Роковым оказалось решение Маршалла отказаться от плана написать «Серию монографий по отдельным экономическим проблемам» в пользу создания всеобъемлющего труда, который должен был родиться целиком и полностью в голове экономического кудесника, особенно если учесть, что специальные проблемы, над которыми сначала работал Маршалл, — проблемы денег и внешней торговли — следовало по логике вещей излагать в последних разделах этого труда, в результате чего эти работы не увидели свет в течение пятидесяти лет.
Как свидетельствуют факты, хронологический порядок исследований Маршалла можно охарактеризовать следующим образом. В 1867 г. он начал с разработки графических методов, с особым упором на проблемы внешней торговли, главным образом под влиянием Рикардо и Милля. Затем сказалось влияние Курно и в меньшей степени фон Тюнена. В результате он «стал придавать большое значение тому факту, что наши представления о природе — как о нравственной, так и о материальной ее сферах — относятся не столько к совокупности количеств, сколько к приростам количеств, и что, в частности, спрос на вещь представляет собой постоянную функцию, причем «предельный» прирост спроса в условиях устойчивого равновесия уравновешивается соответствующим приростом стоимости производства этой вещи. В этом плане нелегко получить четкую картину непрерывности, не прибегая к помощи математических символов или графиков».
К 1871 г. работа Маршалла в этом направлении значительно продвинулась. Он развивал свои новые идеи перед учениками, и основы графического метода в экономической науке были уже прочно заложены. Но в том году появилась — как независимый труд — «Теория политической экономии» Джевонса. Публикация этой книги должна была породить у Маршалла чувства разочарования и досады. Она развеяла впечатление новизны от новых идей, которые Маршалл медленно разрабатывал, причем Джевонс, по мнению Маршалла, неадекватно или неточно их трактовал. Тем не менее, Джевонс получил приоритет в публикации группы понятий, касающихся «маргинальной», «предельной», полезности (или, как ее назвал Джевонс, «конечной» — «final»). Выступления Маршалла по вопросу о приоритете весьма сдержанны. Он был достаточно осторожен, чтобы не оспаривать притязания Джевонса, но вместе с тем косвенно, однако вполне четко и определенно указывал на то, что его собственный труд мало или вообще ничем не обязан Джевонсу[См. в частности: 1, Сноску в предисловии к первому изданию «Принципов...», где он пишет следующее: «Термин «предельный прирост» я позаимствовал из работы фон Тюнена (Von Thunen. Der isollerte Staat); он теперь широко применяется немецкими экономистами. Когда появилась теория Джевонса, я принял его термин «конечный», но со временем убедился, что более правильно употреблять термин «предельный». Правда, фактически фон Тюнен это слово не использовал. До издания своей книги в 1866 г. Джевонс применял термин «коэффициент полезности». Термин «маргинальный» почти буквально соответствует термину Менгера «Grenznutzen» — "пограничная полезность"»,. 2. В сноске к § 3, гл. VI, кн. III, посвященному «потребительской ренте» (или «потребительскому избытку»), Маршалл пишет: «Понятие о точном измерении «потребительской ренты» было изложено в публикации Дюпюи в 1844 г. Но его работа оказалась забытой; первым опубликовал четкий анализ соотношения общей и предельной (или конечной) полезности на английском языке Джевонс в 1871 г., когда он еще не читал Дюпюи. Данный автор (т.е. Маршалл) сформулировал понятие о «потребительской ренте» при изучении математических аспектов спроса и полезности, находясь под влиянием Курно.фон Тюнена и Бентама» . Кейнс здесь цитирует 1-е издание «Принципов...». В последующие издания Маршалл внес некоторые коррективы. — Прим. перев.].
В 1872 г. Маршалл опубликовал в журнале «Экэдэми» рецензию на «Политическую экономию» Джевонса. Эта рецензия [Насколько мне известно, Маршалл за всю свою жизнь написал лишь две рецензии: упомянутую, на книгу Джевонса, в 1872 г. и рецензию на «Математическую физику» Эджуорта в 1881 г.] хотя и не резко отрицательная, все же весьма холодная по тону, причем содержит указания на несколько ошибок.
«Главная ценность книги, — подытоживает Маршалл, — заключается не в изложенных в ней наиболее важных теориях, а в оригинальной трактовке автором ряда второстепенных вопросов, в выдвинутых им существенных замечаниях и глубоком анализе рассматриваемых проблем. Мы постоянно встречаемся в ней со старыми понятиями в новой формулировке... Уже было установлено, что общая полезность всякого товара не пропорциональна его конечной степени полезности... Между тем проф. Джевонс сделал это положение ведущей идеей той конструкции, в которую он вложил большое количество экономических фактов».
