного курса.
Существенную роль в ограничении оттока капитала и сокращении спекулятивного давления на валютный курс играет способность властей контролировать операции на оффшорном рынке.
Что касается России, то МВФ отмечает, что контроль над движением портфельных инвестиций был ослаблен в начале 1998 г. В ходе кризиса августа 1998 г. был введен контроль в двух основных формах: (а) 90-дневный мораторий на обслуживание частного долга нерезидентам (включая форвардные контракты) со сроком более 180 дней; (б) ограничение на вывод средств со счетов типа «С». Предотвратить бегство капитала этими средствами не удалось. МВФ оценивает бегство капитала во второй половине 1998 г. в 17,1 млрд долл., что в общем соответствует нашим оценкам. По мнению МВФ, влияние мер валютного контроля на ситуацию в России до конца не ясно, поскольку экономическая ситуация в стране еще окончательно не стабилизировалась после финансового кризиса 1998 г. Давление на валютный курс и отток капитала продолжались и после введения ограничений на фоне ухудшения состояния банковской системы и продолжающихся проблем с доходной частью бюджета. Принятые меры валютного контроля и дефолт по государственному долгу практически закрыли для России доступ к внешним финансовым рынкам. Фактически это признание того, что меры валютного контроля были неэффективны. В случае с Россией, вывоз капитала продолжался в 1999 году при огромном положительном сальдо текущего платежного баланса, отмечает МВФ.
В июне 1999 г. ЦБ выпустил новые регулирующие правила, требующие резервирования средств при импортных авансах. В феврале 2000 г. правительство внесло в Думу разработанный ЦБ законопроект с новыми мерами, направленными на борьбу с вывозом капитала. В марте этот законопроект прошел первое чтение.
В рамках предлагаемого пакета мер Центральный Банк принуждает частные банки к более активной работе по предотвращению вывоза капитала в форме фальшивых сделок. Он определил шесть подозрительных типов сделок, которые должны подвергаться специальному анализу на предмет незаконного вывоза капитала:
1. В сделке участвует российская фирма с возрастом менее 3 месяцев. Это классический пример попытки ввести формальный критерий отсечения по возрасту. Противоядие этому – создание «трехмесячных» фирм заранее.
2. Получатель российских экспортных товаров и плательщик российскому экспортеру – различные иностранные фирмы. Это попытка предотвратить запланированные ситуации, в которых после экспортной поставки плательщик просто отказывается платить.
3. При экспортном контракте зарубежная фирма не выполняет свои обязательства – нет оплаты, но российской стороной не применены штрафные санкции. Можем предложить вариацию схемы с санкциями. В экспортном контракте вписаны чудовищные санкции за нарушение стандартов качества продукции с безакцептные исполнением. В этом случае «беззащитные» россияне могут только жаловаться, что жесткий иностранный «партнер» их грабит.
4. Авансовый платеж по импортному контракту составляет более 30%. Существенно то, что этот авансовый платеж часто не возвращается, если даже импортная поставка не состоялась.
5. Иностранный партнер дает коммерческий кредит (банковский) под очень высокий процент. Правда, в условиях высоких политических рисков трудно отличить высокий и ненормально высокий процент.
6. В сделке участвует фирма, зарегистрированная в оффшорной зоне. Это массовая форма вывода капитала – через оффшоры с низкими налогами и льготными режимами. Проблема состоит в том, оффшоры распространены, законны. Многие западные крупные компании предпочитают использовать оффшоры, когда могут, особенно в России. Поскольку государственный аппарат всегда слабее частного бизнеса, трудно ожидать перелома на административном фронте.
Заметим, что в последний год наблюдается определенное движение в ведущих странах против оффшорного бизнеса, который выводит все более мощные потоки капиталов из-под национального регулирования и налогообложения. Россия, как и другие страны – жертвы бегства капиталов, заинтересована в ограничении возможностей оффшорного бизнеса. Нужно согласованное международное ограничение степени «оффшорности» оффшорного бизнеса – большая транспарентность потоков и прочее. Правда, это может упереться в проблемы национального суверенитета.
В целом проект правительства и ЦБ уже подвергся серьезной критике в печати. Большинство предложенных мер ведут к усилению административных барьеров при переводах валюты за рубеж, вроде регистрации сделок и расширения прав банков задерживать проведение операций, вызывающих подозрение по определенным признакам. Можно сказать, что новые меры ЦБ и правительства направлены на создание мелкоячеистой сети, которая малоэффективна против крупных экспортеров капитала. В перспективе решение проблемы бегства капиталов лежит, разумеется, на путях как создания новой атмосферы доверия в стране и изменения отношения крупного бизнеса к своим финансовым ресурсам и целям инвестирования, так и радикального улучшения инвестиционного климата.
В этой связи тем большое значение имеет вопрос о целях вывоза капитала за рубеж. Как отмечалось выше, существует огромная мифологическая литература о возможности легко вернуть этот капитал для целей национального развития. Безнадежность попыток использовать амнистию по вывозу капитала для его возврата проистекает из правовой защищенности капитала, ушедшего за рубеж. Существует три фундаментальные проблемы амнистии беглых капиталов: Как зафиксировать факт возврата?От каких преступлений и нарушений можно амнистировать?Как совместить амнистию и доверие(анонимность) амнистированных?
По первой проблеме это могут быть только вложения в госбумаги. Для прямых инвестиций в Россию нет никакой нужды в амнистии. Освобождения же от ответственности за нарушения валютного контроля недостаточно. Тут пришлось бы проводить амнистию и по способу первичного происхождения капиталов, и по всей совокупности возможных сопутствующих нарушений и преступлений. Вряд ли такой закон возможен и выполним, вряд ли в него поверят. Наконец, если амнистия была бы обусловлена покупкой государственных бумаг, то она ничем бы не отличалась от регистрации при «явке с повинной». В целом маловероятно, чтобы амнистия решила проблему возврата, хотя по определенным ясным случаям такой подход мог бы быть рассмотрен.[5]
Проведенный анализ позволяет сформулировать следующие выводы.
1. Хотя, по данным Банка России, тенденция утечки (неучтенного оттока) капиталов из страны сменилась в 1996 г. на противоположную, судить об устойчивости последней пока преждевременно. Экономические гарантии против возобновления крупномасштабных утечек капиталов еще отсутствуют. В стране в течение некоторого времени будут инерционно действовать разнообразные схемы нелегального вывоза доходов, разработанные в период высокой инфляции. Все большую актуальность приобретает вопрос о стимулировании репатриации "убежавших" капиталов в реальный сектор российской экономики.
2. При исследовании общих и специфических аспектов проблемы оттока капиталов из России целесообразно опираться на позитивный опыт широкого круга стран (как реформируемых, так и пореформенных), не ограничиваясь анализом ситуации 80-х годов в латиноамериканском .регионе. Кроме того, внешнеэкономический опыт Канады, где отток капиталов не носит проблемного характера, может послужить для России своеобразным эталонным образцом.
3. Исследуемая проблема далеко выходит за рамки тематики внешнеэкономической деятельности, а по своим масштабам - гораздо серьезнее, чем просто нелегальный вывоз доходов. Поэтому и к анализу причин утечки капиталов, и к разработке соответствующих мер противодействия следует подходить с более широких позиций. Решение вопроса отнюдь не сводится к введению административно-запретительных санкций в области ВЭД, а предполагает мероприятия общеэкономического характера. Однако очевидно (по мнению российских ученых), что такие мероприятия должны быть дополнены специальными мерами, позволяющими воздействовать на движение капиталопотоков.