Определение науки как наделенное инструментарием знание и отождествление ее с конкретными группами людей, равносильно подчеркиванию очевидной важности специализации, (относительно поздним) следствием которой было появление отдельных наук.[6] Но этот процесс специализации никогда не проходил в соответствии с каким-либо рациональным планом – четко изложенным заранее или объективно заданным – вследствие чего наука не приобрела логически законченной структуры; это скорее тропический лес, а не здание, воздвигнутое в соответствии с планом. Отдельные личности или группы следовали за лидерами или развивали их методы или были привлечены их проблемами, как если бы наука представляла собой некое подобие пересеченной местности, как это уже было показано во втором разделе. Одним из следствий этого является то, что границы отдельных наук, или большинства из них, непрерывно смещаются и нет смысла пытаться определить их по предмету или по методу. Это особенно касается экономической науки, которая не есть наука в том смысле, что и акустика, а скорее скопление плохо скоординированных и накладывающихся друг на друга областей исследования, как это происходит медицине. В соответствии с этим мы действительно обсудим другие определения – главным образом для того, чтобы выявить их недостаточность – но для себя мы не примем ни одно из них. Более всего мы будем близки к этому, перечисляя ниже основные “области”, принятые сейчас в практике преподавания. Но даже это эпидеиктическое[7] (наглядное) определение не следует воспринимать как претендующее на компетентность. Кроме того, мы всегда должны учитывать вероятность того, что в будущем, к любому самому полному современному списку могут быть добавлены, или изъяты из него, любые вопросы.
В-третьих, наше определение устанавливает мотивы, по побуждающие людей прилагать усилия к совершенствованию знаний в какой-либо области. Мы вернемся к этой теме в другой связи. В данный момент мы только заметим, что научный характер любого анализа не зависит от того, из каких побуждений он проводился. Например, бактериологическое исследование является научным исследованием и для него не имеет значения, движет ли исследователем желание служить медицинским или каким-либо другим целям. Точно также, если экономист исследует механизмы спекуляций с помощью методов, соответствующих научным стандартам своего времени и окружения, результаты исследования станут частью научного фонда экономических знаний, вне зависимости от того, хочет ли он высказаться в пользу принятия регулятивного законодательства или защитить спекуляцию от принятия подобного законодательства или же просто удовлетворить свое интеллектуальное любопытство. До тех пор пока он не позволяет своей цели искажать его факты или влиять на его рассуждения, нам нет смысла отказываться принять его результаты или отрицать их научность на основании нашего неодобрения его целей. Под этим подразумевается, что любые суждения, представленные “специальными защитниками” – платят им за них или нет – в равной степени подходят или не подходят нам, как и суждения, предложенные “независимыми философами”, если последние вообще существуют. Помните: время от времени вопрос, почему человек говорит то, что он говорит, может представлять интерес; но независимо от того каким будет ответ, он не скажет нам справедливо или нет то, что он говорит. Мы не рассматриваем дешевый прием политической борьбы – к сожалению, слишком распространенный среди экономистов – заключающийся в обсуждении предложения осуждая или превознося мотивы человека, инициирующего его, или выгоды, на, или против, достижения которой направлено это предложение.
[1] Мы прибережем термин Точная Наука для второго из значений слова Наука, перечисленных выше, то есть для наук, использующих методы, более или менее схожие по логической структуре с методами математической физики. Термин Чистая Наука будет использован в противоположность термину Прикладная Наука (во французском языке использовался этот же самый термин, например, mécanique или économie pure, но также и термин mécanique или économie rationelle; итальянским эквивалентом является meccanica или economia pura, немецким – reine Mechanik или Ökonomie).
[2] Чтобы убедить себя в этом, необходимо заметить, что наши научные методы являются и, скорее всего, всегда будут являться объектом противоречий и постоянно меняться. Рассмотрим, например, следующий случай. Никто еще не доказал, что каждое четное число можно представить в виде суммы двух простых чисел, хотя не было еще найдено четное число, которое не выражалось бы подобным образом. Представим теперь, что это предположение когда-нибудь приведет к противоречию с другим предположением, которое мы согласимся принять. Будет ли из этого следовать, что существует четное число, которое невозможно представить в виде суммы двух простых чисел? Представители классического направления в математике ответили бы “Да”, тогда как представители интуитивизма (такие как Кронекер и Брауер) ответили бы “Нет”. То есть первые признают, а последние отказываются признать справедливость того, что называется косвенными доказательствами существования теорем, каковые широко распространены в различных областях знания, в том числе и в чистой экономической науке. Очевидно, что сама возможность существования подобного расхождения во мнениях относительно того, что является справедливым доказательством, достаточна, помимо прочего, для того, чтобы продемонстрировать тот факт, что наши собственные правила не могут выступать в качестве неоспоримого аргумента по поводу научных методов.
[3] Эта оценка учитывает только западную цивилизацию. Она также принимает во внимание греческие разработки, но лишь в той мере, в какой они проникли в научную мысль западной Европы с тринадцатого века в качестве наследия, а не собственно разработок. В качестве отправной точки мы выбираем работу Св. Фомы Аквинского “Summa Theologica”, в которой исключается откровение из всех philosophicae disciplinae, то есть из всех наук, кроме сверхъестественной теологии (sacra doctrina; естественная наука является одной из philosophicae disciplinae). Это был самый ранний и самый важный шаг в методологическом критицизме, предпринятый в Европе после распада Греко-римской цивилизации. Ниже будет продемонстрировано исключение откровения из всех наук кроме sacra doctrina было совмещено Св. Фомой с исключением из них возможности апелляции к властям как приемлемого научного метода.
[4] Использованное здесь слово “позитивный” не имеет ничего общего с философским позитивизмом. Это одно из первых предупреждений, которые необходимо сделать в этой книге, относительно той путаницы могущей возникнуть в результате использования этого же слова для слова для обозначения совершенно других понятий авторами, которые сами же иногда путают понятия. Это важное замечание, и поэтому я хотел бы упомянуть ряд других подобных понятий: рационализм, рационализация, релятивизм, либерализм, эмпиризм.
[5] Все это абсолютно не адекватно и, конечно же, не способно полностью выявить те проблемы, которые мы поверхностно затрагивали. Однако, поскольку это все, что можно было бы изложить в отведенном для этого месте, я хотел бы только добавить, что приведенная выше интерпретация будет рассматриваться по возможности свободной от (a) утверждения о профессиональном всеведении; (b) желания “проранжировать” культурное содержание мысли прошлого в соответствии с современными стандартами; и, в особенности, (c) желания оценить что-нибудь, кроме методов анализа. Некоторые связанные с этим моменты будут проясняться по мере нашего продвижения вперед.
[6] Позвольте мне сразу добавить, что в рамках подобных групп моих коллег развивается специализированный язык, который становится все в большей степени непонятным для непрофессионалов. Подобный экономящий усилия механизм мог бы служить критерием для определения наличия науки, если бы не тот факт, что этот язык принимается долгое время спустя, после того как наука, в нашем понимании, достигла внушительных размеров под влиянием невыносимого неудобства, связанного с использованием концепций, присущих повседневной жизни, которые пригодны, но вместе с тем и вредны, для целей анализа. Экономисты в особенности, во многом в ущерб своей области знаний, придают особую важность тому, чтобы быть понятыми широкой публикой. И эта публика уже сейчас демонстрирует в равной степени обоснованное негодование по поводу любых попыток перейти к более разумной практике.
[7] Эпидеиктическое определение – это определение концепции, например, концепции “слон”, посредством указания на представителя класса, отождествляемого с этой концепцией.