Несмотря на всевозрастающее количество работ по экономике гендера, поиск теоретических стратегий инкорпорирования женщины в экономическую теорию еще только начинается. И в этом отношейии наибольший интерес вызывают попытки трансформировать логику доминирующего маскулинного дискурса экономической теории, преодолеть традиционную оппозицию экономического и неэкономического (социального) как главного и второстепенного, доминирующего и маргинального.
К числу таких попыток можно отнести признание множественности экономических явлений, плюральности экономической жизни, в которой максимизирующее поведение и рациональный экономический выбор существуют наряду с внеэкономическим принуждением, даром, расточительством. Это попытки отразить в экономической теории видимое возрастание роли некоммерческих субъектов рынка, без которых невозможно сегодня обеспечение воспроизводства человеческой жизни. Это стремление рассмотреть ценности кооперации, сотрудничества и солидарности вне бинарной логики противопоставления независимости и индивидуализму в их самостоятельном экономическом значении.
Попыткой преодоления доминирующей экономической логики является выработка нового экологического (и экономического) мышления: не от имеющихся ресурсов к максимизации выпуска продукции ради удовлетворения человеческих нужд (или, точнее, желаний, выраженных через денежный спрос), а, наоборот, от оптимизации производства на основе разумных потребностей к сохранению и восстановлению среды обитания человека как первоочередной цели. Отказ от приоритетов "ковбойской экономики" (Д. Кортон) совпадает с феминистским стремлением определить экономику как теорию взаимодействия человека с окружающим миром, как преодоление установки на овладение и потребительское использование природы.
Опыт последних десятилетий заставил специалистов поставить под сомнение "концепции развития" и "экономического роста", не учитывающие влияния на ресурсы, окружающую среду и человеческое благосостояние населения. Проблема экономического развития не может больше решаться с технократических, сциентистских-позиций, минуя вопрос о его принципах, ценностях и целях,
Характерное для эпохи модерна обособление экономической сферы от общества, от процессов социального воспроизводства, выделение ее в самостоятельную систему со своими собственными целями и динамикой, находящее отражение в особом типе дискурса - экономическом (в силу присущих ему законов маргинализирующее "женское"), похоже, подходит сегодня к концу. (На это указывает, например, И. Валлер-стайн.) С точки зрения феминистской критики экономика не сводится к теории рынков. Ее предметом должна стать сложная взаимосвязь человека с окружающим миром, все разнообразие экономических отношений, как рыночных, так и внерыночных, возникающих в процессе обеспечения жизнедеятельности. "Свободный обмен - важная часть экономики, но есть еще дар и принуждение. Организованные, деперсонализован-ные рынки — фокус экономической активности, но есть еще домашние хозяйства, правительства, неформальные организации и объединения людей" [5, р. 33].
Парадокс обществ "новой демократии" состоит в том, что они вынуждены реконструировать рыночную экономику, основанную на иерархическом дуализме экономического и социального (маскулинного и феминного), как раз тогда, когда в развитых странах начинают обнаруживаться тенденции становления "постэкономического" общества. Очевидная, казалось бы, победа политической и экономической идеологии либерализма "во всемирном масштабе" не может скрыть того, что основополагающее разделение публичного и приватного, рыночной экономики и сферы домохозяйств, непосредственного воспроизводства человеческой жизни переживает сегодня существенные трансформации.
Возможно, поиски новых подходов в феминистской экономической теории, нарушающие законы дискурса и установленную дисциплинарную логику, покажутся кому-то утопичными. Однако не является ли утопия "человекоцентрической экономики" необходимым противовесом утопии другого рода - утопии "перехода к рынку", которая легитимирует становление социальных институтов рыночного общества как универсальных, естественных и справедливых, маскируя при этом их патриархатный характер?
1. Жерёбкина И.А. Женское политическое бессознательное. Проблема гейдсра и Женское движение на Украине. Харьков, 1997. С. 27-31.
2. Irigarey L. This Sex which is not One.Cornell University Press. 1994.
3. Милль Дж.С. Подчиненность женщины.СПб., 187Q.
4. Strassmann D. Not a Free Market: the Rhetoric of Disciplinary Authority in economics //Beyond Economic Man: Feminist Theory and Economics. Chicago, 1993. '
5. Nelson J.A. The Study of Choice or the Study of Provisinmg? Gender and Definition of Economics //Beyond Economic Man: Feminist Theory and Economics. Chicago, 1993- .
6. Jennings A. Public or Private: Institutional Economics and Semm&m.// NelspnJ^.The Study of Choice or the &tiidy„o? Brov.i&Hiing? Gender and Definition of Economics // Beypndi Economic Man:
Feminist Theory iand BconoBW;». Chicago, 1993. ,
7. England parative Self: Androcentric Bias in Neoclassical Assumptions // Beyond Economic Man^Peni.HMSt'Theory and Economics. Chicago, 1993.
8. Hording S. The Science Question in Feminism. Ithaca, 1986.
9. Nelson J.A. Feminism, Objectivity and Economics. London-New York, '1996. P. 22.
10. Хайлбронер Р. Экономическая теория как универсальная наука // Thesis. 1993. Т. 1.Вып.1.
11. Беккер Г. Экономический анализ и человёческоЬ поведение //Thesis. 1993. Т. 1.Вып. 1.
12. Саймон Г.Рациональность как процесс и продукт мышления //Thesis. 1993. Т. 1. "Вып. 1. С; 17.