Таким образом, данные опроса показывают, что расхожее мнение о мигрантах как «дармовой рабочей силе» в значительной мере является стереотипом, не всегда имеющим под собой реальную основу. Средняя зарплата мигрантов действительно несколько ниже. Однако разрыв не столь велик, чтобы говорить о даровом труде. Он во многом связан со структурными моментами: уровень квалификации мигрантов ниже, они сосредоточены в низовых секторах рынка труда, практически выключены из наиболее высокооплачиваемых сфер занятости (финансового, энергетики, управления бизнесом и т. п.). И лишь отчасти разрыв этот объясняется дискриминацией как таковой. Подтверждением этому является значительный объем денежных трансфертов, отправляемых мигрантами на родину, который, кстати, не следует оценивать негативно — ведь взамен этих денег Россия получила созданный трудом мигрантов продукт, как правило, превышающий в стоимостном выражении выплаченную сумму. Вопрос в том, куда идет эта «чистая прибыль». Явно не в карман государства. «Экономия на зарплате» мигрантов, также как и гораздо более существенная экономия работодателей на налогах, превращается в доход теневой экономики и ее агентов.
Феномен «дешевого труда» — более сложное экономическое явление, чем обычно представляют. Природа этого явления станет яснее, если рассуждать с позиции работодателя. Для него реальную выгоду дает не экономия на зарплате, а возможность неформального характера занятости и ухода от налогов, которая гораздо выше в случае найма мигрантов, чем местных работников, так как последние гораздо реже соглашаются на неформальный труд. Согласие работать «по-черному», таким образом, является козырем мигрантов в конкурентной борьбе за рабочие места между собой и с местными работниками. Есть и другие источники экономии для работодателя при найме мигрантов, связанные, например, с непритязательностью мигрантов, их пониженными требованиями к условиям труда и быта.
Таким образом, прежде всего меры экономической политики, направленные на вывод из тени значительной части экономики, в частности тех секторов, где заняты мигранты (строительство, торговля, коммунальное хозяйство и др.) могут существенно ограничить «прибыль» теневых работодателей от найма мигрантов и тем самым привести в некоторых секторах к повышению конкурентных шансов местных работников на рынке труда. Другими словами, местные работники также начнут претендовать на те рабочие места, которые раньше были «серыми», а у работодателей, отказавшихся от теневого найма, уже не будет такого сильного стимула нанимать мигранта при наличии местного работника.
С другой стороны, втягивание мигрантов в «белую» экономику может повысить нагрузку на социальные системы многих регионов, в частности на государственную систему социального обеспечения, которая сегодня минимальна в связи с преобладанием теневой занятости.
Важен и субъективный момент. Многие мигранты получают в России вполне устраивающие их деньги. Зарплата мигрантов в России в среднем в три (а в Москве почти в пять) раз выше, чем она могла бы быть на родине, не говоря уже о том, как трудно получить в странах выезда хоть какую-нибудь оплачиваемую работу. Так или иначе, более 70% мигрантов считают свой выезд на работу выгодным и собираются продолжать эту деятельность. Не стоит игнорировать и гуманитарную составляющую трудовой миграции, о которой часто забывают, увлекаясь подсчетами экономических выгод и потерь. Огромному количеству населения соседних с Россией стран эта миграция позволяет достойно жить. Не будет преувеличением сказать, что она формирует средний класс этих стран, тем самым, способствуя поддержанию социальной стабильности во всем евразийском регионе.
Только половина опрошенных мигрантов считают условия, в которых они трудятся, нормальными. Хотя надо отметить, что их представление о норме существенно отличается от законодательно установленных стандартов. Так, большинство мигрантов считает нормальной 60-часовую рабочую неделю. Самыми распространенными нарушениями трудовых норм являются, по их мнению, чрезмерная продолжительность рабочего времени, повышенная интенсивность труда, плохие условия (холод, грязь и т. п.).
Только 17% мигрантов имеют возможность получить оплаченный очередной отпуск и 15% — оплачиваемый больничный лист. Медицинскую страховку имеют лишь 24% мигрантов. Более половины не имеют никаких гарантий стабильной занятости, даже на время действия договора: работодатель может уволить их в любой момент без предупреждения.
Таблица 6
Какова процедура увольнения
| % | |
| Работодатель может уволить в любой момент | 51 |
| Работодатель должен предупредить за некоторое время | 28 |
| Затрудняюсь ответить | 21 |
В среднем 20% опрошенных мигрантов не могут свободно уволиться и покинуть место своей работы. Согласно всем международным нормам, такой труд не может считаться свободным. Изъятие документов (паспорта) является самой распространенной формой контроля над работниками и манипулирования ими. Каждый десятый мигрант в Москве и каждый пятый в Астрахани сообщили, что их паспорт находится у работодателя.
