Вторым этапом интеграции является создание зоны свободной торговли (ЗСТ), где отменяются все тарифы на товары стран-участниц соглашения, но при этом каждая отдельная страна сохраняет автономность своей таможенной политики по отношению к внешнему миру. . Иногда снятие таможенной пошлины происходит не на все товары, обычно пошлины остаются на продукты сельского хозяйства. На этом уровне возможно также создание небольшого координационного совета.
К зонам свободной торговли относятся:
-Европейская ассоциация свободной торговли EFTA (Австрия, Финляндия, Исландия, Лихтенштейн, Норвегия, Швеция), созданная в 1960г.;
-Европейская экономическая зона EEA (страны Европейского союза, Исландия, Лихтенштейн), существующая с 1994г.;
-Североамериканская зона свободной торговли NAFTA (США, Мексика, Канада), и др. [9].
Третьим уровнем интеграции является образование таможенного союза. Он характеризуется тем, что государства-участники отменяют национальные таможенные тарифы и вводят общую для всех стран-членов систему таможенных пошлин и методов нетарифного регулирования по отношению к третьим странам. Таможенный союз подразумевает беспошлинную торговлю внутри союза и полную свободу перемещения внутри региона, а также требует создания общих координирующих органов, обычно на уровне периодических встреч министров. Например, Центральноамериканский общий рынок САСМ (Коста-Рика, Сальвадор, Гватемала, Гондурас, Никарагуа). К четвёртому уровню интеграции относится общий рынок. Он предусматривает не только общую таможенную политику и свободу перемещения товаров и услуг, но и свободное перемещение факторов производства: труда и капитала. Этот уровень требует больших координационных усилий и обычно происходит на уровне встреч глав государств. Например, Андский общий рынок (Боливия, Колумбия, Эквадор, Кувейт, Оман, Катар, Саудовская Аравия, ОАЭ). Интеграцией пятого уровня является экономический союз. При экономическом союзе кроме общей таможенной политики и свободы движения ресурсов проводится координация движения макроэкономической политики в ключевых областях, таких как валютная, бюджетная, и правительства уступают часть своих функций созданным межнациональным органам.
На этом уровне интеграции находятся:
-Европейское сообщество 1957г., преобразовавшееся в Европейский союз в 1993г. (Австрия, Бельгия, Великобритания, Дания, Германия, Люксембург, Греция, Ирландия, Испания, Италия, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Франция, Швеция);
-Содружество Независимых Государств СНГ 1991г (Армения, Азербайджан, Беларусь, Грузия, Казахстан, Кыргызстан, Молдавия, Россия, Таджикистан, Туркменистан, Украина, Узбекистан) [7].
По данным ГАТТ/ВТО, к середине 90-х гг. в мире насчитывалось более 30 интеграционных объединений различного типа. Отдельные группировки полностью выполнили намеченную программу интеграции и совершенствуют её отдельные стороны (Австралийско-Новозеландская ЗСТ, Балтийская ЗСТ, Центральноамериканский общий рынок и т.д.). Однако большинство из них еще находится на ранних подступах к поставленным целям (СНГ, Африканское экономическое сообщество и т.д.) . Наиболее развитым интеграционным объединением, своего рода моделью, на которой отрабатываются отдельные элементы интеграции, является Европейский союз [1].
Одной из задач, которая ставилась перед политикой ЕС в Центральной Азии, является развитие внутрирегиональной интеграции. Брюссель стремился перенести свой позитивный опыт европейской интеграции на регион Центральной Азии и использовать значительные средства для реализации этой задачи, считая, что именно это поможет решению проблем стран региона. В октябре 2004 года ЕС опубликовал документ “Стратегия на 2004-2008 годы”, в котором развитие регионального сотрудничества со странами Центральной Азии рассматривалось в качестве приоритетного, что предусматривало конкретные формы финансирования программ, направленных на поощрение региональных связей.
Как было отмечено в данной стратегии, “программа регионального сотрудничества направлена на создание добрососедских отношений и сотрудничества между странами Центральной Азии, используя прагматичный формат “изменяемой геометрии” там, где у ЕС имеются стратегические интересы. Это включает в себя создание транспортных и энергетических сетей, устойчивое использование природных ресурсов, внедрение международных экологических, юридических и внутриполитических стандартов” [13]. Однако стремление ЕС поставить во главу угла своей политики в Центральной Азии создание условий для развития интеграционных процессов в регионе продвигается не слишком успешно. Хорошо известно, что ни опыт СНГ, ни опыт других региональных организаций, во множестве созданных при участии стран Центральной Азии, пока не смог обеспечить экономическую основу интеграции, открывающую путь к интеграции политической. Причин для этого множество. После долгих лет нахождения в СССР страны получили политическую самостоятельность, но не опыт самостоятельного существования. Их государственность развивается, но ещё не достигла того уровня, когда становятся очевидными преимущества центростремительных, а не центробежных процессов.
