Да и вообще позитивные явления в области прав собственности происходят в основном только в столице и еще нескольких мегаполисах, оставляя большую часть регионов практически не затронутой не только второй, но даже и первой экономической революцией[12].
Дело в том, что права собственности на интеллектуальную продукцию – это едва ли не самый сложный и тонкий элемент институциональной структуры. Его создание и поддержание определяются эффективностью всех прочих прав собственности и требуют систематической кропотливой работы всего трансакционного сектора[13] – государства и различных частных организаций, оказывающих юридические и управленческие услуги. Едва ли можно надеяться на возникновение такого рода прав собственности в условиях, когда не защищены элементарные права и свободы человека. На территории большей части России царит правовой нигилизм, право грубой силы, основанной на «связях» с людьми, облеченными властью.
То обстоятельство, что отдельные проявления второй экономической революции наблюдаются лишь в столице и некоторых мегаполисах России – там, где более или менее защищены базовые права и свободы, – вполне закономерно, если исходить из того, что в рамках как мировой, так и национальных экономик существует иерархия, определяющая место каждой страны в мире и каждого региона внутри отдельных стран в общественном разделении труда, а также развитость институтов.
В рамках концепции второй экономической революции процветание стран и регионов объясняется зрелостью институтов. Однако если рассматривать мир как иерархию, то возможна и обратная причинная связь: не потому страны богаты, что у них хорошие институты, а институты у них хороши потому, что они богаты. Действительно, если разделение труда – это распределение различных по доходности сфер деятельности между различными территориями, которое определяется их иерархическим статусом, то источником богатства окажется место в иерархии, а не эффективные институты. Сами же институты будут формироваться уже в зависимости от процветания и соответственно статуса страны[14].
Как можно обосновать такую позицию? Простейшая логика состоит в том, что институты определяют качество жизни и при этом не бесплатны, а значит, любое общество, будучи заинтересовано в повышающих качество жизни институтах, создаст эти институты, если будет располагать средствами, чтобы их оплатить. В случае России это означает, что она может иметь эффективные институты лишь на вершине иерархии – в столице и нескольких мегаполисах. Однако если сама Россия не занимает высокого положения в мировой иерархии, то даже у себя в центре она не способна иметь столь же совершенные институты, что и в центрах стран с более высоким статусом[15].
Все вышесказанное не позволяет надеяться на полноценную вторую экономическую революцию в России, которая создала бы систему прав собственности на интеллектуальную продукцию, не уступающую западным аналогам.
Творческие достижения и перспективы России
Если в современной России отсутствуют эффективные права собственности, которые бы обеспечили надлежащие материальные стимулы для творческих работников, то тем более их не было в историческом прошлом нашей страны. По мнению Р. Пайпса, важнейшим отличием дореволюционных российских институтов от соответствующих институтов Запада было крайне слабое развитие прав собственности[16]. Еще больше оснований сделать такой вывод применительно к советскому периоду нашей истории, когда частная собственность на средства производства была запрещена законом. Очевидно, если бы творческие свершения зависели только от материального вознаграждения, Россия при такой общественной системе едва ли сколько-нибудь проявила бы себя в сфере культуры.
Но вопреки ожиданиям, которые соответствуют концепции второй экономической революции, Россия продемонстрировала выдающиеся культурные достижения, обеспечившие ей одно из первых мест в глобальной творческой подсистеме. Подобно прочим европейским странам в Средние века и в начале Нового времени Россия проявила себя прежде всего в рамках религиозной культуры – в процессе усвоения и переосмысления византийского православного наследия. Начиная же с петровской эпохи, она изменила направление своего творческого поиска и устремила его преимущественно в русло светской культуры, чтобы в XIX в. достичь блестящих результатов практически во всех областях искусства, науки и технологии. В XX в., в частности в советский период, Россия продолжала удивлять мир своими достижениями, только теперь они в основном сосредоточились в области науки и техники.
