Отсюда важный практический вывод: грань между правовыми, легальными и нелегальными способами формирования частной собственности в переходной экономике весьма условна и относительна.
Количественное измерение, выражение процесса формирования новой собственности в постсоциалистических странах чрезвычайно затруднено. Уже показано, что разновидностей любой собственности множество. Статистика улавливает лишь самые грубые, самые общие черты ее. Например, такие как соотношение государственной (публичной) собственности и частной: в современной России и большинстве постсоциалистических стран на частную собственность приходится уже примерно 3/4 всей собственности в этих странах и ее доля продолжает медленно увеличиваться.
Статистика показывает очень условно и приблизительно удельный вес в частной собственности иностранного капитала. Условность, в частности, в том, что статистика не может оценить, сколько в этом иностранном капитале национального по своему происхождению капитала и сколько действительно иностранного.
Статистика не показывает и не может показать, например, типизацию отношений внутри частного акционерного капитала, то есть показать фактические разновидности частной собственности. Неизвестно, какова доля в капитале топ-менеджеров предприятий и распыленного акционерного капитала. Есть множество фактов, когда владелец контрольного пакета акций предприятия не в состоянии не только сформировать руководящий состав администрации предприятия, но не может просто попасть на формальноюридически принадлежащее ему предприятие. С точки зрения теории права, это такая разновидность частнокапиталистической собственности, в которой контроль и владение разорваны. Но оценить распространенность этого явления, как и множество других подобных, статистика не может. Это в состоянии сделать только экспертная оценка.
Все это показывает, что процесс формирования современной частнокапиталистической собственности является очень длительным, сложным и противоречивым. В частности, и эти явления дают основания называть новый капитализм в некоторых странах с переходной экономикой диким, нецивилизованным, бандитским. Процесс спецификации прав собственности, формирования корпоративной этики и культуры, усвоение новыми собственниками норм экономического поведения, выгодного всем, требует большого времени.
Формирование частнокапиталистической собственности в переходной экономике происходит неодинаково и в зависимости от скорости оборота капитала. В таких сферах, как банковское дело, шоу-бизнес, связь, торговля, многие виды услуг, где скорость оборота капитала высока, сложившиеся капиталы действительно уже воспроизвели себя как новые капиталы. В таких же отраслях, где скорость оборота низкая (например, в большинстве отраслей обрабатывающей и добывающей промышленности), тот капитал, который получен в результате простого перераспределения, присвоения ранее существовавшей государственной собственности, окажется воспроизведенным как новая стоимость лишь через много-много лет.
Формальным критерием победы частнокапиталистической собственности в переходной экономике является количественное преобладание ресурсов нации, находящихся в частной собственности. С этой точки зрения, современная российская экономика, как и экономика большинства постсоциалистических стран, уже в значительной степени является частно-капиталистической.
Проблемы экономической эффективности и социальной справедливости
Справедливость - одна из наиболее сложных социально-философских категорий, затрагивающих широкую сферу человеческой деятельности. Обеспечение социальной справедливости составляет одну из ведущих задач социальной политики государства. Объектами оценки с точки зрения социальной справедливости являются отношения: общества к личности; личности к обществу, классу, нации, государству, к другой личности.
Социальная справедливость выступает как мера равенства по отношению к средствам производства, как соблюдение законности действий. Отсюда всякое неравенство есть несправедливость, а уравнительность близка к справедливости.
В современных условиях нарушения социальной справедливости заключаются в следующем:
* в значительном отчуждении непосредственных производителей и основной массы населения от собственности на средства производства, выражающемся прежде всего в слабом участии их в ее использовании и отстранении от принятия решений по управлению основными процессами;
* в массовом нарушении принципа распределения по труду, слабой связи оплаты труда с его результативностью, чрезмерной дифференциации доходов населения вследствие наличия закрытых зон распределения благ (привилегии в жилье, местах отдыха, доплаты за звания и т. д.);
* в наличии и развитии теневой экономики, спекуляций, приписок, взяточничества, воровства и др., в том числе и путем использования руководителями служебного положения. В обществе возросла прослойка людей, в том числе и среди молодежи, для которых цель жизни свелась к материальному благополучию, наживе любыми способами. Их циничная позиция приобрела все более воинственные формы, отравляя сознание окружающих, породила волну потребительства;
* в наличии разрыва между сферами и регионами в распределении основных фондов, социальной инфраструктуры, интеллектуальных сил;
* в увеличении полярности между богатыми и бедными;
* в недостаточной социальной защищенности рядовых граждан, исполнителей перед органами власти и отдельными руководителями, а также малообеспеченных семей, детей, престарелых;
* в заметном отставании уровня материального потребления и уровня отдельных форм демократии от стандарта передовых стран.
