“Общий вывод из всего этого анализа остается неопределенным”, - заключает Р. Харрод. - “Прибавочное сбережение корпораций, вероятно, растет но мере понижения процентной ставки, тогда как личные сбережения, вероятно, понижаются”. Таким образом, очевидно, что именно вульгарная политэкономическая концепция “воздержания” от потребления при формировании капитала является препятствием к количественному макроэкономическому исследованию зависимости объема накопления капитала от изменения ставки процента.
Р. Харрод во многих пунктах поддерживает теорию процента Дж. М. Кейнса, и прежде всего его трактовку процента как “психологического феномена”. По Харроду, процент есть ни что иное, как “результат суждений и мнений, надежд и опасений... а вовсе не физическое явление”.
Последнее утверждение Р. Харрода направлено к тому, чтобы отрицать объективный характер процента, свести его к чисто волевому акту.
Но все же Р. Харрод не во всем согласен с Дж. М. Кейнсом в теории процента. Он критикует Дж. М. Кейнса за игнорирование им “ожидания” в трактовке процента и за связь процента только с “предпочтением ликвидности”. Реальная основа этой критики состоит в стремлении Р. Харрода усилить апологетическую направленность теории “сбережепия”, т. е. теории капиталовложения, которая без теории “ожидания” утрачивает одну из важных апологетических опор. “Я должен признать”, - пишет Р. Харрод, - “как это наверняка должен был бы признать и Дж. М. Кейнс, что. прежде чем может быть получена некоторая сумма капитала, должны иметь место следующие два действия: 1) ожидание и 2) расставание с ликвидностью”.
Таким образом, возникновение капитала Р. Харрод объясняет “ожиданием”, позволяющим накопить определенную сумму денег, и “расставанием с ликвидностью”, т. е. предоставлением данной суммы в кредит. Акты накопления капитала и кредитование, хотя и в психологизированной форме, все же выделены Р. Харродом. Однако он полностью игнорирует эксплуататорскую основу накопления капитала, его связь с присвоением прибавочной стоимости, а потому и кредит рассматривается фактически как “заем денег”, а не как форма движения ссудного капитала.
Р. Харрод критикует теорию процента Дж. М. Кейнса и по другой линии. Он упрекает его в односторонности при трактовке зависимости между величиной процента и объемом предложения ссудного капитала. “...Существуют две возможности определения взаимной связи между процентом и размером предлагаемых сбережений, из которых Кейнс, по-видимому, учел только одну”.
Дж. М. Кейнс, как отмечает Р. Харрод, рассматривал условия, для которых были типичны недостаток капитала и боязнь вкладывать капитал вследствие глубоких кризисных процессов, охвативших капиталистическую экономику в 30-е годы. В результате капиталовложения оказывались ниже сбережений, полная занятость отсутствовала. Теперь же характерно, как пишет Р. Харрод, другое: норма процента устанавливается на таком низком уровне, что капиталовложения начинают опережать сбережения. В результате возникает инфляция.
Отсюда видно, что Р. Харрод проводит различие между накоплением денежного капитала (сбережение) и реальным капиталовложением (капиталовложение). Важно и то, что Р. Харрод подчеркивает возможность несовпадения этих двух величин. Если сбережения превышают капиталовложения, то возникает безработица, если же, напротив, капиталовложения превышают сбережения, возникает инфляция.
Стремление добиться такого соотношения этих двух величин, которое необходимо для обеспечения динамического равновесия, порождает, по мнению Р. Харрода, “потребность в контроле” государства над экономикой. Говоря об условиях послевоенной инфляции, Р. Харрод замечает: “Нынешнее положение как раз и является точно такой ситуацией, при которой усилия министра финансов направлены на удержание нормы процента, соответствующей предпочтению ликвидности, на уровне значительно ниже того, при котором капиталовложения сравнялись бы с суммой сбережений, производимых в условиях полной занятости. Отсюда потребность в контроле”.
Необходимость государственно-монополистического регулирования порождаются, таким образом, по свидетельству Р. Харрода, и присущим капиталистической экономике противоречием между накоплением капитала и капиталовложением. Процессы обобществления, охватывающие и эту сторону капиталистического воспроизводства, - вот основа “контроля”, о котором пишет Р. Харрод. Следовательно, он связывает необходимость “контроля” над экономикой с процессами накопления капитала, т. е. с необходимостью обеспечения расширенного воспроизводства.
