С начала 80-х годов кризис в СССР распространился на все сферы жизни. Экономика хронически не обеспечивала потребности страны. Из года в год падал уровень жизни населения. Снижение цен на нефть и природный газ на мировом рынке и агрессия в Афганистане нанесли разрушительный удар по и без того критическому экономическому положению. Тотальный партийно-полицейский контроль душил любые проявления общественной и личной мысли. Рушились общественные отношения, мораль, процветали коррупция, казнокрадство, организованная преступность. СССР оказался над пропастью. Стала ощущаться настоятельная необходимость обновления всех сторон общества, его экономической основы, социальной жизни, политического устройства, духовной сферы.
Эта критическая ситуация заставила нового генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева на апрельском (1985 г.) пленуме ЦК КПСС заявить о смене экономической, социальной и внешней политики. Был взят курс на так называемую "перестройку".
Целью новой политики было повышение темпов и эффективности развития экономики на базе ускорения научно-технического прогресса, технического перевооружения и реконструкции производства, интенсивного использования созданного производственного потенциала, совершенствования системы управления, хозяйственного механизма и в достижении на этой основе дальнейшего подъема благосостояния народа.
Но первые шаги перестройки не принесли с собой существенных перемен.
Прежде всего обратимся к экономическим критериям. Здесь нужно констатировать неуклонное снижение таких показателей, как прирост объема промышленного производства, производительности общественного труда, снижение топливно-энергетического баланса за счет уменьшения прироста угля и нефтепродуктов и многих других важнейших показателей.
Итак, здесь явно выражен упадок - близкий к критическому - в экономико-производственной сфере. Упадок этот обусловлен (в качестве одной из первопричин) тем, что не было базовой теории экономического развития на перспективу.
Но дело не только в отсутствии перспективной программной линии. Вопрос заключается в том, почему даже те мероприятия, которые можно было бы отнести к первоочередным, очевидным и принятым уже к исполнению,- почему даже эти меры с такой катастрофической медлительностью и половинчатостью прокладывали себе дорогу в жизнь?
Выяснилось, что даже те объединения и предприятия, а их было около двух с половиной тысяч, которые в 1987 году в порядке пробы работали в условиях полного хозрасчета и самофинансирования, точно также как и прочие, "нормальные", недовыполняли план по реализации продукции.
Далее: оказывается, что предприятиям нерентабельным оказывалась финансовая помощь за счет рентабельных. Закон о производственном предприятии предусматривал возможность сохранения обанкротившихся производств сколь угодно долгое время.
В 1987 году капстроительство и машиностроение оставались самыми слабыми звеньями народного хозяйства. Недопоставка продукции машиностроения по договорам так перекосила всю технологическую цепочку народного хозяйства в целом, что ни о какой стабильной работе других отраслей не могло быть и речи. Социальная программа оказалась проваленной, а там, где все вроде бы было в порядке, обнаруживались обратные подводные течения. На счет соцкультбыта сохранялся пресловутый "остаточный" принцип: сначала промобъекты, потом быт. Средства на эти нужды выделялись, но не осваивались.
Совершенно справедливо высказывание того времени, что экономика давно уже работает не на человека, а на себя самое. Производить средства производства, чтобы производить средства производства и так без конца.
Состояние экономики в этот период в Украине - кризисное. Это означало, что ее развитие, долгое время шедшее по экстенсивному пути, исчерпало свои возможности и не обеспечивало необходимых темпов производства. Более того, народное хозяйство за годы перестройки не смогло выйти на мировые рельсы и не справилось с заданиями, которые верстались уже в новых условиях, исходя из новых позиций. Кризис еще больше усугубился.
Нужно особо отметить, что попытки выйти из экономического тупика наталкивались на явное сопротивление. Процессы, препятствующие перестройке экономики, в своей совокупности выглядели как хорошо организованный саботаж. Не было ни одного крупного решения в этой сфере, которое не было бы извращено на практике. Рассмотрим несколько аспектов, несколько показательных примеров.
