В результате «реформ» 1965, 1973 и «реформ» последующих годов система планирования все более и более переворачивалась с ног на голову: вместо того, чтобы нормы назначались Госпланом для министерств и предприятий, теперь планы составлялись на самих предприятиях и только потом представлялись в Госплан. Все это было полной противоположностью существовавшего ранее процесса назначения Госпланом норм сверху вниз для министерств и государственных предприятий.
Поскольку цены продолжали фиксироваться, а основные параметры плана по-прежнему определялись Политбюро, эффективность экономики не повышалась. Тем не менее, как только руководство предприятий и номенклатура среднего звена получили большую степень контроля над планированием и денежными потоками государственных предприятий, а система контроля со стороны главного коммунистического владельца оказалась практически сломанной, более гибкие субъекты экономики немедленно обнаружили богатство новых возможностей, предлагаемых параллельной экономикой (параллельная экономика присутствовала как часть негласных договоренностей между Сталиным и его менеджерами уже на ранних этапах развития плановой экономики, а в параллельной экономике было необходимо использовать наличные деньги). На самом деле реформы 1950-х – 1970-х годов, так же как и отмена террора, решительно изменили правила игры между главным коммунистическим владельцем, его надзорными органами и субъектами экономики, а за возможность накопления богатства в параллельной экономике ухватились многие представители надзорных органов (номенклатура среднего звена), причем так же быстро, как и «красные директоры». Стали возникать все более крупные коалиции субъектов экономики и представителей надзорных органов, объединявших свои усилия в том, как обмануть главного владельца, образуя единые криминальные структуры в масштабе целых отраслей и регионов, целью которых был увод экономических ресурсов в «тень», где они могли быть использованы для личного обогащения.
Между таким развитием плановой экономики в Советском Союзе и приходом управленческого (корпоративного) капитализма на Западе можно провести аналогию. В обоих случаях формальные владельцы уже не могли выполнять функции управления и контроля самостоятельно из-за увеличения масштабов и сложности экономики. Но очень важно осознавать, что западное капиталистическое общество сумело приспособиться к новым изменениям, внеся некоторые важные качественные поправки в институты рыночной экономики, а плановая экономика не нашла институционального решения в данной ситуации. Высшее руководство в бывшем Советском Союзе было вынуждено настаивать на сохранении иерархического порядка как единственной законной формы владения активами, в то время как фактическая система в возрастающей степени управлялась на совершенно иных принципах. Попытки Горбачева ввести ограниченный частный сектор и его отказ от террора только ускорили крах. И в самом деле, как только полицейское государство окончательно смягчило свою политику, и на арене появился законный частный сектор, достаточно было организовать частную фирму под эгидой государственного предприятия, чтобы получить полный контроль над его деятельностью. Деньги стали перетекать почти открыто, а масштаб и возможности параллельной экономики неизмеримо возросли. Столкновение между параллельной экономикой и иерархическим порядком стало неминуемым, и оно произошло в виде драматических событий, которые буквально в несколько дней завершили крах советской системы.
Институциональный анализ
Итак, в приведенном кейсе видно, какие институты были в тоталитарном государстве. Во-первых, можно говорить о негласном контракте, который заключался между главным коммунистическим владельцем, субъектами экономики и надзорными органами. Во-вторых, в централизованном государстве существуют конституциональные права общества, которые были условны, но, тем не менее, провозглашали все демократические права человека. В-третьих, институт частной собственности превращался в институт «коллективной собственности», где основным его владельцем являлось государство, и за малейшие покушения отдельным индивидом на эту собственность, государство применяло достаточно жестокие санкции. Система плановой экономики способна работать эффективно лишь только на основании жесткого контроля государства и постоянного прессинга (как институт принуждения), поэтому самим государством в игру вводилась идеология, которая позволяла создавать прочный механизм страха и контроля. Ограничения в свободе передвижения, институт прописки, контроль объемов производства, контроль качества производства, формирование сроков производства, формирование цен, коллективное право собственности, жесткие механизмы принуждения, спецификация прав собственности, экономика дефицита – все эти институты плановой экономики позволяют обратиться к вышеперечисленным тезисам. Нужно отметить, что в них уделялось особое внимание противостоянию 2 экономических систем, обе из которых имеют благие цели, но действуют и эффективность которых оценивается по-разному. Причем эффективность централизованной экономики по оценке Хайека имеет стопроцентную несостоятельность и ведет к падению благосостояния людей. Действительно, если рассматривать историю Советского Союза, то видно насколько благосостояние общества падало по сравнению со странами Запада. Если же обратиться к положению индивида и к психологическому состоянию людей