дый выступает одновременно в двух ролях: как субьект и как обь-
ект, как тот кто получает выгоду, и как тот, кто ее приносит.
Права человека суть притязания, обязанности человека есть обяза-
тельства, которые каждый индивид имеет по отношению к себе по-
добным. Наличие обеих сторон, прав и обязанностей, обеспечи-
вается только взаимными действиями индивидов. Отношение взаим-
ности полностью соответствует требованиям естественной спра-
ведливости: ее опосредующие принципы или свободы, возникая в
процессе взаимного ограничения свободы, своим существованием
обязаны не государству, а самим индивидам. Одна только взаим-
ность не способна привести к появлению какого-либо права чело-
века. Необходимо еще, чтобы ей сопутствовали притязание на
взаимность и соответствующая этому притязанию обязанность. В
качестве основания притязательного характера взаимного отказа
от свободы можно привести факт дистрибутивной выгоды, обозна-
чив ее как "отказ от отказа". Справедливость этого аргумента
состоит в том, что, по отношению к ущербу было бы бессмысленно
предъявлять притязания. Вместе с тем, выгода, и даже выгода для
каждого, не может являться достаточным основанием, так как о
получении выгоды каждый способен позаботиться сам. Что же
заставляет человека вдвигать обладающие принудительной силой
требования заботиться о выгоде другого? Для того чтобы отве-
тить на этот вопрос, необходимо выполнит еще одно условие.
Право требовать нечто выгодное для себя имеет лишь тот, кто
заслужил его соотвествующими собственными действиями. Подобную
взаимообратность давания и принятия, взаимный обмен выгоды и
затрат обеспечивают только свободы. Взаимность, возникает, с
известной степенью необходимости, поскольку свободы становятся
возможными не только через собственные затраты, но через зат-
раты других. Так, например, право на жизнь становится возмож-
ным только благодаря отказу других людей от свободы убивать.
В той мере, в какой обмен свободы определяется как коопе-
рация, а результат его, свободы, как кооперативные блага, речь
идет не об относительных, а об абсолютных кооперативных бла-
гах. Они не являются, к примеру, продуктами труда, которые бы-
ли возможны и без кооперации, а последняя лишь рационализиро-
вала ич получение. Свободы имеют место только в условиях взаим-
ности, в противном случае они вообще невозможны. Таким обра-
зом, индивид требующий для себя выгоды - согласия другого на
отказ от свободы убивать - обязан соответствующим образом зап-
латить за это, сам согласившись на аналогичный отказ. Такие
свободы, как неприкосновенность тела и жизни человека,
представляют собой притязания, выдвигаемые человеком по отно-
шению к другим, ведь он идет на определенные затраты. Послед-
ние - как, например, его отказ от свободы убивать - является
для других желанными и другие платят за это соответствующими
отказами, без чего его собственный отказ не мог бы состояться.
В той мере, в какой взаимный отказ от свободы является выгод-
ным, можно говорить о заинтересованности в подобном отказе.
Однако, невыясненным остается вопрос о природе обязанности ре-
ализовать этот свой интерес. Здесь необходимо отметить следую-
щее: что бы ни являлось предметом стремлений человека и какие
бы действия он по этому поводу ни предпринимал, все равно ему
как живому существу необходимы - тело и жизнь, а как существу
обладающему сознанием - свобода слова и свобода мысли.
Соответствующие ограничения свободы, являясь выгодным для
всех, остаются требованиями благоразумия и не нуждаются ни в
каких моральных подпорках. Вместе с тем, в отличие от обычных
требований благоразумия, им нельзя подыскать субститут из
числа других требований. Каждый человек должен подчиняться ог-
раничениям свободы как абсолютным, а не относительным запове-
дям, что обеспечивает основание корреляции притязаний и обяза-
тельств, возводимых тем самым в статус прав и обязанностей че-
ловека.
Получившие подобное обоснование права человека принадле-
жат той группе прав или свобод, которая часто вызывает упрек в
методологической некорректности. Один из возможных ходов крити-
ческого рассуждения таков: идея свободного правового индивида
представляет собой составную часть фиктивной модели, предпола-
гающей некоторое изолированное существо, которое в индивидуа-
листической отстраненности от других и в никем не нарушаемом
покое движется " по кругам своим ". Игнорируется тот факт, что
каждый человек является звеном в цепочке социальных взаимосвя-
зей, вне которой его выживание и воспроизводство невозможны.
