Но и те, кому удалось обойтись без взрыво-техники, не слишком довольны результатом. Метиловый спирт гораздо менее энергетичен, чем бензин; требуется переделка системы питания двигателя. Он вызывает коррозию всего, чего можно, и карбюратора в том числе. Он впитывает влагу. И он ядовит — всего несколько граммов вызывают слепоту, а несколько десятков — смерть. А пахнет он как обычный спирт, и даже на вкус похож — чем крайне опасен.
"Социальные дарвинисты", правда, считают, что если уж человек дошел до технического спирта — то чем скорее он хватанет полстакана метилового, тем лучше для всех.
Так что метиловый спирт, хотя и применим в качестве топлива, бензин не заменит, и, в лучшем случае, может быть добавкой к нему — помогая, например, убрать воду, попавшую в бензобак.
Но метиловый спирт может, в свою очередь, послужить исходным сырьем для синтеза других продуктов, в частности, какого-то органического эфира, вполне заменяющего дизельное топливо (с химией не знаком, кто интересуется подробностями — читайте специальную литературу, лучше всего отраслевые журналы типа "Нефтегазовая вертикаль" или "Нефть России"). Преимущества и недостатки дизелей по сравнению с карбюраторными и инжекторны-ми двигателями общеизвестны.
Существуют технологии, доведенные до промышленной стадии, позволяющие прямо на буровой получать из природного газа это жидкое топливо. В частности — прямо на океанской платформе. Выглядит такой проект дерзко, а потому впечатляюще. Но подумать: вот пресловутое Штокмановское месторождение, 3 трлн кубометров в 650 км от берега, в Баренцевом море. Оно не Красное и даже не Черное. Как возить газ-то? А тяжелую жидкость —- качай себе в танки (так, в данном случае, называются отсеки-цистерны танкера), а то и сама льется.
То есть речь вот о чем: природный газ — ценнейший ресурс. Он незаменим в некоторых сферах (аммиак почти весь, получают из природного газа, на котором базируется производство азотных удобрений и много еще чего), но он не замена нефти. Чтобы использовать его на те же цели, на которые используется нефть, придется идти на дополнительные затраты. Без нефти, но с газом возможности общества будут ограничены.
Но откуда взялось название главы: "Газовая пауза"?
Я не нашел первоисточник, но смысл этого выражения вот в чем. Когда только начиналась газификация нашей экономики, уже тогда дальновидные люди знали, что газа хватит не навсегда. И идея была в том, чтобы за время, которое мы выиграем благодаря газу, перейти на новые источники энергии — в первую очередь, разработать новые, эффективные и эколо-гичные способы использования угля, которого много больше, чем газа.
С тех пор многое изменилось. Был открыт газ Западной Сибири — это хорошо. Но была утеряна перспектива: что дальше делать, когда и эти месторождения исчерпаются? Вот это плохо. Поэтому идеологию "газовой паузы" надо вспомнить. Пока он есть.
В принципе газ есть почти везде. Есть газ и в Подмосковье... да только его мало.
Вообще считается общепринятым, что ископаемое горючее — это остатки растений. Сначала образуется торф, потом он слеживается, прессуется, получается уголь. На большой глубине, под действием высокой температуры в присутствии воды получаются газ и нефть. В общем, что-то вроде этого. В детстве на меня произвела впечатление картинка из "Науки и жизни", гд& нефтяное месторождение в земле было в виде динозавра, налитого нефтью.
Есть, правда, менее очевидная теория, что углеводороды имеют небиологическое происхождение — метан очень распространен во вселенной, атмосферы некоторых планет состоят из него, и он мог сохраниться в недрах от тех времен, когда земная атмосфера еще не состояла из азота и кислорода.
Косвенным подтверждением этому служат открытия на Кольской сверхглубокой'скважине. На больших глубинах есть слои, где горные породы пропитаны газом. А уж там, где есть какие-нибудь жидкие углеводороды или уголь— и подавно.
Но если эти породы плотные, то газ сочится сквозь них еле-еле, и выкачанное месторождение вновь наполнится лишь через тысячи, если не миллионы лет. Так или иначе, хотя газ есть почти везде, газ в промышленных количествах есть только под пятачками земной поверхности.
Один мой слушатель был начальником погранзаставы на Камчатке, в Кроноцком заповеднике. Геологи бурили там скважины на газ и нашли его, но месторождение оказалось маломощным, дебета скважины хватило как раз на одну газовую плиту. Это месторождение и досталось после ухода геологов пограничникам и было их предметом гордости перед визитерами, пока эта застава была.
Теперь супруга этого слушателя варит щи на газе из Сибири — не Камчатка, но что-то вроде. Подумать только, газ идет к нам по трубе длиной в 3 тысячи километров! А ближе газа уже и нет, хотя начиналась газификация Москвы с Саратовского месторождения,
Действительно большие запасы газа были на нашей планете всего в нескольких местах. В материковой Европе его мало, большая часть европейского газа была в России, сейчас он исчерпан. Тот газ, который потребляет Западная Европа, поступает, кроме как из Сибири, еще с морских месторождений Северного моря и из Алжира.
