Разумеется, не всегда и не везде все упомянутые принципы и права могли быть реализованы. Демократия и республика как институты не были всесильными, а в римское время к древнегреческой тирании были добавлены имперские преследования и притеснения. по, несмотря на все это, права и принципы как таковые уже были сформулированы и общеизвестны. Идея, овладевшая массами, стала весьма серьезной материальной силой, неотъемлемой частью общественного сознания. За свои права люди боролись, готовы были идти на смерть. И хотя античная демократия, как и частнопредпринимательская деятельность, по меньшей мере частично, функционировала не только на фоне бесправия рабов и иных неполноправных слоев населения, но и за счет их эксплуатации — и это весьма существенно, — она все же сыграла огромную роль в истории Европы и всего мира. Во всяком случае, «гражданское общество», демократия, права и свободы, гарантии частнособственнической деятельности обособленного и вычлененного из коллектива индивида — гарантии, которые даны ему коллективом и охраняются законом, — стоили весьма многого. Можно сказать, что на этом фундаменте зиждилась вся античная структура, что принципиально отличало ее от неантичной, практически незнакомой со всем этим комплексом социально-политических и правовых норм, обеспечивавших свободную экономическую деятельность индивида, частного собственника.
Комплекс основных элементов неевропейской структуры.
Ни одно из неантичных обществ, включая и те, что формировались сравнительно поздно и, казалось бы, в благоприятных условиях весьма развитых товарно-денежных отношений, даже в районах международных торговых путей, как то было с предисламскими арабскими протогосударствами типа Мекки, не только не обладало «классическим» обликом античной структуры, но и не эволюционировало в этом направлении. Ни одно из них не знало безусловного, ничем не ограниченного и тем более легитимированного и защищенного всеми необходимыми политическими и правовыми гарантиями господства частнособственнического хозяйства со свойственной ему активной частнопредпринимательской деятельностью индивида, не было знакомо с античным «гражданским обществом». Случайно ли это? Отнюдь. Скорее естественно и закономерно, особенно если обратить внимание на условия и обстоятельства генезиса ранних обществ, которые типологически предшествовали античности и принципиально отличались от нее тем, что возникали на базе первичной формации, вырастали непосредственно из недр первобытности — независимо от того, происходило ли это в глубокой древности или, как кое-где в Африке, почти на наших глазах. В судьбах неевропейских обществ это важное обстоятельство сыграло решающую роль, предопределив их многие принципиально-структурные отличия от античности.
Дело, прежде всего, в том, что не только о господстве, но и о существовании частной собственности как института в обществах, выраставших из недр первобытности, не могло быть и речи, ибо для формирования частной собственности как таковой необходима была, как минимум, трансформация общины по античной модели, т.е. замена нерасчлененного коллектива на коллектив индивидов-собственников, к чему складывавшиеся на базе первобытности ранние надобщинные структуры не были готовы.
Альтернативой частной собственности в ранних формирующихся неантичных структурах стал институт власти-собственности, со временем все прочнее укреплявшийся и тем определявший характер общества в целом. Суть феномена власти-собственности сводится к тому, что в условиях формирования надобщинных политических образований, протогосударств, владение и распоряжение ресурсами нерасчлененного коллектива становится функцией ставших над общинами субъектов власти, вождей и их окружения. Коллективная собственность общин трансформируется в верховную государственную собственность как функцию власти. Власть и собственность слиты воедино, причем восходящий к строгим нормам первобытной реципрокности взаимообмен здесь принимает форму обмена деятельностью: низы, т.е. объединенные в нерасчлененные коллективы общин производители, заняты производством, тогда как стоящие над ними немногочисленные, но облеченные властью верхи (аристократы, жрецы, воины, чиновники) и обслуживающий их все возрастающий персонал (домочадцы, слуги, рабы, ремесленники, торговцы и др.) заняты в сфере управления, без нормального функционирования которой усложнившаяся структура уже не может существовать. Несмотря на некоторое развитие ремесел и товарно-торговых связей, хозяйство описываемой структуры в целом еще очень долго остается натуральным. Производители выплачивают в казну часть произведенного ими продукта (это касается не только земледельцев, но и ремесленников, занятых в сфере услуг рабов и прочей челяди), за счет централизованной редистрибуции которого существуют причастные к власти.