Здесь следует учесть, что попытка описания "кооперированного"
общества учитыват фактор социальных связей. Цепочка социальных
взаимосвязей не обходится без элементов принуждения, которые
являются оправданными только тогда, когда они, как например
свободы, выгодны для каждого. В этой связи уместен вопрос,
только личные или так же и социальные свободы (соответственно,
задачи социального государства) имеют значение прав человека.
Если один человек в отношении другого, обладает некоторым
правом, то в известной мере, он может распоряжаться свободой
действий другого. В случае основных свобод право распоряжения
имеет не позитивное, а негативное содержание, то есть это не
право чего-то требовать от другого, а право запрещать ему
что-то (убивать, оскорблять, красть и е.д.). Поскольку негатив-
ное распоряжение свободой действий исходит от другого, и соот-
ветственно, извне, оно имеет принудительный характер. Так как,
такое распоряжение морально оправдано, оно является не простым
насилием, а моральным полномочием на принуждение или моральным
правом распоряжения. Это право распоряжения относится к
естественной справедливости с ее опосредующими принципами
(свободами) не как нечто дополнительное ,но присуще ей по са-
мому ее определению: фундаментальные свободы как таковые имеют
значение притязаний или прав. Иными словами, право распоряже-
ния, благодаря тому, что оно возникает на уровне етественной
справедливости, может называться естественным правом распоряже-
ния или естественным полномочием на принуждение. В качестве не-
гативного притязания или права, естественное полномочие на при-
нуждение, в свою очередь, тоже является негативным. Оно заклю-
чается не в чем ином, как в разрешении предотвращать те ограни-
чения свободы, которые противоречили бы фундаментальным свобо-
дам. Из того обстоятельства, что естественная справедливость
имеет значение прав человека, следует, что связанные с ней
полномочия на принуждение присущи каждому человеку как таково-
му. Естественное право распоряжения существует независимо от
личных отношений, расстоновки политических сил и исторических
условий. Оно, также, независимо и от пользы, которую общество
может дополнительно из него извлечь. Опосредующие принципы
естественной справедливости содержат универсальные полномочия
на принуждения: каждый человек имеет моральное право защи-
щаться от попыток другого нарушить фундаментальные свободы.
Следует уточнить понятие принуждение, для того, чтобы избежать
возможных недоразумений. Под принуждением здесь не подразуме-
вается агрессия. Речь не идет об оправдании естественного или
порожденного общественными отношениями стремления человека
противопоставить себя другим людям, желания наносить им те-
лесные повреждения, оскорблять или причинять им еще какой-либо
ущерб. Принуждение в формальном и нейтральном смысле означает ог-
раничение свободы, исходящее от другого, извне. Вместе с тем, на
личное усмотрение каждого индивида оставляется возможность превра-
тить ограничения в сомоограничения и принять взаимные ограничения
свободно, следуя им из чувства справедливости. Полномочие на при-
нуждение,присущее фундаментальным свободам, таким образом, не сни-
мается, однако его реализация по отношению к некоторым членам об-
щества становится излишней.
Проведенное обособление не означает, конечно, что следует
поощрять всякий вид принуждения. Легитимацмя принуждения идет
рука об куку с его ограничением. Принуждение человека человеком
отвечает духу фундаментальных прав лишь в той мере, в какой
сохраняется дистрибутивно выгодный характер ограничений свобо-
ды. Любое выходящее за рамки дистрибутивной выгоды принуждение -
как посягательство на фундаментальные свободы других - является
несправедливым, и другие имеют моральное право подобную неспра-
ведливость устранить.
Какой конкретно вид и какая степень принуждения будут
адекватны для устранения той или иной несправедливости, как
можно при этом избежать вторжения в пространство свободы другого
человека - ответить на эти вопросы в некоторых случаях бывает
довольно трудно. Предлагаемое Хеффе понятие естественного пол-
номочия на принуждение выступает, как общий принцип, воплоще-
нию которого должны непременно сопутствовать процессы интерпре-
тации и оценки. С другой стороны, конкретное применение всегда
исходит из одного непреложного допущения - допущения оправдан-
ности защиты от чинимой несправедливости. В данном случае при-
нуждение, нацеленное исключительно на защиту нарушаемых кем-то
фундаментальных свобод, не является несправедливым. Оно мо-
рально оправдано. Следовательно, без полномочия на принуждение
фундаментальные свободы не были бы правами человека, т.е.
справедливыми притязаниями людей по отношению друг л другу.