После первой русской революции (1905 г) правительство империи начало разрушать институт общинного землевладения. Согласно столыпинской земельной реформе, каждому члену сельской общины предоставлялось право требовать от нее выделения в частную собственность той доли общинной земли, которой он пользовался. Надел переходил в его собственность без выкупа или с небольшой платой общине. По свидетельству М. Туган-Барановского, в выходе из общины были заинтересованы три группы:
1) крестьяне, у которых было больше земли, чем им следовало после передела;
2) бедняки, которые не вели или почти не вели своего хозяйства, а полученную в частную собственность землю намеревались продать;
3) богатые крестьяне, имевшие возможность скупить наделы своих односельчан. Средние слои крестьянства, - а их было большинство, - теряли от реформы: ведь каждый хозяин из указанных трех групп стремился во что бы то ни стало закрепить за собой участки, которыми пользовался до передела. Столыпинская реформа вела, по сути, к тому, что бедные крестьяне лишались земли, а угодья концентрировались в руках тех, у кого был капитал, хотя внешне все это прикрывалось благими намерениями. Но между приватизацией и концентрацией земли есть определенный исторический лаг, в течение которого происходят ее купля и продажа. Реальность принесла хлеборобам глубокое разочарование и привела к ожесточенной борьбе, вследствие чего окончательно распалось общинное землевладение и встал вопрос о ликвидации частной собственности на землю вообще. Это и было сделано с победой социалистической революции в октябре 1917 г.
Мысль о том, что земля является достоянием всего народа и должна быть равно доступна для всех как необходимое средство производства, в свое время высказал классик экономической науки Дж.С. Милль: государство может выступать в роли единственного собственника земли, а земледельцы должны быть арендаторами, получающими свои участки на основе срочного или бессрочного договора. Аренда должна выступать не как реализация государственной собственности на землю, а как форма взаимоотношений между государством и аграриями, связанная с рациональным использованием площадей и выполнением соответствующих функций государства. Такого же мнения придерживался и выдающийся экономист-аграрник А. Чаянов, полагая, что никто не имеет права использовать землю для получения нетрудовых доходов.
При социализме государство было не распорядителем земли, а ее фактическим собственником. Произошло огосударствление общенародной собственности на землю. Государство стало злоупотреблять этой собственностью: его представители могли дать или не дать разрешение на использование земли, своевольно распоряжаться ею и т.д. Государственная собственность послужила основой для принудительной коллективизации сельского хозяйства, при полном отсутствии материально-технических предпосылок для этого. Налоги уплачивались крестьянами также как форма реализации государственной собственности на землю.
Собственность на землю как продукт природы имеет совершенно иной смысл, чем собственность на продукты труда. Она связана не с затратами труда, а с закрешением земли за ее пользователями и выражает только их отношение к ней. Это волеизъявление людей, постоянно меняющееся в зависимости от надстройки общества. Здесь следует говорить об уявной собственности, поскольку на другие продукты природы (воду, воздух, солнечную энергию) ее не существует. С таким понятием собственности можно делать все что угодно, определять любые ее формы, от общинной, частной и до государственной, и наоборот, государственную преобразовывать в частную собственность, как это делается теперь. То есть все зависит от того, какая идеология господствует на данном этапе землепользования, какие группы населения оказались у власти и как они хотят воспользоваться правом собственности на землю в своих интересах. Такие диаметрально противоположные формы собственности на один и тот же объект могут объясняться только влиянием субъективных факторов. Но постоянно действует тенденция к превращению условной собственности на землю в подлинную частную собственность, обусловленная желанием получать нетрудовые доходы. Поэтому такая собственность, в сущности, становится нетрудовой. Она делит крестьян на две противостоящие группы (классы):
1) собственников земли, которые используют ее для получения земельной ренты;
2) непосредственных производителей (землепользователей), вынужденных платить за разрешение на использование земли или быть наемной рабочей силой.
Для крестьян купля-продажа земли - шаг вынужденный. Они с удовольствием пользовались бы ею бесплатно, как пользуются водой, воздухом и т.д. Для них частная собственность выступает как дополнительное условие производства, барьер, препятствующий свободному доступу к земле. Преодолевая его, крестьяне вынуждены отдавать значительную часть созданной ими продукции землевладельцам в обмен на разрешение пользоваться землей. Эти затраты средств включаются в производственные расходы, что ведет к росту цен на произведенную продукцию. Земельная рента есть дань, уплачиваемая обществом классу землевладельцев, который само же и породило.