Государство в этой структуре — не орган большинства, не орудие господствующего класса. Будучи субъектом собственности, оно в лице аппарата власти само выполняет функции и играет роль господствующего класса (государство-класс, по определению М.А. Чешкова). В рамках описываемой структуры государство — никак не надстройка над базисом, но важный элемент производственных отношений, доминирующий над обществом (не слуга его, кал по характерно для античной и тем более капиталистической Европы). По отношению к такому государству все непричастное к власти население суть безликая масса подданных, но никак не граждане. Пусть это население делится по правовым, имущественным и иным признакам на различные категории — по отношению к власть имущим все они рабы («поголовное рабство»). Разумеется, склонившее голову перед всемогущим государством общество ни в коей мере не может считаться гражданским (речь не о термине, а о сути понятия). Не будучи знакомым ни с демократией, ни с такими понятиями, как права и свободы личности, оно и не стремится ни к чему подобному. Зато оно ревниво оберегает существующий статус-кво. В условиях, когда для произвола и деспотизма власти существуют максимально благоприятные возможности, это достаточно важно. Для достижения этой цели общество мобилизует все доступные ему средства, и прежде всего санкционированную религией и обычаем систему нормативных установок, строгих правил социального бытия. Создается и система правовых норм. Ориентированная на защиту интересов государства и казны, она одновременно регулирует отношения людей, исходя опять-таки из сложившихся принципов взаимоотношений. Наконец, возникает система социальных корпораций (община, клан, каста, цех и т. п.), в задачу которой входят как защита индивида от произвола властей, тал и облегчение функций администрации. Система корпораций - своего рода компромисс между государством и обществом, причем конечной целью его опять-таки является взаимовыгодное укрепление статуса-кво.
На определенном, причем достаточно раннем, этапе развития описываемой структуры протекающие в ней социально-экономические процессы (рост престижного потребления верхов, появление частного рабовладения, увеличение доли товарного хозяйства, развитие частной торговли и всей сферы товарно-денежных отношений и т.п.) приводят к феномену приватизации. Появляется частная собственность, которая становится конкурентом казны в деле эксплуатации производителей и присвоения прибавочного продукта. Частный собственник противостоит власти-собственности государства, причем в этом заключается не столько ирония ситуации (пигмей перед лицом Левиафана) сколько драма собственника в неевропейской структуре. Слабая и не опирающаяся на легитимирующие и защищающие ее институты и нормы частная собственность не в состоянии противостоять мощному и эффективно функционирующему государству. Как и все остальное общество, она вынуждена склонить голову перед ним и принять предложенный ей статус строго контролируемого, постоянно ограничиваемого и практически беззащитного перед произволом власть имущих рода деятельности. Быть может, ее шансы улучшаются в те периоды, когда государство слабеет, наступает эпоха кризиса, децентрализации, нарушения привычной нормы и всеобщего недовольства населения? Ничуть. Острие социального недовольства в подобные периоды неизменно направлено именно против разбогатевших и потому выделяющихся на общем фоне нищеты и бедствий частных собственников. В глазах обедневшего люда именно стяжатели являются виновниками кризиса и нарушения нормы - неудивительно, что они расплачиваются за это своим достоянием. Создается своего рода заколдованный круг, разорвать путы которого искусственно ослабленная частная собственность практически не в состоянии. Вот почему под покровительством и строгим контролем всесильного государства предпринимательская активность имеет оптимальные для своего существования в рамках описываемой структуры условия.
Ранняя структура неантичного типа, являвшая собой весьма устойчивую по основным параметрам надобщинную организацию с примерно стандартным набором элементов и признаков, всегда начиналась с политогенеза, с возникновения протогосударства. Сердцевиной и стержнем ее была власть-собственность, олицетворенная государством. Возникновение в стратифицированном обществе правящих верхов, существующих за счет централизованной редистрибуции ренты-налога, выплачиваемого в казну всеми остальными, и создавало, собственно, структуру, о которой идет речь.
Раз возникнув и начав институционализироваться, структура этого типа, с одной стороны, укреплялась за счет поддерживавших ее связей (увеличение прослойки правящих верхов за счет воинов и чиновников, жрецов и обслуживающих верхи ремесленников, слуг и рабов; сохранение нерасчлененности социальных корпораций, прежде всего общин, при отсутствии условий для появления индивида-собственника как независимого, экономически и социально самостоятельного субъекта, чья деятельность была бы ограждена системой правовых гарантий; возникновение административно-правовой системы, ориентированной на защиту интересов государства и казны и допускавшей произвол в отношении подданных, — словом, подчинение общества всесильному государству), а с другой — автоматически воспроизводилась, умело адаптировалась при меняющихся условиях, даже регенерировала после преодоления кризисов (к этому и сводится значимость заложенного в структуру в момент ее формирования социального генотипа, благодаря которому сохраняется устойчивость и неизменность иерархической пирамиды элементов и связей даже тогда, когда структура усложняется за счет новых элементов и связей). Практически это означает, что структура устойчиво консервативна и способна к саморегулированию в меняющихся обстоятельствах. Механизм функционирования ее запрограммирован таким образом, что появление новых элементов и связей — будь то частная собственность и развитое городское ремесло, торговля, деньги и рыночное хозяйство, долговая кабала и ростовщичество и т.п. — не взламывает ее изнутри, а ведет к выходу на передний план ее регулирующей функции, в задачу которой входит найти каждому из новых элементов такое место, которое не ослабляло бы основ самой структуры, ее структурообразующей системы связей.