Около 20% мигрантов не имеют возможности свободно перемещаться по городу и практически находятся на подпольном положении из-за отсутствия регистрации или незаконности найма.
3.2. Защита прав во внеправовом поле
Поскольку абсолютное большинство мигрантов работает неформально (без трудового договора), у них практически нет шансов законным путем отстаивать свои права, в том числе и право на выплату причитающегося вознаграждения за труд. Только 13% мигрантов знают, куда можно обратиться в случае нарушения их прав. А обращались за такой помощью только 7% (и то в основном представители «сильных» диаспор).
Милиции и прочим государственным организациям (в том числе суду) доверяют менее 25% мигрантов. Остальные не готовы обращаться в эти организации в случае грубых нарушений своих прав.
Поскольку обман мигрантов при расчете — достаточно частое явление, уже сложились определенные модели их поведения. Как показывают исследования, это может быть:
• обращение в неправительственные организации; этот путь популярен среди тех мигрантов, у которых есть «своя» (как правило, национальная) сильная неправительственная организация — такая, например, как Центр «Миграция и право / Фонд Таджикистан» у таджикских мигрантов;
• обращение в профсоюз; этим способом пользуются, как правило, мигранты, занятые в строительстве, где есть сильные профсоюзы;
• обращение к криминальным структурам, соотечественникам, друзьям.
В профсоюзе строителей России трудовыми правами иностранных работников занимается специальный отдел. Однако профсоюз защищает только своих членов (правда, вне зависимости от наличия у них легального статуса) и имеет доступ только на те предприятия, на которых трудится хотя бы один член профсоюза. По словам председателя профсоюза Бориса Сошенко, рабочие-мигранты начинают понимать реальную пользу от членства в профсоюзе и все чаще изъявляют желание вступить в него. В 2006 году в организации Сошенко состояло около трех тысяч нелегальных мигрантов, в основном граждан Таджикистана. В этом году, по расчетам профсоюза, в его ряды должны вступить еще 25 тысяч мигрантов. Сошенко рассказывает, что профсоюз добился выплаты рабочим пяти миллионов рублей задолженностей по зарплате, а также придумал новое средство для более успешного общения нелегалов со стражами правопорядка. Это средство — профсоюзный билет. По словам Сошенко, после его предъявления милиционеры, как правило, отпускают задержанных.
«Работодатели, как правило, боятся контактов с официальными властями не меньше самих мигрантов», поэтому при защите трудовых прав последних до обращения в суд с иском дело, как правило, не доходит; оказывается достаточно телефонного звонка. Так с помощью «телефонного права» восстанавливают на работе несправедливо уволенных, возмещают невыплаченную зарплату и решают подобные проблемы.
Исследования показывают, что сегодня мигранты практически не знают о существовании профсоюзных и других общественных организаций, защищающих их права. За помощью туда обращаются единицы. Вот что говорит Гавхар Джураева, директор организации «Миграция и право / Фонд Таджикистан», помогающей мигрантам из Таджикистана (но мигрантам из других стран также не отказывают), одной из самых уязвимых групп на российском рынке труда:
«Мигрант обращается к нам в организацию, например, по поводу того, что ему долгое время не оплачивают работу. Как правило, в такой ситуации оказывается не один человек, а целые бригады. Последнее обращение касалось 80 строительных рабочих, занятых на турецкой фирме. Далее наш юрист звонит по телефону в фирму и говорит с ее руководителем, убеждая его выплатить долг. Это первый шаг. Если он отказывается, мы берем письменное заявление от рабочих и отправляем работодателю официальное уведомление о том, что в нашу правозащитную организацию поступил такой «сигнал» и что мы собираемся предпринимать дальнейшие шаги по защите прав этих работников. Одновременно мы выясняем, кто по национальности руководитель фирмы, и стараемся воздействовать на него через его национальную общину. Если эти действия не приносят результата, то следующий шаг — это обращение в профсоюз строительных рабочих (если речь идет о стройке). Их юрист идет на объект и пытается воздействовать на работодателя. В последнее время у нас появился новый рычаг воздействия — мы наладили связи с юристами ФМС, которые подключаются к урегулированию конфликтных ситуаций с мигрантами. Работодатели боятся их, так как штраф за нелегальный наем иностранного гражданина очень большой (до 800 тыс. руб.). Только если все эти шаги не приносят результата, мы обращаемся в суд от имени мигрантов или поддерживаем их иск. Это последняя инстанция и самый неэффективный путь. Часто фирма меняет название и руководителя или просто не признает, что нанимала таких рабочих, — так что не удается доказать даже наличие трудовых отношений».