Почему на переломных этапах, когда, казалось бы, главное – отказаться от устаревшего, так актуально осмысление заново прежнего опыта? Почему в эти периоды не менее важным, чем создание новых парадигм, является выявление исторической преемственности? Потому, что «когда речь идет о выработке новой парадигмы, то классические или традиционные воззрения не отбрасываются. Они входят в новую систему представлений, но в качестве частного случая, объясняющего определенный этап исторического пути развития человечества, но не всю его многовековую историю. Это осмысление того, что происходит сейчас»[2].
Поэтому упорные многолетние усилия Л. И. Абалкина по презентации российской школы экономической мысли в условиях массовой переориентации многих ученых на зарубежные теоретические достижения, так актуальны. Прежде всего, эти усилия включают в себя его собственные исследования, в том числе и те, которые процитированы в настоящей статье. Другой частью этой большой и самоотверженной работы являются организуемые под эгидой Вольного экономического общества и при участии Института экономики РАН (директором и научным руководителем которого является Л. И. Абалкин) празднования актуальных юбилеев. Так, отмечалось 350-летие И. Т. Посошкова, 180-летие Н. Я. Данилевского, 150-летие С. Ю. Витте и др. К этим датам приурочивались научные конференции, «круглые столы» и выход в свет трудов юбиляров. Наконец, Л. И. Абалкин является координатором работ по изучению истории российской мысли, проводимых в научных учреждениях Российской академии наук, редактором выходящих на эту тему трудов и монографий[3].
Конечно, обозреть и проанализировать развитие экономической мысли России за последние почти 300 лет - огромная по масштабам и сложности задача. Вслед за Екклесиастом можно лишь повторить, что «Сколько бы человек ни трудился в исследовании, он все-таки не постигнет этого; и если бы какой мудрец сказал, что он знает, он не может постигнуть этого»[4]. Но некоторые основные моменты уже сегодня представляются доказанными. Прежде всего, речь идет об отчетливой тенденции российской экономической мысли, а именно: о последовательном стремлении к изучению особенностей национальной хозяйственной системы. Именно это стремление характеризует российскую экономическую мысль как самостоятельное особенное явление. Оно позволяет осознанно говорить о российской экономической школе, которая имеет собственные результаты и теоретические достижения.
По мнению Л. И. Абалкина, российская школа экономической мысли сложилась в конце (в последней трети) XIX века и просуществовала до начала 30-х годов XX века.В нее вошли такие выдающиеся ученые и политические деятели, как М.И. Туган-Барановский и его ученик Н.Д. Кондратьев, С.Ю. Витте и Д.И. Менделеев, Н.К. Михайловский и М.М. Ковалевский, В.П. Воронцов и А.И. Васильчиков, Г.В. Плеханов и В.И. Ульянов (Ленин), П.Б. Струве и Н.М. Булгаков, Д.И. Пихно и А.А. Богданов, А.И. Чупров и И.И. Янжул, Е.Е. Слуцкий и В.К. Дмитриев, С.Н. Прокопович и А.Д. Билимович, А.В. Чаянов и А.Н. Челинцев, Л.Н. Юровский и Г.А. Фельдман, многие другие.
Но, применив и развив предложенные Л. И. Абалкиным критерии выделения российской школы экономической мысли, можно, на наш взгляд, расширить и ее временные границы, и состав наиболее известных представителей. Ибо, как отмечает сам Леонид Иванович, «у научных школ… нет четко фиксированных дат их начала и конца»[5].
Итак, особенностями российской школы экономической мысли, являются, на наш взгляд, следующие объединительные и воспроизводящиеся черты:
1) размышление в рамках так называемой объективистской парадигмы, признающей естественный, объективно существующий характер хозяйственных процессов, «неконструируемость» людьми существующих экономических законов;
2) социальность, а точнее, социологический характер экономических представлений, выход за пределы собственно хозяйства при анализе экономических проблем;
3) рассмотрение экономических явлений не с позиции западного «методологического индивидуализма», когда в центре исследования находится homoeconomicus, а в контексте массовых и институциональных процессов, так называемый холистический подход; "Субъективизм и методологический индивидуализм плохо вписывался в социальный контекст привычного для русских экономистов дискурса. Рациональный, максимизирующий свою полезность индивид не очень подходил на роль главной организующей конструкции экономической теории»[6];
4) констатация наличия «другой экономики» с присущими ей экономическими законами, отличающейся от европейской.