Размышляя о будущем Украины, И. Франко, глубоко знавший жизнь села и, в отличие от наших реформаторов, ощутивший на себе все «прелести» частной собственности, считал необходимым, чтобы «вся земля с лесами и пастбищами, реками и озерами принадлежала тем общинам, которые на ней трудятся,., чтобы граждане трудились совместно и делили между собой произведенный продукт в соответствии с потребностями, с тем, сколько и как кто работал» 10. Производство в сельском хозяйстве должно вестись на основе кооперации труда как более продуктивной формы, чем индивидуальная. Великий Каменяр неутомимо отстаивал мысль, что земля не может быть чьей-то частной собственностью в духе римского права, но каждое поколение должно лишь брать ее в пользование, то ли индивидуальное, то ли семейное, то ли коллективно-общинное.
Папа Римский Иоанн-Павел II также выступал против присвоения природы: «Бог дал землю всему роду человеческому, чтобы кормила всех его членов без исключения, и не поставил никого в привилегированное положение». И если собственность не есть следствие человеческого труда, увеличения общественного богатства, получена от эксплуатации и спекуляции, то есть нетрудовым путем, то «ей нет никакого оправдания и она является преступлением перед Богом и другими людьми».
Ну а наши реформаторы не боятся ни Бога, ни людей. Вопреки элементарной логике доказывают «преимущества» мелких фермерских хозяйств, в глубине души зная, что фермеры быстро разорятся и их земля окажется в руках новых «лендлордов». Ведь при современной технологии рентабельным может быть хозяйство, имеющее не менее 400 га земли. Нетрудно подсчитать: в среднем пай равен 4 га, значит, из 100 крестьян 99 должны быть безземельными, чтобы возникла потенциально рентабельная ферма. Подчеркиваем, что сдача паев в аренду, которой нас тешат реформаторы, является паразитарной формой существования землевладельцев, пускай и бедных крестьян. Это своеобразная подачка за их молчание. Да, приватизировав землю, крестьянин может продать ее, заложить в банке под кредит, но уже никогда себе не вернет... Вспомним: еще И. Франко предупреждал, что ипотечные кредиты опасны, займы банка недешевы, и выдают их большей частью крупным хозяйствам, а кредитные деньги переходят в карманы ростовщиков14.
Реформаторы также видят конечную цель аграрной реформы в создании крупных, индустриального типа, фермерских хозяйств. Спрашивается: для чего понадобилось разрушать колхозы и совхозы? Отвечаем: а для восстановления нетрудовой частной собственности на землю.
Как же быть с жителями городов? Разве им земля не нужна? А на чем будут стоять дома, фабрики, заводы, сооружения и т.д., из чего будет производиться продукция? На множество вопросов реформаторы не дают ответов, обещают подумать. И тот, кто отстаивает частную собственность на землю, пусть ответит, кому она принадлежала, скажем, 500 лет тому назад и почему теперь должна принадлежать тому или иному лицу. Услышим только хитроумно составленные силлогизмы, скрывающие ту правду, что в основе приватизации земли - аморальное корыстолюбие.
Если ориентироваться на общие закономерности развития форм собственности, изложенные выше, то каждый гражданин является совладельцем земли, что дает ему право на бесплатное пользование ею. С целью рационального использования земли это право должно закрепляться на основе хозрасчетных отношений. Хозрасчетная собственность является компромиссным разрешением противоречия между общенародной собственностью и потребностями ее рационального использования. Она выполняет все функции частной, за исключением одной, а именно: не дает права предпринимателю на присвоение прибыли как собственного дохода. Каждый пользователь, по словам И. Франко, обязан заботиться о сохранности земли во имя будущих поколений, «а не поступать по принципу, лишь бы мне было хорошо, а завтра хоть трава не расти». Общественные отношения должны быть построены так, чтобы каждый человек, оставляя этот мир, не проклинал его как юдоль лжи и ужасов, а попрощался с ним, благодаря за счастье прожить назначенные судьбой годы среди друзей, а не свирепых хищников. Такой принцип общественного устройства практикуется во многих странах Европы, где осознали, что частная собственность во все большей степени должна быть под контролем общества.