Устранение в ходе общественного развития нарушений социальной справедливости, повышение ее роли в производстве, распределении, обмене и потреблении немыслимо без коллективных усилий, борьбы мнений, учета всех обстоятельств нашей жизни.
Для упрочения социальной справедливости необходимы коллективный подход при разрешении проблемы; всестороннее развитие всех членов общества с учетом общего результата их деятельности и результатов каждого из них.
Слагаемыми критерия социальной справедливости как собирательной характеристики существующей системы могут считаться:
* наилучшая относительно других вариантов форма организации производства, распределения, обмена, потребления;
* наибольший конечный социально-экономический результат как для общества, так и для отдельных личностей;
* наименьшие затраты и наибольшие творческие функции труда;
* равные социальные условия организации труда для всех его участников;
* распределение соответственно требованиям расширенного воспроизводства и реальному вкладу труда каждого в общий результат;
* равнодоступное использование общественных фондов потребления;
* обеспечение социальной защиты нетрудоспособных.
Как показывает практика, из этой совокупности критериев чаще используются отдельные показатели, и это не дает полной картины справедливости.
Известно, что люди разнятся талантом, усердием, квалификацией, силой. Социальную справедливость часто отождествляют с социальным равенством, но это в принципе не справедливо, так как в один ряд ставится нерадивый и добросовестный труженик. Общество выстраивается по иерархии, где каждый должен занимать социальное положение, соответствующее заслугам и возможностям. Под социальной справедливостью здесь понимается равенство в правах. Однако возможны два понимания социальной справедливости.
Одна справедливость полагает, что сильным и умным нужны привилегии, преференции с тем, чтобы они, Богом избранные, были высвобождены от рутинных бытовых забот и своим талантом и трудом двигали все общество по пути прогресса. Назовем это справедливостью избранных, так устроена большая часть государств.
Другая справедливость полагает, что все люди равноудалены от Всевышнего, и все должны жить и работать по одним правилам, без преференций. Тот, кому больше дано от Природы не нуждается в привилегиях, ибо при равных со всеми правах, более сильный и талантливый и так будет занимать более высокую ступень в иерархии общества. По законам конкуренции и принципу каждому по труду. Назовем эту справедливость справедливостью равноправных.
Каждая из двух справедливостей имеет право на сосуществование, имеет свою логику, но они принципиально разнятся и в нравственном плане, и в плане их реализации в одном государстве. Безусловно, что разнятся они и в плане взаимосвязи с экономической эффективностью общества в целом. Если рассматривать экономику общества как совокупность экономик каждого гражданина, эффективность работы которого напрямую связана с мотивацией труда, то математически строго можно показать, что суммарная эффективность общества будет оптимальна (максимальна) в том случае, если в обществе будет реализован единый для всех принцип прямой зависимости доходов каждого от личного трудового вклада в ВВП. Действительно, если человек получает от общества больше, чем заслуживает, то какой резон ему работать более напряженно, если благ и так достаточно? Если же человек получает меньше, чем заслуживает, тоже нет особого смысла напрягаться, все равно не получишь достойной оплаты труда. То есть социальная справедливость в таком понимании влечет и максимальную экономическую эффективность общества.
Этот простой теоретический вывод подтверждается нашей прошлой «социалистической» экономикой, и в еще большей степени отечественной практикой перестройки. При всех недостатках прошлого, уровень социальной справедливости был заметно выше, чем при настоящих порядках, и связанная с нею эффективность экономики была выше, чем сейчас. К сожалению, высокие доходы «элиты» не привели к росту эффективности руководимой ими экономики и мощи государства. Скорее, напротив.