Институциональная организация экономики и методологические подходы к ее исследованию
С.В. Наумов, кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории, Волгоградский государственный университет
В статье очерчиваются границы и возможности применения институционального анализа к российской экономике в период рыночной трансформации хозяйственных отношений. Автор говорит о непротиворечивости полит-экономического метода основным положениям институционализма, подчеркивая необходимость совмещения данных подходов при анализе экономической действительности.
ПОСЛЕДНИЕ два десятилетия в профессиональной экономической среде и в литературе по экономической теории наблюдается повышенный интерес к институциональным объяснениям новых и старых экономических явлений, объяснение которых в рамках других сформировавшихся научных школ как будто не дает ожидаемых практических результатов. Изменения в организации государственной власти, происходившие на всем протяжении XX в., действительно породили множество спекуляций по поводу переопределения таких важных для любого экономического анализа категорий, как общественный интерес, общественная собственность, государственное управление экономикой, субъекты и объекты макроэкономических изменений и др. Появились бесчисленные научные и ненаучные работы о роли государства в экономике, о государственной экономической политике, об институциональном несовершенстве переходной экономики и т.д.
Общим местом большей части таких работ, посвященных, как правило, переходной экономике России, является бессистемное выявление, а иногда и откровенное выдумывание различных псевдоэкономических проблем, которые не имеют ничего общего с действительными политико-экономическими противоречиями. Увлечение «институциональными» формулировками без соответствующего методологического инструментария может привести, в свою очередь, к дискредитации экономического анализа, поскольку эклектическое заимствование объяснений из различных научных направлений есть прямой путь к разрушению монизма любой научной системы и, как следствие, к разрушению логики частных теоретических построений и практических выводов.
В этой связи представляется необоснованным преждевременный отказ определенной группы современных исследователей экономического устройства общества — даже в части анализа новейших рыночных институтов — от методологического потенциала политической экономии, накопленного отечественной и зарубежной школой. Не секрет, например, что представители западной экономической мысли, как это ни парадоксально, при всех критических замечаниях к трудам классиков политической экономии, и сегодня продолжают использовать политико-экономическую методологию в академических и исследовательских целях [14, 15, 17]. Лондонская школа экономики, Центральный европейский университет, Кембриджский университет и многие другие общепризнанные научные центры в области социального, экономического и правового знания неоднократно испытали в различные периоды истории надежность метода политической экономии при анализе экономических законов общества, о чем свидетельствуют многочисленные публикации, в том числе и прикладного характера, востребованные в профессиональной среде [14, р. 3,6-8, 217-255].
Одной из важнейших задач экономической теории в условиях переходной экономики является выявление возможной многовариантности осуществления экономических преобразований, реальных тенденций трансформационного процесса. Поскольку любая теория есть абстрактное отражение объекта в состоянии функционирования, а переходная экономика характеризует состояние развития не столько самой системы, сколько правил ее трансформации, т.е. правил перехода от одной системы общественных производственных отношений к другой, постольку такие особые состояния объекта должны отражаться особенной теорией, выражающей наиболее общие черты подобных процессов. Концепция институционализации рыночной трансформации экономики есть первичное теоретическое бытие импульсов, идущих от экономической практики, так как потребности экономической практики всегда связаны с изменениями в хозяйственной жизни общества. Поэтому данный подход в наибольшей мере может соответствовать целям и задачам теоретического осмысления проблем экономической трансформации. В связи с этим методологической ошибкой следует считать подмену институционального анализа (теории условий, форм и правил целенаправленного экономического развития) теорией функционирования рыночной экономики, т.е. теорией не существующего, а моделируемого объекта в рамках задач экономической трансформации.
Несмотря на обилие изысканий в этой области, в экономической теории остаются все еще недостаточно проработанными методологические основы организационного (субъектного) и экономического (внесубъектного) взаимодействия различных социальных групп, особенно в условиях непрерывного реформирования государства. Более того, такая специальная область анализа, как институциональная организация экономики, из-за неоднозначности трактовок и применения ключевого понятия «институт» также испытывает потребность в определении собственных категориальных соотношений, объясняющих логику целенаправленных изменений общественных производственных отношений.
