* * *
Рассматривая технические и футурологические проекты, которые разрабатывают западные исследователи, следует обратить внимание на подчас утопический характер их социального мышления. Оценивая грядущие перемены, эти исследователи делают вывод, что в результате "информатизации" исчезнут все мучительные проблемы. "Бюрократизация? Да, сегодня это несомненное зло. Но уже завтра... произойдет поразительный сдвиг от стандартной бюрократии к широкому выбору организаций нового стиля в бизнесе, правительстве, школах и других институтах. Там же, где иерархии сохранятся, они будут стремиться к тому, чтобы быть более гибкими и приспособляемыми к новым условиям", — пишет один из энтузиастов информационного общества американец Дж.Мартин20. "Представьте себе город будущего, — продолжает он: — парки, озера, клумбы, кристально чистый воздух. Индивидуальные машины находятся за городской чертой. По улицам размещены кабельные сети, обеспечивающие всевозможные виды коммуникаций. Отпала надобность в деловых поездках. Вся необходимая документация поступает на домашний экран, денежные расчеты осуществляются только с помощью банковских карточек. Когда эти карточки используются для оплаты, машины автоматически переводят ту или иную сумму с одного банковского счета на другой. Люди носят при себе специальные радиоустройства, через которые автоматически вызывается полиция и "скорая помощь". Дома снабжены сигнальными системами на случай пожара"21. Что же смущает нас в этой идиллии? Мартин пишет, что преступность канула в прошлое, уличных ограблений не происходит, потому что люди не носят при себе наличные деньги. Неужели все так просто? Ни слова об общественных корнях преступности. Наивная вера в "информационного идола". Эйфория социального утопизма, основанного на убеждении, будто в истории действуют не живые люди, а автоматы.
Нет необходимости оспаривать конкретные технологические расчеты, предлагаемые футурологами. Западные теоретики, по существу, полностью отвлекаются от роли классов и социальных групп в историческом творчестве. Это относится к работам видных футурологовГермана Кана (1922—1983) иАмитая Вернера Этциони (р. 1929)22.
Между тем историю творит не техника — ее творят живые люди. Они воздействуют на объективные условия, раскрывая тем самым ее движущие силы. В период крутых поворотов истории (а сегодня человечество переживает именно такой период) субъективный фактор приобретает решающее значение в преобразовании производственных отношений. С этой точки зрения представляют интерес работы футурологаЛоуренса Джонатана Коэна (р. 1923). Исследователь утверждает, что сравнительные исторические исследования могут пролить дополнительный свет на нынешние проблемы, так как история становится источником эвристики для современной теории и практики научно-технической политики. Поэтому, считает он, важен дифференцированный подход к современным процессам модернизации, будь то в масштабах отдельной страны или целого региона. Западные социологи, экономисты, философы пытаются понять существо современного этапа научно-технического прогресса, выявить потенциал информатизации общества. В их концепциях содержится много аргументированных утверждений, которые касаются характерных черт будущего информационного общества, отмечены многие признаки современной эволюции знаний и технологий. Это типичные концепции современного американского институционализма с его главной чертой: в центр социальной эволюции ставится развитие производительных сил на базе достижений НТР. В этом случае основная тенденция развития общества не зависит от его политической формы. Насколько справедливы такие утверждения, покажет будущее.
1 См.: Rostov W. The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto. - N.Y., 1960.
2 См.: Новая технократическая волна на Западе. — М., 1986. — С. 3—7.
3 Там же. - С. 4-20.
4Гневашева М.В. Футурологическая концепция О.Тоффлера. — М., 1987. - С. 4-8.
5 См.: TofflerA. The Eco-Spasme Report. — N.Y.,1975.
6 См.: TofflerA. The Third Wave. - N.Y., 1980.
7 Ibid. - P. 84.
8Ibid.-P.78, 114 e.a.
9 См.: Шахназаров Г.Х. Социализм и будущее. — М., 1983; "Американская модель" с будущим в конфликте / Под ред. Г.Шахназарова. — М.,1984.
10 См.: Товмасян Н.С. Критический анализ социальной философии О.Тоффлера. — Ереван, 1985. — С. 15.
11 См.: "Американская модель" с будущим в конфликте. — С. 18, 19.
12 Там же.-С. 20.
13 См.: Белл Д. Становление постиндустриального общества. — М., 1973.
14 Цит. по: "Американская модель"... — С. 20.