В этой связи характерно, что Р. Харрод значительное внимание уделял вопросу о возможности “естественной тенденции” нормы ссудного процента к понижению. В этом он видел “решающий вопрос современного экономического положения”. Следуя за Дж. М. Кейнсом, он считал, что капиталистическая экономика не в состоянии собственными силами обеспечить соответствующее понижение процента. “Между тем все согласны, что это есть единственное действенное лекарство от безработицы”, - писал Р. Харрод. - “Безработица упорно держалась годами и не была излечена. Поэтому планомерное снижение процентной нормы является делом первостепенной важности”.
Анализ показывает, что теория сбережений Р. Харрода подчинена главной задаче его экономической концепции - анализу количественных зависимостей процесса накопления капитала, т. е. расширенного воспроизводства. С одной стороны, Р. Харрод вынужден выделить в качестве ключевого момента расширенного воспроизводства накопление капитала; этой цели служит его категория “прибавочных сбережений корпораций”, а также фактическое разделение им капитала на две части, из которых одна функционирует в целях обеспечения капиталисту дохода на нужды личного потребления, другая обеспечивает получение накопляемой части прибавочной стоимости. С другой стороны, он маскирует эксплуататорское происхождение и использование “корпоративных сбережений” под общим понятием личных сбережений.
МОДЕЛИ ЭКОНОМИЧЕСКОГО РОСТА
Е. ДОМАРА И Дж. РОБИНСОН.
Изучение количественных, функциональных зависимостей расширенного капиталистического воспроизводства с позиции кейнсианской методологии явилось объектом пристального внимания буржуазных экономистов. Значительное внимание им уделено в работах американского последователя Дж. М. Кейнса Е. Домара, в частности его “Очерках по теории экономического роста”. Исходной идеей Е. Домара является положение о двойственной роли инвестиций. Разделяя позицию Дж. М. Кейнса о том, что “инвестиции создают доход”, т. е. являются важнейшим фактором, воздействующим на объем совокупного спроса, Е. Домар обращает внимание и на другую сторону вопроса: инвестиции вместе с тем ведут к увеличению производственных мощностей, а следовательно, к возрастанию предложения товаров. Роль инвестиций, таким образом, двояка. С одной стороны, они увеличивают спрос на товары, а с другой - приводят к повышению объема предложения товаров.
Важнейшую задачу теории экономического роста Е. Домар видит в том, чтобы определить объем инвестиций, необходимый для такого роста доходов, а следовательно, и платежеспособного спроса, который покрыл бы прирост предложения товаров, вызванный ростом производственных мощностей. По мнению Е. Домара, могут быть найдены такие темпы экономического роста, которые обеспечивали бы равенство прироста доходов и прироста продукции, следовательно, равенство совокупного спроса и совокупного предложения в процессе экономического роста.
И своих “Очерках” Е. Домар пишет: “Поскольку инвестиции в кейнсианской системе являются просто инструментом производства дохода, система не принимает во внимание весьма существенный элементарный и хорошо известный факт о том, что инвестиции вместе с тем увеличивают производственную мощность. Этот двойственный характер инвестиционного процесса делает более обещающим подход к проблеме темпа уравновешенного роста с точки зрения инвестиций (капитала): если инвестиция как увеличивает производственную мощность, так и создает доход, то это даст нам обе стороны уравнения, решение которого может дать требуемый темп роста”.
Отсюда видно, что основные черты кейнсианской методологии присущи и концепции Е. Домара, прежде всего абстрагирование от внутренних противоречий капиталистического воспроизводства, не говоря уже о том, что и в уравнениях Е. Домара не отражен монополистический характер современной капиталистической экономики. Неудивительно поэтому, что даже буржуазные экономисты выражают вполне обоснованные сомнения в возможности обеспечения непрерывного роста капиталистической экономики на основе рекомендаций теории “экономического роста” неокейнсианцев. Обращая внимание на то, что капиталистические монополии в своем стремлении к наибольшим прибылям не останавливаются перед чрезмерными инвестициями, порождающими избыточные мощности. Б. Селигмен пишет: “В ситуациях, порождаемых монополистической экономикой, такая избыточная мощность создает угрозу непрерывному росту и расширению экономики”.
Особенность позиции Е. Домара состоит в том, что он вслед, за Дж. М. Кейнсом и в отличие от Р. Харрода стремится учесть изменяющуюся емкость рынка в ходе расширенного воспроизводства. Однако буржуазная ограниченность мешает ему сколько-нибудь полно представить закономерности развития капиталистического рынка и его противоречия.
Определенную разработку проблемы экономического роста дало и так называемое левое кейнсианство. Своеобразие классовой позиции левого кейнсианства состояло в защите интересов немонополизированной средней и мелкой буржуазии, интересов трудящихся фермеров, интеллигенции, служащих и рабочих с мелкобуржуазной точкой зрения.