Однако, по его мнению, главные цели достигнуты не были. Ожидаемой быстрой адаптации системы образования к требованиям общества не произошло. Рост количества студентов привел к дипломированной безработице. Повальное преобразование, точнее, переименование заштатных пединститутов в университеты, потом их объединение с аграрными, техническими вузами, а также попытки их разъединения сегодня сказываются негативно на ряде высших учебных заведений. Почти каждый из сменивших друг друга за годы независимости дежурных министров мнил себя знатоком и проводил свою политику, не всегда совпадающую с интересами общества. За конечные результаты, естественно, ни один из них не отвечал.
Сегодня общество устало от непрерывного реформизма образования и с большой настороженностью относится ко всему, что происходит в сфере образования, однако понимает, что оно нуждается в реформировании. Но одно обстоятельство оправдывает всех нас: реформирование образовательных систем началось при отсутствии законодательной базы, негативное влияние на ход образовательных реформ оказал глубокий экономический и финансовый кризис.
Все страны Центральной и Восточной Европы, входившие ранее в СЭВ, пытаются сегодня так или иначе отойти от предыдущей системы образования и приблизиться к западным стандартам. Этот процесс усилился после принятия Болонской декларации 19 июня 1999 года министрами образования 29 европейских стран, позже к ним присоединились еще 4 страны. «Декларация» положила начало так называемому болонскому процессу, ориентированному на создание европейского пространства образования и закрепление за ним ведущих позиций в мире.
Сегодня различные публикации и выступления создают иллюзию наличия некой единственно верной образовательной модели, следование которой едва ли не автоматически обеспечит к 2015 году оптимальное развитие высшего образования любой принявшей эту модель страны. Поэтому главная задача сводится к тому, чтобы «не опоздать на болонский поезд». Такой поверхностный подход, по мнению А. Айталы, может ввести в заблуждение общество, педагогическую общественность. Дело в том, что во многих странах Европы основные преобразования высшей школы начаты в 70-80-х годах, и они практически заканчиваются. Болонский процесс инициирован только для более тщательной стыковки уже существующих систем высшего образования, для удовлетворения потребностей европейского рынка труда, облегчения возможности трудоустройства и перспективы продолжения образования молодежи в любой европейской стране. Однако и в Европе вопрос о взаимном признании академических квалификаций и дипломов рассчитан на длительный период.
В ряде молодых стран, в том числе и в Казахстане, где реформы системы образования далеко не завершены, предстоят еще качественные преобразования образовательных систем, предпочтение при этом, конечно, отдается западноевропейским стандартам. При этом нужно иметь в виду, что и в Европе существуют довольно разнообразные национальные системы образования. Если в Европе общеобразовательные системы уже сложились и речь идет о сопоставимости квалификаций разных стран, то мы концептуально еще не определились в том, какая система образования нам нужна, если под образованием понимать не только сферу услуг, а способ формирования нации, ее экономики и нравственного здоровья. Поэтому для нас болонский процесс не самоцель, а устранение препятствий к сближению систем образования.
Реформирование образования находится в начальной стадии, нет готовых идеальных решений. Усилия, вложенные в эту сферу, приносят первые плоды через 10-15 лет, а в полной мере - через 20-25 лет. Будут меняться правительства, к власти придут элиты, предпочитающие различные политические ориентации, но принцип приоритетности образования должен остаться незыблемым. Вот почему сегодня необходимо целостное понимание главенствующей роли образования [57].
Как видим, А. Айталы фактически ставит вопрос о системном подходе к образованию, который бы учитывал во взаимосвязи стратегические, тактические цели и задачи, расставлял приоритеты в условиях ограниченности финансовых средств, предусматривал эффективные механизмы регулирования всего воспитательно-образовательного процесса, начиная от дошкольного воспитания до выхода специалистов на рынок труда и вовлечение в производственную деятельность.
Некоторая озабоченность положением дел в отечественном образовании вполне объяснима, если учесть еще один фактор, до сих пор не учитываемый отечественными реформаторами, и который уже сегодня действует «на стыке» общего среднего и высшего профессионального образования.
Это политика российских вузов по иммиграции выпускников школ в странах СНГ, в том числе и в Казахстане. В частности, об этой политике как государственной, говорят и пишут российские ученые. Например, В. Кулаков, О. Воробьева, Н. Мкртчян: «без наличия квалифицированных кадров эту проблему (обеспечение экономического роста за счет эффективности производства в условиях демографического спада и недостатка занятого населения – соиск.) решить невозможно. Среди основных путей решения данной проблемы можно выделить:
-повышение эффективности использования собственного кадрового потенциала;
- разработку мер по привлечению в Россию иностранной рабочей силы;
- расширение привлечения на учебу молодежи из стран СНГ с возможным в дальнейшем использованием в российской экономике» [58].