Что же способствовало инновациям в России, если их нельзя объяснить причинами, связанными с правами собственности? Имеет смысл повторить, что даже в тех странах, где эти права успешно функционируют, требуются дополнительные механизмы стимулирования в тех сферах культуры, где нельзя установить адекватной рыночной связи между трудом и вознаграждением. В истории мировой культуры права собственности на интеллектуальную продукцию, обеспечивающие четкую связь между успехом творческого замысла и вознаграждением творца, – явление сравнительно недавнее. Поэтому Д. Норт и определил их внедрение в институциональные структуры западных стран как революцию. От чего же еще зависело творческое вдохновение на протяжении мировой истории, не исключая и нашего времени?
В первую очередь следует сказать о роли государства, которое во все времена определяло творческий процесс как прямо, так и косвенно. Напрямую регулировать интенсивность и направление творческой активности оно может, выступая заказчиком соответствующей интеллектуальной продукции. И это вполне типичная ситуация, поскольку государство во все времена остро нуждалось в услугах инновационного сектора. Совершенствование военных технологий, выработка эффективных управленческих решений, формирование национальной идеологии, находящееся в зависимости от всего культурного контекста, – вот основные разновидности интеллектуальной продукции, на которые предъявляет спрос государство. Всего этого уже достаточно, чтобы оно поддерживало естественные и общественные науки в их как теоретических, так и прикладных исследованиях, а также все виды художественной культуры, причем как светской, так и религиозной, поскольку они формируют идеологию, помогающую государству управлять обществом[17].
В России на протяжении всей ее истории у государства были возможности стимулировать творчество. В киевский период князья устраивали школы для приобщения знати к византийской образованности, выписывали из Византии учителей и мастеров, которые могли бы научить местное население премудростям своей высокой культуры, строили церкви и т.д. Впоследствии, начиная с XVII в. и, по сути, до нашего времени, подобные усилия предпринимались государством и для распространения в среде русского общества западных идей и ценностей. Впоследствии они приносили богатый урожай, породив русскую православную культуру, а затем – золотой и серебряный века и, наконец, в советское время – военные и технические достижения.
Не пренебрегало государство и подневольным творческим трудом. В сталинскую эпоху немало талантливых ученых и инженеров работало в «шарашках» – конструкторских бюро, созданных для выполнения государственных заказов заключенными[18]. В этой системе присутствовали стимулы к усердному труду: поощрением выступали облегчение условий содержания под стражей и обещание досрочного освобождения; наказанием – высылка в лагерь. Для выполнения поставленной задачи можно было очень быстро мобилизовать любых специалистов, какими бы выдающимися или занятыми они ни были, и собрать их в любом составе, независимо от их согласия и от того, находятся они в заключении или на свободе[19]. В I960 –1980-х годах отношения между государством и учеными стали менее жесткими, но наука неизменно оставалась в центре государственных интересов, а ученые пользовались колоссальными привилегиями, что тоже было формой стимулирования «сверху».
Косвенное воздействие, которое вольно или невольно оказывает государство на «творческую ситуацию» в обществе, связано с тем, что государство влияет на все общественные институты, в том числе и на те, которые могут благоприятствовать творческой активности, независимо от прямого государственного участия. К ним можно отнести социальную структуру, предполагающую наличие праздного класса, меценатство, а также поощряемый существующей идеологией творческий энтузиазм.
О первом из указанных институтов можно говорить в случае тех обществ, которые предоставляют некоторым людям материальное содержание, не предъявляя к ним никаких встречных требований. Как правило, прослойка таких людей выделяется из правящего класса в результате фактической утраты властных полномочий при сохранении соответствующих привилегий. В античных полисах такой прослойкой были свободные граждане, имевшие чисто формальные или же полностью утраченные политические права, но располагавшие средствами существования за счет эксплуатации негражданского населения, которое проживало в самих полисах либо в контролируемых ими колониях или провинциях. Великая культура античной цивилизации сформировалась потому, что часть людей была избавлена от забот о хлебе насущном.
В России эта история, видимо, повторилась в период с 1762 по 1861 (если не 1917) г. – время существования праздного класса в лице дворян, которые находились на содержании у общества, но были освобождены государством от каких-либо служебных обязанностей. Интересно, что на это же время приходится расцвет русской культуры.