ЕВРОПЕЙСКИЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
ФАКУЛЬТЕТ ЭКОНОМИКИ
РЕФЕРАТ
Тема: Перевод первой главы введения в книгу Дж. Шумпетера
“History of economic analysis”.
Исполнитель: студент 4 курса
Двирнык А. И.
Научный руководитель: канд. экон. наук,
доцент, Баканов А. А.
Минск 1999
Глава 1
[Введение и план]
1. План книги
Под историей экономического анализа я подразумеваю историю интеллектуальных усилий, предпринятых человечеством для понимания экономических явлений, или, что одно и то же, историю аналитических или научных аспектов экономической мысли. Часть II описывает историю вышеупомянутых усилий, начиная с самых ранних истоков и заканчивая последними двумя-тремя декадами восемнадцатого века, включительно. В части III рассматривается период, который может быть назван, хотя и довольно приблизительно, периодом английской “классики” – примерно до начала 1870-х годов. В части IV представлен обзор аналитической, или научной, экономики с (говоря опять-таки достаточно приблизительно) конца “классического” периода до первой мировой войны, хотя изложение истории некоторых разделов для удобства заканчивается настоящим временем. Эти три части представляют собой основное содержание книги, заключающее в себе основную часть проведенного при ее написании исследования. Часть V являет собой просто набросок современных разработок, освобожденный от некоторой части груза предвосхищениями части IV, о которых только что говорилось. Эта часть нацелена на не более чем содействие читателю в понимании того, как современные изыскания коррелируют с изысканиями прошлого.
Столкнувшись с огромной задачей, попытка решения, а не решение которой приведено в этой книге, мы осознали зловещий факт. Каковы бы ни были проблемы, таящиеся в истории какой-либо науки, дабы поймать в ловушку неосторожных исследователей, ее историк в остальных случаях, по крайней мере, достаточно уверен в предмете для того, чтобы немедленно начать работу. В нашем случае это не так. Здесь, сами идеи экономического анализа, интеллектуальных усилий, науки “скрыты в дыму”, а правила и принципы, призванные руководить пером историка, подвержены сомнению, и, что еще хуже, неправильному пониманию. Поэтому часть I предшествует остальным частям, чтобы, насколько это позволяет место, объяснить мои взгляды на природу моего предмета и на некоторые предлагаемые мною к использованию концептуальные установки. Далее мне показалось необходимым включить некоторое количество тем, касающихся социологии науки – теории науки, рассматриваемой как социальное явление. Однако заметьте: это приводится здесь для того, чтобы передать некоторую информацию о тех принципах, которые я собираюсь принять, или об атмосфере этой книги. И хотя в дальнейшем будут приводиться основания, по которым я их принимаю, полностью установить их не представляется возможным. Все это приводится здесь единственно с той целью, чтобы облегчить понимание того, что я попытался сделать и чтобы дать возможность читателю отложить книгу в сторону, если эта атмосфера не придется ему по душе.
2. Почему мы изучаем историю экономической науки?
А почему мы изучаем историю любой науки? Можно было бы думать, что современные исследования сохранят все то полезное, доставшееся нам от предыдущих поколений, что можно использовать сегодня. Те концепции, методы и результаты, которые не сохранены, по-видимому, не стоят того, чтобы о них беспокоиться. Зачем же тогда возвращаться к старым авторам и заново пересматривать устаревшие взгляды? Нельзя ли благополучно оставить весь этот старый хлам заботам тех немногих специалистов, которые любят его ради него самого?
О такой позиции можно сказать многое. Несомненно, лучше отбросить устаревшие способы мышления, чем постоянно придерживаться их. Тем не менее, мы настаиваем на пользе, приносимой визитами на заваленный хламом чердак, при условии, что они не будут длиться слишком долго. Выгода, которую мы можем надеяться получить от подобных визитов, может быть отображена в трех аспектах: педагогических преимуществах, новых идеях и проникновении в особенности человеческого мышления. Сначала мы обсудим эти аспекты безотносительно к экономике. Затем, в свете четвертого аспекта, мы приведем причины, позволяющие нам полагать, что в экономике существуют более веские аргументы в пользу изучения истории аналитических разработок, чем в других дисциплинах.