На наш взгляд, эти черты реализовали в своих работах, помимо поименованных выше ученых, и первый русский экономист Иван Тихонович Посошков в ХVIII веке[7], и Сергей Федорович Шарапов в XIX веке[8], и плеяда советских политэкономов. Из современных исследователей сам Леонид Иванович Абалкин прежде других принадлежит к российской экономической школе, характерные особенности которой обозначены выше.
Специфика российской школы экономической мысли проявляется, конечно, не только в работах указанных авторов. Во многих трудах российских обществоведов разных веков можно увидеть – в более или менее явной форме – эти черты[9]. Частично они отражают особенности национальной культуры и способ теоретизирования наших ученых. Так, в филологии в этом случае говорят о российском академизме, в философии - о русском космизме, в культурологии – о широте русской души, и т.д. В экономической науке эта особенность реализуется в выходе за пределы узко понимаемого предмета, в рассмотрении экономики как части социального мира, принимаемого с его законами и несовершенствами. В занятиях экономической наукой русский, то есть живущий в России, человек, очень часто реализует свое холистическое мировоззрение, считая необходимым рассуждать о проблемах общественного устройства в целом. Вот, например, как характеризовал только что появившуюся в России в начале ХIX в. экономическую науку историк Николай Полевой: «Политическая экономия есть одна из тех наук, которые быстрее других развивают здравые понятия о сущности гражданских обществ и приводят нас к истинной стезе общественного счастия»[10]. И почти через 200 лет то же отмечает и наш современник Л. И. Абалкин: «Сложившийся характер российской культуры привел к широкому распространению в экономических трудах различного рода философских, социальных, психологических, духовно-нравственных и религиозных подходов. И это не было случайным, а отражало стремление к широкому, органически присущему российской экономической мысли взгляду на сложность и целостность изучаемого ею предмета»[11].
Иностранцы также не раз отмечали, что в словосочетании «политическая экономия» русские всегда делали упор на слове политическая. Политический и, более того, социальный аспекты экономической мысли, по их мнению, всегда приобретали у нас особое значение. В книге немецкого ученого, писавшего в 20-х годах ХХ века, Х. Ю. Серафима, читаем: «Это характерно для русского национального характера, что в политической экономии, когда и поскольку она самостоятельно разрабатывается русскими, на первый план выдвигается социальный момент»[12].
Предъявление в условиях перестройки этих особенностей отечественной экономической мысли, обращение к трудам и взглядам российских экономистов – важнейшая составная часть формирования духовного климата и общественных оценок в ситуации, когда «дней связующая нить» рвется прямо на глазах. Чем дальше, тем очевиднее, что рассуждения представителей российской экономической школы более адекватно, чем чужеродные экономические доктрины, позволяют определять механизмы и стратегии развития страны.
Идейное противоборство экономических взглядов в постсоветской России продолжается, как на практике, так и в теории. И, как пишет Л. И. Абалкин, «в ходе этого противоборства решается и вопрос о возрождении российской школы экономической мысли как органической части мировой науки. И речь идет не о возврате к старому, а об умении осознать реалии наступающего века. Есть основание полагать, что завтрашний день принадлежит тем, кто активно включится в создание новой парадигмы обществознания, кто определит место страны в системе альтернативных вариантов ее будущего развития, кто сумеет сочетать анализ глобальных изменений в мире с сохранением уникальности российской цивилизации»[13].
Блеск и нищета советской экономической науки
Отнесение политической экономии социализма, развиваемой в свое время советскими учеными, к российской школе экономической мысли – открытый пока вопрос. Почему бы не попытаться ответить на него в статье, посвященной юбилею ученого, воссоздающего преемственность в отечественной экономической теории и являющегося одновременно современником и теоретиком в области политической экономии социализма?
Корни политэкономии социализма традиционно и справедливо усматривают в марксистском учении о коммунизме. На это прямо указывали и сами разработчики ее основных положений, и многочисленные последователи. В то же время – и это также справедливо, - данное учение устойчиво рассматривается как теоретическое достижение советской эпохи, продукт практической реализации заимствованных положений в конкретных условиях, что обогатило и в ряде позиций существенно изменило исходный образец. Само название указывает на то, что это – иная доктрина. Именно поэтому возникла в начале 1950-х годов идея написания специального учебника, в котором необходимо было изложить основные положения новой экономической теории, – работ Маркса и Ленина уже оказывалось недостаточно.