в государстве плана, то можно увидеть (применительно к тезисам), что ни о какой автономности и независимости человека не может идти речи: свободы потребительского выбора не было, место работы ограничивалось местом прописки, в частную сферу постоянно вмешивалось государство. Контроль НКВД, жесткие репрессии правительства, повторявшиеся с определенной периодичностью изменяли психологию людей, у которых в перерывах от «чисток» появлялась надежда на лучшее. Причем использование механизма принуждения (поиск врагов народа) в соответствии с 4 тезисом – это как раз и есть механизм вычленения из общества ненужных для «эффективности» системы элементов. Что же касается основных игроков в экономике плана, то мы можем отметить следующее: условно говоря, Советский союз действовал как одна большая организация, устроенная по иерархическому типу. На вершине этой иерархической лестнице находился 1 человек, который обладал абсолютной неограниченной властью, от которого исходили нормы остальным членам государственного аппарата (НКВД, члены партии). Плановая экономика предполагала четкий контроль над государственными предприятиями, которые действовали только по «указки сверху». Причем, продвижение по иерархической лестнице и обретение более высоких связей – это было единственно важным достоянием, которое требовалось субъектам экономики для обеспечения собственного потребления и для продвижения по карьерной лестнице. Так, обращаясь к 3 тезису, мы видим, что централизованная экономика заменяет истинное верховенство права верховенством власти политической и неограниченностью своей воли. А концентрация власти в руках узкой группы людей или 1 человека делает возможным принуждать общество к реализации установленной программы или цели. Основная проблема экономики плана состоит, прежде всего, в том, что эта система, так или иначе, придет к своему завершению. Об этом писал Хайек, говоря, что даже рыночная система и демократия может преобразоваться в тоталитарное государство, если постоянно не следить и не поддерживать либерально-демократические принципы. Что же касается Советского Союза, то он начал системно разваливаться, когда смягчился контроль над экономикой (после смерти Сталина), когда власть сверху ограничила себя в контроле над госпредприятиями, когда в социалистическую систему проникли деньги, которые подорвали эту систему изнутри, когда начинало накопляться богатство в параллельной экономике и произошло столкновение законных и незаконных структур в 1 режиме. Все это является теми факторами риска, которые имеются в подобной жесткой системе. Также, либерализация экономики и смягчение политики привело к осознанию обществом хотя бы частичной нецелесообразности социалистической идеологии, и впоследствии привело к слому системы. Таким образом, серьезный риск для экономики централизованного типа – это трансформация внутри системы, которая приводит к ее медленному, но верному разрушению. Злоупотребления, коррупция и параллельная экономика полностью завладели ходом событий после того, как рухнули последние официальные институты и системы осуществления прав собственности. Что же касается оппортунистического поведения игроков, то в условиях жестко-контролируемой иерархической системы им было невыгодно отклоняться от заданного курса, поскольку тут же существовал большой риск применения государством серьезных и угрожающих жизни санкций. В то же время, оппортунистическое поведение появлялось тогда, когда человек перебегал от более низших к более высшим по иерархии, таким образом, достигалась лояльность тех, кто стоял еще выше.
Выводы
Мы рассмотрели основные моменты, приведенные в статье Капелюшникова, привели кейс и провели институциональный анализ. Следует подвести некоторые итоги данной работы. Капелюшников в своей работе обозначил важные моменты и показал, что хайековский подход к проблеме социализма имеет под собой множество реальных оснований, а именно из-за отсутствия либерально-демократических принципов в системе управления, которые необходимо прослеживать и постоянно совершенствовать. Те институты и организации, которые присутствуют в социалистическом государстве, неминуемо распадутся (у одних государств – медленнее, у других - быстрее). В случае с Советским Союзом, как мы видели из кейса, процесс разрушения системы произошел после ее трансформации, связанной с послаблением контроля государства над государственными предприятиями, что повлекло за собой вышеперечисленные последствия. Кроме того, отсутствие стимулов также являлось причиной постепенного разрушения союза и соответствующих институтов. Законодательство, которое было на бумаге - не действовало, и было чисто условным, что привело к возникновению способов взаимодействия с государством и ведения экономической деятельности на нелегальных и «скрытых» условиях. Это послужило возникновению параллельной экономики, которая впоследствии развивалась все больше и рушила систему изнури. Таким образом, мы видим, насколько неудачным оказалось государство плана в своей «эффективности». Отсутствие личной независимости, института частной собственности, потребительского выбора, и других благ демократии привели к тому, что рухнула система тотального контроля, но психология людей во многом оставила свои отголоски и в настоящем времени. Кроме того, движение к свободе требует изменение не только институтов общества, но и всей системы ценностей и психологии живущих в нем людей.