Если взять закон о государственном предприятии, который (казалось бы) гарантировал трудовые коллективы от вмешательства в их самостоятельность, то выясняется, что именно с помощью этого законодательного акта осуществлялся диктат министерства. В положении о госзаказе говорилось, что он носит обязательный характер. Под этой маркой объем госзаказа в планах предприятий доводили почти до ста процентов. Вместе с тем, с помощью такой жесткой колодки, надетой на шею производству, можно было внести разбалансировку в работу отраслей, оставаясь вреде бы ни при чем. Делалось это так: металлурги практически всегда недопоставляли продукцию на заводы - на те же подшипниковые. Академик Чумаченко и доктор экономических наук М.Айзенштейн на страницах газет рассказывали, как , не учитывая допусков, не предполагая даже малейших сбоев, абсолютно всю запланированную к выпуску продукцию металлургов охватывали теми же госзаказами. Но из-за всевозможных технологических случайностей выпуск ее все-таки оказывался снижен на пять процентов. Эти не выработанные, но запланированные пять процентов тянули за собой срыв договорных поставок. Резервов на такие "особые" случаи, повторяющиеся постоянно, в течение десятилетий, "сверху" не выделяли, в результате чего народное хозяйство недополучало 24 миллиона подшипников в год. А ведь эти подшипники уже были расписаны потребителям, и следовательно, не появились машины и механизмы, создаваемые на их основе... А все началось с жесткого заказа металлургам, то есть с первых же звеньев технологической цепочки.
На подобную ситуацию жаловались повсеместно. Но куда можно было жаловаться? Везде отвечали, что только через договоры и нормативы можно решить вопрос о сочетании интересов производителя и потребителя.
То же самое говорилось и до того, как с помощью госзаказов начали ломать хозрасчет низового производства.
В июле 1988 года на заседании Президиума Совета Министров СССР состоялось обсуждение сложившегося с госзаказом положения. За основу было решено принять проект временного Положения о формировании госзаказов на 1989-1990 годы. У министерств отобрали право устанавливать этот вид планирования - подобная функция осталась лишь за Госпланом. В систему госзаказов теперь не включали продукцию внутриотраслевого потребителя и массово серийную продукцию. Однако, меняя принципы системы планирования, временное Положение не затрагивало по сути скособоченную систему снабжения.
А что происходило с так называемыми контрольными цифрами? Они постепенно...становились обязательными! И если "вал" как оценочный критерий еще был не страшен, то стоило ему перейти в разряд директивных показателей, как он тутже превратился в фактор разрушения экономики.
Пойдем дальше. Реформа ценообразования, без которой слово "хозрасчет" вообще произносить не следует - внедрение этой реформы затягивалось. Этот вопрос был поставлен давно, и, отдаляя время его решения, тем самым можно было вообще подвести всю экономическую реформу к краю, за которым начиналось ее падение и гибель.
Применение затратных нормативов также практиковалось сплошь и рядом. С их помощью легко было поставить предприятие на колени перед министерством. Поскольку было неясно, как быть в ситуации, когда предприятия находятся в разных механических и экономических условиях, и единые нормативы окажутся несправедливыми, речь идет о создании индивидуальных критериев... Вот здесь и существовала возможность все повернуть вспять - теория не было проработана, а в мутной воде поймать рыбку не сложно: в жертву тем, кто работает плохо, приносили тех, кто на своих плечах тянул весь груз.
Если еще к тому же "сверху" начинали контролировать сбыт продукции, то можно было считать, что с самостоятельностью "внизу" почти кончено.
А если прибавить к этому еще и юридическую беспомощность предприятий, которые были обязаны выполнять инструктивные акты, даже если они противоречили законодательству, помножить на ведомственность, которая напоминала петлю на шее у хозрасчета, отнять пятую часть национального дохода, которая омертвлялась в виде незавершенного капитального строительства,- мы получим результат, который можно характеризовать как начавшийся невроз реформы.
Казалось бы хозрасчет должен был все изменить... Должен был - но именно поэтому он и не внедрялся в полной мере, а такое жалкое - прямо скажем - его подобие, спеленутое госзаказом, обезноженное нормативами и размятое на части из-за системы оплаты работ, подобие это скорее давало возможность с негодованием отвернуться от хозрасчета как экономической модели.
Любое государство желает собственного процветания. Но в нынешней ситуации такие устремления расходились с целями производственно-управленческой бюрократии, ибо в случае ускоренного развития производства она должна будет исчезнуть в своем главном качестве - в качестве бюрократической надстройки.
Даже всевластие райкомов и обкомов, их вмешательство в производственные процессы, - даже это оказывалось чрезвычайно выгодно производственно-управленческому аппарату, поскольку в самом общем плане дезорганизуется производство, загоняя его в теже рамки экстенсивного развития - какими бы патетическими лозунгами все не сопровождалось. Экстенсивная экономика была единственно возможной формой существования управленцев в качестве класса.