Северное море относительно теплое и мелкое, не с точки зрения морских купаний, а с точки зрения нефте— и газодобытчиков. Оно не замерзает, без айсбергов и с глубинами до 200 метров, то есть вышки на дно ставить можно. Тамошние месторождения принадлежат Англии и Норвегии. Интересно, что англичане не перерабатывают свою нефть, а гонят ее на экспорт, хотя имеют свои нефтеперегонные мощности. Но их технология приспособлена к легкой ближневосточной нефти, и англичане посчитали, что выгоднее продолжать импортировать ее, а свою экспортировать, чем перестраивать свои заводы на другой тип нефти. Неожиданное, а, значит, скорее всего, очень мудрое решение.
А норвежцы сами даже не потребляют газа, в Норвегию нет газопровода с их месторождений. Он идет в Германию.
У меня часто спрашивают, как же так, почему в Норвегии высокий уровень жизни, это же северная страна! Умиляют меня демократы. Не знать, что эта страна с ее микроскопическим населением и незамерзающим морем — еще и мировой лидер по экспорту нефти и газа...
Довольно.много запасов газа у Нидерландов, даже больше, чем у норвежцев (у тех, правда, шельфа больше — есть где искать).
Таблица 7
Соотношение валовой и товарной добычи природного газа (млрд куб. м) в разных регионах земного шара в 1992 г.
| валовая | товарная | Доля товарной добычи (%) | |
| Зап. Европа | 254,5 | 219,7 | 86,3 |
| В. Европа и СНГ | 823,3 | 801,9 | 97.4 |
| Сев. Америка | 779,9 | 627,1 | 80,4 |
| Лат. Америка | 135,9 | 86,1 | 63,3 |
| Африка | 198,3 | 78,6; | 39,6 |
| Бл. и Ср. Восток | 204,0 | 117,6 | 57,6 |
| Проч. Азия и Океания | 205,5 | 175,0 | 85,2 |
| Итого | 2601,4 | 2106,0 | 81,0 |
Еще интересный момент. На протяжении многих лет я находился под воздействием пропаганды о какой-то особой расточительности советского экономического строя. Доказательством его были факелы на нефтяных месторождениях — и действительно, сколько лет горел факел на московском нефтеперегонном заводе в Капотне! Как освещали снежную равнину факелы у воркутинской железной дороги!
Каково же было мое удивление, когда на фотографии ночной Европы из космоса я увидел красные пятна в Северном море. Они были больше, чем осьминоги европейских столиц (кстати, не Париж и не Лондон из них самые яркие, а Москва). Хорошо были видны населенные и безлюдные (Альпы, Карпаты) районы. Четко заметны границы между богатыми и бедными странами — небольшая Северная Ирландия светится сильней, чем вся Ирландская Республика. Что это за красные пятна? А это факелы нефтяных платформ. Попутный нефтяной газ очень сложно утилизовать; его сравнительно мало, строить для него газопровод или монтировать емкость смысла нет, химически он хоть и горюч, но очень неприятен. Агрессивен к металлу, а состав его очень сложный и переменный, и его нельзя обрабатывать по какой-то одной технологии. Поэтому нефтяники развитой и экономной западной цивилизации этот газ просто жгут. А про какую-то особую советскую расточительность нам, в данном случае, просто брехали — она общечеловеческая, как горбачевские ценности. Но все равно, попутный газ — значительный резерв, и жечь его — конечно, расточительность. Успеют ли начать его полностью использовать до полного исчерпания нефти?
К сожалению, из-за сложности технологии потери газа значительны. Даже при добыче природного газа разрыв между добываемыми и коммерческими (используемыми) объемами очень велик. Соотношение кое-где менее 40 % (в Африке). На Ближнем Востоке доля товарной добычи — около 60 %, в Западной Европе — чуть меньше 90%, и только мы используем почти все — свыше 97 %. Остальные проценты так или иначе теряются.
Но проблема в том, что газа этого в Северном море не так уж и много. На 10—15 лет, если считать вместе с алжирским.
Что является резервом?
По оптимистичным оценкам очень много газа в России. Вообще этой темы мы здесь касаемся краем, но в сведениях о газе разнобоя еще больше, чем о нефти.
Прогнозные оценки — 164,8 трлн кубометров (правда, это те же оценки, согласно которым у нас 60 млрд тонн нефти, те самые "13 % мировых", по другим оценкам прогнозные запасы всего мира — лишь 125 трлн кубометров). Из этих триллионов на океанском шельфе 69,4 трлн. Напомню, что триллион кубометров газа, примерно, эквивалентен миллиарду тонн нефти.