Однако, когда годы спустя Маршалл приступил к написанию своих «Принципов...», он продемонстрировал желание проявить скрупулезную справедливость по отношению к Джевонсу и избежать малейших признаков зависти. Правда, в одном месте он пишет: «К сожалению, в данном случае, как и в других, страсть Джевонса к жестким формулировкам привела его к выводу, который не только не точен, но и вреден...». Но в другом месте Маршалл отмечает: «Найдется немного авторов нового времени, которым удалось постичь блестящую оригинальность Рикардо в такой же степени, как Джевонсу» и «Немногие мыслители дали нам столько разнообразных и высоких поводов для благодарности, как Джевонс...».
Действительно, «Теория политической экономии» Джевонса — это блестящая, но поспешно написанная, неточная и несовершенная брошюра, намного отличающаяся от работы, в которую вложен кропотливый труд Маршалла, основанный на применении совершенных, сверхдобросовестных и тончайших методов научного анализа. Работа Джевонса убедительно излагает читателю понятия конечной полезности и соотношения между тягостью труда и полезностью продукта. Но когда мы ее сравниваем с блестяще действующей конструкцией, сотворенной терпеливым, упорным трудом и научным гением Маршалла, книжка Джевонса витает лишь в призрачном мире чистых идей. Джевонс увидел кипящий котел и, как ребенок, издал радостный крик; Маршалл также увидел кипящий котел и молча приступил к построению парового двигателя.
Тем временем Маршалл работал над созданием обобщенной системы графического анализа, которую он предал гласности в своих докладах о «Чистой теории внешней торговли и внутренней стоимости продукции». Они, очевидно, были в существенной мере завершены в 1873 г. и тогда же изложены его ученикам (особенно Г. Г. Каннингему). Он поместил их в разрозненных главах «Теории внешней торговли», работу над которой он почти закончил в 1875 — 1879 гг. после своего возвращения из Америки и в которой он воплотил результаты своих исследований, начатых еще в 1869 г. В 1877 г. он отвлекся на написание совместно с миссис Маршалл «Экономики промышленности». В 1879г. Генри Сиджуик, встревоженный возможностью лишения Маршалла прав приоритета на разработку системы графического анализа, напечатал его доклады для закрытого распространения и разослал экземпляры видным экономистам в Англии и за границей. Эти главы, которые теперь очень редко можно найти в их первоначальном виде, никогда не были изданы для широкой публики [Лондонская школа экономических наук выпустила факсимильное издание указанных глав в 1930 г. в первой из серии публикаций «Репринты редких трактатов в области экономических и политических наук».], но наиболее значительные их части были включены в кн. V «Принципов...» [Имеется в виду 1-е издание «Принципов...». — Прим. перев.], а затем (спустя пятьдесят лет после их написания) в Приложении I в книге «Деньги, кредит и торговля».
Разработанные Маршаллом математические и графические методы анализа в экономической теории отличались такой убедительностью, ясностью и научной строгостью и вышли так далеко за рамки «чистых идей» его предшественников, что мы вполне вправе считать его основателем современной графической экономической науки, конструктором того тонкого и простого механизма, который обычно оказывает огромное влияние на умных начинающих экономистов и который все мы используем в качестве стимула — и средства самоконтроля — в наших интуитивных поисках и в качестве доступного справочного пособия для проверки результатов наших изысканий, но который обычно отходит на задний план, когда мы все глубже проникаем в тайны предмета исследования. Тот факт, что результаты научного труда Маршалла доходили до внешнего мира лишь капля за каплей и в полном объеме становились доступными только ограниченному кругу, в большой мере лишил его мировой славы, которая в противном случае ему принадлежала бы; этот факт, быть может, даже затормозил процесс развития экономической науки. Тем не менее, по зрелом размышлении, я полагаю, что можно понять нежелание Маршалла начинать свою карьеру с публикации своего графического метода анализа в отрыве от всего его труда о «Принципах экономической науки». Это объясняется тем, что, хотя указанный метод анализа и составлял органический элемент его сознательного подхода к предмету исследования, оглашение таких подчеркнуто положительных или превозносимых методов анализа противоречило тому, что он уже с молодых лет считал надлежащим отношением к экономическим исследованиям. Более того, Маршалл, как человек, который был в Кембридже отличником по математике и вынашивал желание исследовать молекулярную физику, всегда, руководствуясь интеллектуальными или эстетическими мотивами, испытывал легкое презрение к несколько «поверхностным» обрывкам элементарной алгебры, геометрии и дифференциального исчисления, образующим математическую экономическую науку. В отличие от физики, например, подобные части голого скелета экономической теории, преподносимые в математической форме, весьма легковесны по сравнению с экономической интерпретацией сложных, недостаточно осознанных фактов реальной действительности и очень мало приближают исследователя к достижению полезных результатов.