Во-первых, те преподаватели и студенты, которые пытаются действовать в соответствии с теорией, что наиболее современные научные труды – это все, что им необходимо, вскоре обнаружат, что излишне все для себя усложняют. Кроме тех случаев, когда современные научные труды содержат в себе минимум исторических аспектов, никакая точность, оригинальность, убедительность и изящество не предотвратят распространения ощущения отсутствия направления и смысла среди студентов или, по крайней мере, большинства студентов. Это происходит потому, что, независимо от дисциплины, проблемы и методы, используемые в данное время, воплощают достижения и несут на себе отпечаток исследований, проводимых в прошлом в абсолютно других условиях. Значение и обоснованность проблем и методов невозможно полностью осознать без знания предшествующих проблем и методов, (предполагаемым) ответом на которые они являются. Научный анализ не является логически непротиворечивым процессом, начинающимся некими примитивными представлениями и позволяющим накапливать знания равномерным образом. Этот процесс не есть постепенное открытие объективной реальности – как, например, открытие бассейна реки Конго. Он, скорее, представляет собой непрерывную борьбу с творениями нашего разума и разума наших предков. И если здесь и можно вести речь о “прогрессе”, то он протекает в перекрестной манере не как логический процесс, а как следствие воздействия новых идей, наблюдений или потребностей, а также так, как диктуют склонности и темперамент современного человечества. Поэтому любой научный труд, пытающийся представить “современное состояние науки”, на самом деле представляет исторически обусловленные методы, проблемы и результаты, имеющие смысл только в контексте тех исторических истоков, из которых они берут свое начало. Другими словами: состояние любой науки в любое данное время неявным образом заключает в себе историю ее развития и не может быть удовлетворительным образом выражено без выявления этой истории. Позвольте мне сразу добавить, что на протяжении всей книги, иногда за счет более важных критериев, этот педагогический аспект будет определять выбор материала для обсуждения.
Во-вторых, наш разум склонен к тому, чтобы черпать вдохновение в изучении истории науки. Некоторым это удается больше, чем другим, однако есть, наверное, такие, которые не получают от этого вообще никакой пользы. Ум такого человека должен быть поистине инертным, чтобы, отстраняясь от современности и созерцая горные цепи минувших размышлений, он не ощутил расширения собственного кругозора. Продуктивность подобного опыта иллюстрирует тот факт, что фундаментальные идеи, впоследствии развившиеся в (специальную) теорию относительности, впервые встретились в книге по истории механики. Но помимо вдохновения каждый из нас может извлечь полезные, хотя иногда и обескураживающие, уроки из истории своей науки. Мы узнаем как о бесполезности, так и о пользе противоречий; о напрасно затраченных усилиях, о темных закоулках и обходных путях науки; о кратковременных задержках в развитии науки, о нашей зависимости от случайностей, о том, как не надо поступать, об упущенном времени, которое необходимо наверстывать. Мы учимся понимать, почему мы находимся на данной конкретной ступени развития, и почему мы не продвинулись дальше. Мы также узнаем ответ на вопрос, на который будет обращено наше внимание на протяжении всей книги, о том, что позволяет достичь цели, как и почему.