История экономической мысли отчетливо свидетельствует об основном источнике проблем, исследуемых любой научной экономической школой, — несоответствии наблюдаемого состояния развития хозяйства желаемому и возможному с позиций интересов различных экономических субъектов и их объединений. «Все... концепции экономической науки (при всей относительности научного знания) так или иначе связаны с изменениями в хозяйственной жизни, с потребностями экономической практики» [2, с. VII].
Проблема целенаправленного изменения общественных производственных отношений, как и любого нечто, в сущности, есть проблема управления, или, по-другому, проблема организации этого нечто. Помимо цели, объекта и субъекта важным конституирующим элементом управления является его механизм — система правил поведения на множестве заданных ограничений. Применительно к обществу функции таких регуляторов выполняют социальные институты.
Институты «представляют собой структуру, которую люди накладывают на свои взаимоотношения, определяя таким образом стимулы, наряду с другими ограничениями (бюджетными, технологическими и т.д.), очерчивающие границы выбора, а они, в свою очередь, задают рамки функционирования экономики и общества в течение того или иного периода времени» [8, с. б]. При этом подход основоположников институциональной школы (Торстен Веблен, Джон Коммонс, Уэсли Митчелл, Кларенс Айрес) не может претендовать на методологическое совершенство. Т. Веблен относил к институтам два взаимосвязанных рода явлений [4, с. 200—204]. С одной стороны, институты как «привычный образ мысли, руководствуясь которым, живут люди», «привычные способы реагирования на стимулы, которые создаются изменяющимися обстоятельствами». С другой стороны, институты как утвердившиеся «особые способы существования общества, которые образуют особую систему общественных отношений».
Согласно первым представителям этой школы, институты не подразделяются на первичные или вторичные и не противопоставляются друг другу. Поэтому обоснование приоритетной области объекта исследования методологически невозможно, и, как следствие, анализ характеризуется недостатком системности. «Для институционализма, — пишет В. Рязанов, — оказалось весьма характерным отсутствие объединяющей методологической базы, которое привело к значительному разнобою концепций и гипотез в объяснении рассматриваемых... проблем» [9, с. 506]. «Особенный» подход к изучению реальной экономики, анализ ее самобытных черт делает институциона-листов непохожими в своем творчестве на других. Последнее предполагает трудноустранимое препятствие в сводимости различных теорий в общесодержательные методологические модели.
Современное направление — неоин-ституционализм — выдвигает в качестве всеобщего признака, объединяющего методологию институциональной школы, категорию трансакционных издержек — базовую единицу компаративного неоинституционального анализа. Данный подход, действительно, позволяет в определенной мере синтезировать метод институциональной и неоклассической школы, что, в свою очередь, открывает широкие возможности применения накопленных неоклассических инструментов познания и моделирования экономических процессов. Однако за границами предметного экономического анализа остаются исследования качественных сторон отношений экономических субъектов, социально-экономическую природу и особенности которых можно познать, применяя политико-экономическую методологию.
Понятие «институционализм» в современной экономической литературе многогранно и, как правило, включает два аспекта [2, с. 94; 12, р. 28, 65; 13]. Во-первых, это обычаи, традиции, нормы поведения, принятые в обществе, — «институции». Во-вторых, это закрепление норм и обычаев в виде законов, организаций, учреждений, т.е. «институты». Классифицирующим признаком для отграничения институтов и институций может выступать факт целенаправленного утверждения (закрепления) того или иного правила или системы правил мерами социо-нор-мативного регулирования данной общности экономических субъектов. При этом в рамках экономического анализа важно принципиально отграничивать институты (и особенно их основу — институции) от правовых норм.
Общая логическая структура правовой нормы представлена системой трех основных элементов [1, с. 273] — гипотеза, диспозиция, санкция, что дает основание относить правила поведения экономических субъектов, обеспеченные мерами правового воздействия, к особому роду правил, которые не совпадают по своему целевому назначению с институциями. Необходимо учитывать, что в логической структуре институции отсутствует такой конституирующий элемент правовой нормы, как правовая санкция. Поэтому в то время как институты и институции обеспечивают возможность более эффективного взаимодействия экономических субъектов, правовые нормы, наоборот, ограничивают возможность противоположного, общественно опасного поведения, в том числе и в экономической сфере. Иными словами, благодаря этому различию можно выявить целевую «специализацию» институций и правовых норм в регулировании сложных взаимных переплетений общественно полезного и общественно вредного поведения.