О серьезном дефиците на Западе квалифицированных кадров свидетельствует все возрастающий их импорт из стран Восточной Европы: в США он составил 500 тыс. человек, в ФРГ – 200 тыс., в Великобритании – 50 тыс. В США, например, в некоторых наукоемких отраслях иммигранты составляют до половины всех специалистов высшей квалификации. (Повышая общий квалификационный уровень рабочей силы, они оказывают тем самым позитивное влияние на американскую экономику). Всего в развитых странах не хватало в 2000 г. 850 тыс. специалистов в сфере информационных технологий и в сетевой области.
Руководство западных стран возлагает вину за такое положение дел на систему подготовки кадров, которая, по его мнению, недостаточно эффективно осуществляет подготовку молодежи к современной профессиональной деятельности, недостаточно гибко и адекватно реагирует на происходящие в обществе крупные технологические сдвиги. В результате образовательный потенциал и квалифицированный уровень рабочей силы отстают от бурно развивающихся информационных технологий, а структура профессиональной подготовки кадров не соответствует структуре экономического спроса на них [59].
Как видим, не только для отечественной образовательной системы, но и, по большому счету, для экономики всех стран имеют место одинаковые по характеру проблемы и взаимные угрозы.
В этой связи требует своего пристального анализа Государственная программа образования, принятая на период до 2010 года. Дает ли она ответы на насущные вопросы: действительно ли доступно образование на всех его этапах и, главным образом, в среднем и высшем профессиональном звеньях, представляющих основу для экономического развития в перспективе? Определяет ли она системность в своих основных мероприятиях? Не теряются ли сугубо внутренние проблемы в стратегическом стремлении к мировому образовательному пространству?
Сегодня, по мнению Н. Назарбаева, «Казахстан достаточно высоко котируется по уровню «изобретательности» населения (то есть развития технологических идей), качеству научно-исследовательской базы, образования в точных науках, а также относительно неплохого состояния базовой инфраструктуры. Однако наша страна низко котируется по факторам, обеспечивающим возможность практической «капитализации» этих преимуществ. А здесь – и высокий уровень «утечки мозгов», и сложные процедуры лицензирования новых технологий и услуг, и низкий уровень защиты прав интеллектуальной собственности, и узкий потенциал по инвестициям в образование и научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы.
Вот получается, что по уровню, например, грамотности взрослого населения мы в числе первых 3 процентов в мире, а по уровню благосостояния – в числе последних 40 процентов стран. По количеству инженеров и ученых мы в 1-й трети списка, а по доле экспорта, приходящегося на высокие технологии – в числе отстающих». И далее он подчеркивает, что, «во-первых, национальное процветание не наследуется, а создается, и, во-вторых, конкурентоспособность и стран и регионов определяется не столько набором факторов, сколько эффективностью их использования», что «экономический уровень страны и ее конкурентные позиции в мире в первую очередь зависят от качества ее людей – человеческого капитала» [35].
Еще одно важное статистическое отличие образовательной системы Казахстана - это соотношение частных и государственных вузов. В РК на один государственный вуз приходится пять частных, тогда как, например в России, государственные вузы численно превосходят негосударственные образовательные структуры. 9 вузов Казахстана имеют статус национальных вузов, 33 вуза – статус государственных казенных, 14 – статус акционированных, остальные 120 являются частными.
Вопрос, однако, в другом: насколько эти цифры соответствуют качеству организации образовательного процесса в Казахстане?
Совершенно очевидно, что показатели охвата численности населения обучением не отражают полной картины, поскольку они маскируют важные различия в качестве обучения (таблица 4).
Таблица 4 - Совокупная доля охвата образованием населения РК в возрасте 6-24 лет, %
| 2001-2002 | 2002-2003 | 2003-2004 | 2004-2005 | 2005-2006 |
| 72,5 | 75,4 | 76,9 | 78,7 | 78,9 |
| Источник: Образование в РК. Алматы, 2006. Агентство РК по статистике. С.20,21 | ||||
Сама по себе притягательность высшего образования в Казахстане повышается, в 181 вузе (один университет на 82,8 тысячи населения) обучаются 776 тысяч студентов, или 5,17 процента населения. При этом следует отметить, что доля работников с высшим и незаконченным высшим образованием в структуре занятого населения страны по состоянию на первый квартал 2007 года составила всего 27%.