В Корее и Японии руководители, планировавшие экономическое развитие этих стран, изначально настороженно относились к иностранным инвестициям и старались в первую очередь опекать крупные национальные компании. Во многом эта модель развития сохраняется там и сейчас. Именно индустриальные гиганты вроде Sony и Samsung, a не иностранные инвесторы и не государство, стали подлинными локомотивами японской или корейской экономик. В Китае все происходило совсем по-другому.
По понятным причинам, в стране после Мао Цзе Дуна не было собственного крупного частного бизнеса. Не проводя масштабной приватизации и не создавая свои собственные крупные частные компании, Китай с самого начала модернизации 80-х 90-х годов сделал ставку на привлечение иностранных инвестиций. Только в прошлом году Китай получил таких инвестиций $54 млрд, больше, чем Япония за весь период после окончания американской оккупации.
Иностранный капитал проникает во все жизненно-важные отрасли китайской экономики в объемах, которые были бы совершенно невозможны в Японии и Корее. Большинство успешных китайских компаний получают многомиллирадные инвестиции от своих западных партнеров.
Примером здесь может служить самая успешная автомобильная компания страны ShanghaiAutomotiveIndustryCorp., которой в номере Fortune посвящена специальная статья. Эта компания регулярно получает помощь от Volkswagen и General Motors. В прошлом китайское правительство требовало, чтобы контрольный пакет акций в совместных предприятиях оставался в руках китайских собственников. Сейчас эти требования сняты в большинстве отраслей (за важным исключением автомобильной промышленности), и компании, полностью принадлежащие иностранному капиталу, постепенно становятся для Китая нормой.
Другая особенность китайской модели развития – сохранение ключевых
предприятий в государственной собственности. Система государственных
банков, контролирующая примерно 90% кредитных ресурсов, гораздо с большей готовностью выдает кредиты государственным компаниям, чем их частным конкурентам. Все это предотвращает формирование независимого крупного частного бизнеса.
Заметим, что хотя в Китае большая часть собственности принадлежит государству, в стране нет четкого централизованного планирования (это
отличие между китайской модели социализма от советской восходит еще к
временам Мао Цзе Дуна). Большинство экономических вопросов решаются на местах, в местных партийных комитетах. В крупных китайских компаниях контрольные пакеты акций тоже обычно принадлежат государственным и общественным институтам разного уровня (главным образом, центральному или провинциальным правительствам). И иногда чиновники соглашаются играть пассивную роль, предоставляя менеджменту управлять фирмой относительно независимо.
Но в целом китайские менеджеры вынуждены уделять больше времени налаживанию отношений с местным партийным начальством, чем созданию долгосрочных стратегических планов для своих предприятий. В результате китайский бизнес оказывается в неустранимой зависимости от западных технологий и капитала. Один из американских менеджеров в Китае Джордж Гилбой утверждает, что Америке не стоит бояться китайской конкуренции, поскольку Китай вошел в мировую экономику на условиях, вполне устраивающих западные страны. Его роль в ближайшем будущем останется ролью «мастерской мира», получающей технологии и капитал с Запада.
Несколько иной взгляд на проблемы китайской модели развития предлагает финансовый директор Wimm-Bill-Dann Владимир Преображенский. По его мнению, особенности во многом объясняются не какой-то особой китайской спецификой, а тем фактом, что Китай – это страна с огромным деревенским населением. И политическая система, и некоторые аспекты экономической модели адекватно соответствуют этому факту. Сознание большинства китайцев не модернизировано. В тех местах, где модернизация идет быстрее, начинают идти те же процессы, которые уже давно стали нормой в Европе или Америке. Например, в Шанхае рождаемость практически сравнялась со смертностью. И причина здесь не в государственном ограничении рождаемости, а в изменении типа сознания и социального статуса городского населения.
Что касается слабых сторон китайской модели, то, по мнению Преображенского, это, прежде всего: а) «дыра» в банковском балансе, которая три года назад оценивалась в полтриллиона долларов. б)Недофинансирование государственной системы пенсионного страхования достигает примерно таких же величин. Заметим, что неэффективность китайской финансовой системы отмечает большинство аналитиков. В) неравномерность развития регионов. Китайское правительство хорошо осознает эти проблемы и стремится предотвратить развитие ситуации в опасном направлении. Ну а наличие в Китае огромного количества трудолюбивых людей, стремящихся улучшить свою жизнь, является главным условием динамизма и успеха «китайского чуда».
4.2 Характерные черты модели, сильные и слабые стороны модели.