15См.-.Деменченок Э.В. Современная технократическая идеология в США.-М., 1984.
16 См.: Афансьев B.C. Буржуазная экономическая мысль 30—80-х годов XX века. - М., 1986. — С. 306, 307, 309, 312, 320, 321, и др.
17 См.: Bell D. The Cultural Contradicions of Capitalism.— L, 1976. — P. 157.
18 Ibid. - P. 166.
19 См.: Уткин A.И. Американская футурология международных отношений в XX в. — М., 1990.
20Мартин Дж. Телематическое общество: вызов ближайшего будущего. - Нью-Йорк, 1981. - С. 27.
21Там же. - С. 28.
22 См.: Кан Г. Грядущий подъем: экономический, политический, социальный //Новая технократическая волна на Западе. — С. 196—206; Этциони А. Масштабная повестка дня: Перестраивая Америку до XX века // Там же. — С. 293—316.
Индустриальное общество
Постиндустриальное общество
"Информационный век "
"Технократическая волна "
Децентрализация
Осевой принцип Белла
Интеллектуальная мобилизация
Компьютеризация
Инфраструктура
Коллективное использование информации
Феномен возрождения технократических проектов
Утопические программы
Экоспазм
Конвергенция
1. Каковы предпосылки появления теорий индустриального и постиндустриального развития общества?
2. В чем состоит суть "супериндустриализма " Э. Тоффлера ?
3. Какие виды безработицы выделяет Э. Тоффлер ?
4. Каково отношение Э. Тоффлера к рынку ?
5. Сколько "волн " видит Э. Тоффлер в развитии человеческого общества ?
6. В чем состоит осевой принцип развития информационного общества, по Д.Беллу?
7. Каковы социальные последствия современного прогресса?
Мы рассмотрели в общих чертах основные этапы развития мировой и российской экономической мысли и смогли убедиться в том, что набор основополагающих теоретических идей внушителен, хотя и не так уж велик. Мы увидели еще и то, что экономическая теория часто давала методологические основания для формирования экономической политики государств. В этом состоит особая ответственность экономистов-теоретиков, стоящих близко к властям предержащим. Особенно важно это осознавать экономистам России, имеющей многовековую традицию государственного вмешательства в экономику, гипертрофированный опыт хозяйствования в рамках государственной собственности под командованием бюрократических структур.
В России государство — больше, чем политическая надстройка. Всегда, с IX столетия, оно было активной экономической силой. Эта роль государства закрепилась генетически, а изменения на генетическом уровне происходят или очень медленно, или катастрофически. Это должны знать теоретики, осмеливающиеся давать советы властям.
Сегодня экономическая наука России переживает затяжной кризис. Мы правильно сделали, что отказались от ортодоксального марксизма как от единственной теоретической базы экономической политики. С помощью марксистской теории нельзя построить рыночную экономику, так как марксистская доктрина в принципе направлена на преодоление товарно-денежных отношений. Но, отказавшись от ортодоксальности, мы пошли на крайние меры, отказавшись от марксистского учения вообще, от того позитивного, что в нем есть. Многие российские экономисты добровольно поставили себя в положение послушных учеников западных учителей, с восторгом неофитов воспринимающих каждое их слово. Но мы еще плохо знаем на практике, какие противоречия таит в себе рыночная экономика, мы пребываем в эйфории рыночности. Маркс же может сыграть тут профилактическую роль, ибо никто лучше него не описал систему противоречий капиталистического общества. Нет смысла заменять одно заблуждение другим. А мы продолжаем быть невежественными. Из всего многообразия экономических идей мы выбираем только то, что опять-таки официально, хотя и негласно, разрешается сверху. Но Россия всегда показывала чудеса ассимиляционного и адаптивного развития. Нам надо много знать, чтобы больше понимать. И искать свои пути экономического развития и хозяйственного поведения.
Кризис в науке не означает ее краха. Кризис — лучший стимул для генерации новых идей, концепций и теорий, способных определить объективно верное направление экономической политики. Кризис в живом организме — это всегда канун обновления и развития. Для этого обновления российским ученым надо преодолеть непонятную робость, обрести чувство собственного достоинства и смело ринуться в пучину научного исследования. Но надо также и помнить все, что уже выработала человеческая мысль, чтобы осуществить новый синтез на базе лучших достижений мировых и отечественных теоретических построений с опорой на реальную практику хозяйственной жизни.