Играют роль и различия в экономических потенциалах этих стран. Если такие небольшие государства, как Киргизия и Таджикистан, готовы к интеграции, отдавая себе отчёт в сложностях самостоятельного развития, то Узбекистан относился к этому более прохладно, считая, что он имеет достаточные ресурсы для самостоятельного развития. Самая богатая страна региона Казахстан проявляет готовность к интеграции и пока активно развивает экономическое сотрудничество, прежде всего с Россией и Западом. Что касается Туркменистана, то с самого начала своего самостоятельного существования он позиционировал себя как закрытое государство, выходящее в нее исключительно для продажи газа. Одним из важных направлений развития политики ЕС в регионе становятся его отношения с Шанхайской организацией сотрудничества. Долгое время Европейский Союз не пытался сформулировать своё отношение к ней, что было связано с существовавшим скепсисом относительно жизнеспособности организации для пограничного размежевания между Китаем и странами СНГ.
В основополагающем документе, формулирующем основы регионального сотрудничества ЕС со странами Центральной Азии в октябре 2005 года, ШОС был упомянут лишь однажды, да и то в сноске, которая гласила, что “хотя Шанхайская организация сотрудничества и была создана для обсуждения пограничных проблем с Китаем, сейчас она набирает силу, сосредотачиваясь на таких проблемах, как борьба с терроризмом и сепаратизмом. В рамках ШОС рассматриваются и вопросы экономического сотрудничества”[11]. Активизация работы ШОС поставила перед ЕС задачу перехода от политики, направленной на поддержку тенденций регионализации Центральной Азии, к более широкой задаче встраивания политики ЕС в сотрудничество этих стран с Россией и Китаем. В первую очередь речь идёт не об экономическом сотрудничестве, которое сегодня и на ближайшую перспективу неизбежно останется на уровне двусторонних отношений между ЕС и странами-участницами ШОС, поскольку даже программы сотрудничества ЕС со странами Центральной Азии в основном реализуются на уровне связей с отдельными государствами. Для ЕС начинают приобретать особую важность программы, связанные с вопросами безопасности. Как отмечалось в докладе Европейского института азиатских исследований, “в первую очередь ЕС должен выработать политику, которая рассматривает эффективный регионализм в Центральной Азии с включением в эти процессы России и Китая. Именно поэтому ЕС должен обратить особое внимание на то, что в основе ШОС лежат проблемы безопасности, и поддержать это, отдавая приоритет программам сокращения вооружений в Центральной Азии, сосредотачиваясь на выработке гарантий безопасности, обеспечивающих реализацию этих программ” [16]. В политике в отношении ШОС важное значение ЕС начинает придавать попыткам убедить руководство России и Китая перейти от двустороннего подхода к своим связям со странами Центральной Азии и от двустороннего экономического сотрудничества к интеграционному. Еврокомиссия впервые комплексно рассмотрела проблемы взаимоотношений между ЕС и Азией в документе 1994 года “К новой стратегии в Азии”. Следующий документ, принятый в 2001 году, был озаглавлен “Европа и Азия: стратегическая программа расширенного партнёрства”. Оба они рассматривают в основном отношения ЕС со странами Южной, Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии и практически не касаются политики Евросоюза в отношении стран Центральной Азии [16]. Для Западной Европы в целом и для ЕС, в частности “освоение” Центральной Азии началось с решения включить все бывшие советские республики в процесс европейской безопасности в рамках ОБСЕ. Все новые государства Центральной Азии стали членами ОБСЕ “по умолчанию”, поскольку советское участие в работе этой организации автоматически распространилось и на них. Подобным же образом после распада СССР программа “Партнёрство во имя мира” (PfP) распространилась на Центральную Азию, и все страны региона вместе с тремя государствами Закавказья и европейскими странами вошли в Совет Евроатлантического партнёрства. Став членами ОБСЕ и участниками программы НАТО, независимые государства Центральной Азии сохранили элемент определённой причастности к Европе, а ОБСЕ, в свою очередь, сохранила свой евроазиатский характер. Однако после расширения ЕС в 2008 году страны Центральной Азии, в отличие от стран Закавказья, не были включены в программу Европейской политики добрососедства (ENP), что привело к их выводу из программ помощи странам СНГ и лишило даже теоретической возможности вступления в ЕС и НАТО [19].