Можно выделить следующие характерные черты подобной модели:
· началом рыночной реформы является установление динамического равновесия на потребительском рынке, причем не столько с помощью более гибкой системы цен, сколько благодаря быстрому росту производства продовольственных и прочих потребительских товаров и насыщению ими рынка (за счет увеличения вложений в эту сферу, в том числе и за счет уменьшения вложений в тяжелую промышленность);
· существует своеобразная последовательность в формировании рыночной экономики: в первую очередь рыночные отношения охватывают сферу потребительского производства и сбыта, начиная с сельского хозяйства; затем они распределяются в сферу производства средств производства;
· либерализация цен выступает как последующий этап реформы;
· параллельно сохраняется с той или иной степенью жесткости политика блокирования инфляции, значительного роста цен;
· активно формируется рыночная инфраструктура, включая и частное предпринимательство.
Сильные и слабые стороны модели.
По мнению ведущих экспертов, наиболее сильными сторонами модели социально-экономического развития Китая являются:
· ориентация на стратегические, долгосрочные цели развития;
· способность решать крупномасштабные проблемы;
· высокая степень учета объективных условий страны, умелое использование ее сравнительных преимуществ;
· неплохая адаптируемость к изменению внутренних и внешних условий функционирования.
К числу недостатков данной модели следует отнести:
· тяготение к односторонней погоне за темпами роста экономики в ущерб сбалансированности;
· слабую опору на научно-технический прогресс в экономическом развитии;
· половинчатость многократных попыток совершенствования структуры народного хозяйства, порождаемую незавершенностью перехода к рынку;
· гетерогенность, противоречивость экономической системы.
Глава 5. Шарашкина модель.
Что нравится крепким хозяйственникам, патриотам и истинным сыновьям Отечества в Китае? Наверное то, что 80 процентов китайцев составляет сельское население, средняя зарплата не достигает даже 100 долларов, а главной мечтой китайца является приглашение из-за границы, чтобы получить паспорт и открыть дело в любой точке земного шара. Приглашение необходимо, потому что паспорт в Китае, как прежде и у нас, так просто не дадут.
Однако став за границей преуспевающим бизнесменом, он будет вкладывать деньги в экономику Китая. И во многом благодаря этому, китайцы не голодают, ездят по хайвэям с трехуровневыми развязками, строят небоскребы, развивают производство внутри страны и торговлю со всеми странами мира.
Россияне не могут сказать о себе того же самого, но они не могут также отказаться от свободы выезда, свободы слова и многого другого, чего нет и что неизвестно в Китае. При этом наш опыт показывает, что в России, как и в других странах иудео-христианской цивилизации, отказ от этих свобод вовсе не приводит к блестящим экономическим результатам, наоборот, только научившись пользоваться этими свободами, европейские нации достигают экономического расцвета. В истории нашей цивилизации сначала отнимали свободу слова, а потом начинался голод. Связь здесь прямая и очевидная. В Китае же вообще вне христианской ойкумены, эта связь не обратная. Ее просто нет.
Поэтому и нет для нас никакой китайской модели.
Кстати, Тайвань невозможно назвать демократической страной. Высокий экономический уровень его развития сочетается с режимом, которому, строго говоря, нельзя подбирать название из западного политического словаря. Полагаем, что и японская политическая система, не говоря уже о южнокорейской, сингапурской имеет ряд черт, просто несопоставимых с западными нормами и ценностями. Это иное. И Китай со своими парткомами вовсе не выбивается из общего ряда.
Повторим еще раз: Китай не является и не может являться образцом для подражания. В этих заметках мы хотим лишь поделиться наблюдениями, впечатлениями и некоторыми соображениями о жизни нашего соседа. И поэтому, вновь повторив, что нет никакой применимой к России китайской модели, назовем те ее черты, в оценке которых сходятся мнения ведущих российских специалистов.
Несмотря на то, что сложившаяся в 80-90-е годы модель социально-экономического развития Китая далека от оптимальной, ее по многим общепризнанным в мире критериям следует признать достаточно результативной.
Китайская провинция Шаньдун, особенно ее северная часть, в дельте реки Хуанхэ, - это одна из наиболее динамично развивающихся провинций Китая. Если ехать на машине из Пекина через Тяньцзинь и потом провинцию Чжэцзян, то разница между пейзажем за окном, когда переезжаешь через границу Чжэцзяна и Шаньдуна, чувствуется сразу. Север Шаньдуна - благодатный край, который можно сравнить с российской Кубанью. Здесь снимают по три урожая зерновых в год, здесь вдоль дороги сплошные сады, где выращивают фрукты огромных размеров, а шоссе это современные платные хайвэи. И это при том, что это место - глухая провинция. Но очень быстро и успешно развивающаяся.