В-третьих, в отношении истории любой науки, или науки в целом, можно категорически утверждать, что она предлагает немало возможностей для изучения особенностей человеческого мышления. Представленный в ней материал, разумеется, имеет отношение только к определенному виду интеллектуальной деятельности. Но в данной области представлены почти все данные по нему. Данный материал демонстрирует практическую логику, логику в действии, логику, направленную на осуществление мечтаний и достижение целей. Любая сфера человеческой деятельности обнаруживает работу человеческого разума, но ни в какой другой сфере мы не бываем так близки к конкретным методам его работы, потому что ни в какой другой сфере люди не описывают столь тщательно свои мыслительные процессы. Различные люди по-разному вели себя в этом отношении. Некоторые, как, например, Хайгенс, были откровенными; другие же, например, Ньютон, были скрытными. Но даже самые скрытные ученые обречены на обнаружение своих мыслительных процессов, потому что сущность научной деятельности, в отличие от политики, заключается именно в самораскрытии. Именно в силу этой причины неоднократно было признано, начиная с Уэвелля и Дж. С. Милля до Вундта и Дьюи, что общая теория науки (нем. Wissenschaftslehre) представляет собой не только прикладную логику, но и является лабораторией собственно чистой логики. То есть нельзя оценивать научные правила и методы анализа только по логическим стандартам, существующим независимо от них, поскольку они сами дополняют и оказывают влияние на эти стандарты. Другими словами: при изучении и систематизации научных методов можно выявить некую прагматическую или наглядную логику, что, конечно же, подразумевает, или выливается, в изучение истории наук.
Само собой разумеется, что предшествующие аргументы, по крайней мере представленные в рамках первых двух аспектов, имеют двойную силу применительно к экономической науке. Мы сейчас перейдем в выводам, основанным на том очевидном факте, что предмет экономической науки представляет собой уникальный исторический процесс (см. раздел 3 ниже), проявляющийся в значительной степени в том, что экономическая наука различных эпох имеет дело с различными наборами данных и проблемами. Этот факт сам по себе достаточен для того, чтобы проявить интерес к доктринальной истории. Но давайте на время забудем о нем, чтобы избежать повторения и подчеркнуть другой факт. Как мы увидим далее, экономическая наука не испытывает недостатка в исторической целостности. В действительности, нашей основной целью является описать то, что может быть названо Преемственностью Научных Идей – процесс, согласно которому усилия людей, направленные на понимание экономических явлений, создают, улучшают и развенчивают аналитические структуры в непрерывной последовательности. И одним из основных положений, которое должно быть установлено в этой книге, является то, что фундаментально этот процесс ни чем не отличается от аналогичных процессов в других областях знаний. Но одной из наших целей является также прояснить тот факт, что задержка в преемственности идей в нашей области была бóльшей, чем почти во всех остальных. Очень немногие люди, и менее всего мы – экономисты, склонны поздравлять нас с нашими интеллектуальными успехами. Более того, результаты нашей деятельности являются, и всегда являлись, не только скромными, но и также и неорганизованными. Методы установления фактов и анализа, которые считались и считаются не соответствующими стандартам или принципиально неправильными одними из нас, пользуются и пользовались популярностью у других. Тем не менее, хотя это и возможно – как я попытаюсь показать – говорить об установившемся профессиональном мнении по научным вопросам для каждой из эпох, и хотя это мнение часто выдерживало испытания на неподверженность влиянию различных политических взглядов, мы не можем говорить об этом с такой же уверенностью как физики и математики. Вследствие этого мы не можем доверить, или, по крайней мере, не доверяем друг другу подведение итога “состоянию науки” одинаково удовлетворительным для всех образом. И очевидной мерой защиты от влияния резюмирующих работ является изучение доктринальной истории: гораздо более справедливым для экономической науки, чем, скажем, для физики, является то, что современные проблемы, методы и результаты не могут быть полностью поняты без некоторых знаний о том, как формировалась методика рассуждений экономистов. Кроме того, гораздо чаще, чем в физике, результаты исследований бывали утеряны или были неизвестны на протяжении столетий. Мы встретимся с практически ужасающими примерами этому. Ценные советы и полезные находящемуся в замешательстве уроки с гораздо большей долей вероятности встретятся изучающему историю своей науки экономисту, чем физику, который в общем случае может полагаться на тот факт, что практически ничего ценного не было утеряно в работах его предшественников. Почему же тогда немедленно не начать новую историю нового интеллектуального покорения?