В силу наличия "общественных обязательств" обычно бывает чрезвычайно трудно определить, в какой мере низкие финансовые и техническо-экономические результаты государственных предприятий являются следствием выполнения таких обязанностей, а в какой обусловлены их неэффективной работой. В то же время нельзя отрицать и того, что помимо "общественных обязательств" многие черты государственного статуса предприятий могут оказывать негативное влияние на эффективность их деятельности.
Особо следует подчеркнуть, что, каковы бы ни были выводы об эффективности государственных предприятий, функционирующих в условиях рыночной экономики, их нельзя переносить на государственные предприятия, функционирующие в условиях централизованно управляемой нерыночной экономики, каковая существовала в социалистических странах. В такой экономике чрезвычайно сильно действие факторов, влияющих в направлении снижения эффективности работы государственных предприятий.
Измерение производственной эффективности следует традиции разложения ее на две составляющие - техническую эффективность, под которой понимается минимизация физических объемов факторов (ресурсов), затрачиваемых на производство единицы продукции (полезного эффекта), и ценовую эффективность, подразумевающую минимизацию издержек, т.е. учет относительных цен расходуемых ресурсов.
Наряду с производственной выделяют также аллокационную (или аллокативную) эффективность, характеризующую степень, в какой распределение факторов производства позволяет производить наиболее общественно ценную из технологически возможных комбинаций товаров и услуг. Бытует и понятие динамической эффективности как способности генерировать инновационный процесс.
В эмпирических оценках эффективности масса и норма прибыли практически не используются, причиной чему то, что они могут отражать лишь рыночное положение предпринимателя, в частности, проистекать из злоупотребления его монопольным положением. Если норма и масса прибыли с известными оговорками и применимы в качестве индикаторов эффективности, то только по отношению к частным, но никак не к государственным предприятиям. Ведь целью деятельности последних является максимизация эффективности на уровне не отдельной компании и даже не национализированного сектора в целом, а всей экономики, причем не только экономической, но и социальной.
Конечно, проще всего использовать в целях достижения общественных обязательств ведомственные предприятия. Однако если выполнение таких обязательств сопряжено с несением издержек или недополучением прибыли, использовать их - значит прямо залезать в казну ведомства, что лишает такую практику привлекательности. Кроме того, ведомственные предприятия обычно невелики (исключение во многих странах составляла почтовая и телефонная службы, бывшие подразделениями министерствa связи), а значит, возможности несения ими общественных обязательств ограничены. Уже по этим двум причинам более привлекательным объектом использования для реализации общественных обязательств были крупные и относительно финансово самостоятельные государственные корпорации.
Эффективность ведения производства определяется как внутренними побудительными мотивами субъектов, так и внешними обстоятельствами, т.е. внутренним и внешним принуждением. Нынешние условия существования западных обществ определяет то, что эффективность хозяйствования (как в частном, так и в государственном секторах) оказывается в решающей степени зависимой от внешнего принуждения: во-первых, от принуждения на рынке товаров и на рынках факторов производства (капитала и рабочей силы) и, во вторых, от внутрифирменного принуждения - принуждения со стороны собственников средств производства. Собственническое принуждение выступает в форме контроля над деятельностью предприятия с целью обеспечения того, чтобы она велась в интересах собственников и по предписываемым ими правилам. Принуждение конкуренцией на рынке товаров обеспечивает насильственное согласование интересов производителей и потребителей. Однако поскольку фирма представляет собой иерархически организованную структуру, объединяющую собственников различных факторов производства (капитала, рабочей силы и т.п.) с различными, а в чем-то и противоположными интересами, воздействие конкуренции на рынке конечной продукции фирмы на эффективность работы каждого из них носит весьма косвенный, опосредованный характер. Более активное принуждение достигается, когда конкуренция развертывается на рынках не только товаров, но и факторов производства - капитала и рабочей силы.
Отличие государственного предпринимательства заключается в том, что сила экономического принуждения - как со стороны рынка, так и со стороны собственников - в нем теоретически, а часто и практически обычно меньше, чем в частном.
Плохую службу государственным предприятиям часто служило то обстоятельство, что они не могли обанкротиться, поскольку во всех случаях им была гарантирована финансовая поддержка правительства.
В случаях, когда национализации подвергалась большая часть предприятий отрасли, они объединялись в единые отраслевые комплексы. Монопольная структура национализированных отраслей возникала не только и не столько в силу одновременности перехода в собственность государства преобладающего числа действовавших в них компаний, сколько вследствие последующего слияния последних в единые отраслевые организации. Интегрирование самостоятельных компаний в единую структуру мотивировалось ликвидацией ненужной конкуренции, экономией на издержках управления и вообще накладных расходах, возможностью осуществления единой политики в отношении технологии производства, стандартов, качества.
Сосредоточение отраслевого производства в одной организации также облегчало управление им со стороны государственных органов и лиц, выступающих от имени собственников: ведь контролировать и отслеживать деятельность одной, пусть и крупной компании, вроде бы проще, чем многих мелких. Другое дело, что эффективность такой организации отрасли, в конечном счете, нередко оказывалась меньшей, чем при наличии ряда производителей.
Курьезно, но переход предприятий под контроль государства иногда вел не к большей, а к меньшей информированности о них государственных органов управления, а, следовательно, ослаблению контроля с их стороны. После национализации ряда фирм в 80-е годы министерство финансов Франции, которому они стали формально подконтрольны, стало располагать о них не большей, а меньшей информацией. Если, будучи частными, они могли получить субсидии только после предоставления министерству соответствующей информации, то статус государственных позволил их директорам апеллировать непосредственно к президенту страны.
Данные о сравнительной эффективности государственных и частных предприятий в ведущих странах свидетельствуют, что в конкурентных отраслях серьезных различий между ними не наблюдается. Это может объясняться как большим внешним принуждением, так и меньшим объемом "общественных обязательств" (в силу невозможности их нести в условиях конкуренции с частными предприятиями, не обремененными таковыми). "В случае старых демократических стран, таких как Англия и Франция, - заключает известный экономист Ж.-Ж. Лаффон, - нет четких эмпирических свидетельств превосходства какой-либо формы собственности, особенно, если учитывать качество долгосрочных решений, таких как инвестиции. Эмпирические свидетельства либо не существуют, либо не дают однозначной картины; некоторые государственные фирмы функционируют хорошо, другие плохо".5
Обычно порочность режима государственных имущественных прав выводится из сравнения с режимом прав открытого акционерного общества, акции которого котируются на рынке.
Права на государственные предприятия недобровольны для каждого отдельно взятого субъекта, следовательно, неотчуждаемы, непередаваемы. Невозможность концентрации имущественных прав (субъект обладает ими наравне с остальными членами общности -страны, штата и т.п.) определяет и отсутствие специализации на контроле. Иначе говоря, ни один гражданин-собственник не заинтересован в осуществлении контроля, поскольку сопряженные с ним издержки многократно перекрывают его выгоды.
Частные права, напротив, добровольны, следовательно, отчуждаемы, передаваемы. Они могут концентрироваться, значит, возможна и специализация на контроле.Однако волна внутренних выкупов, активность, с которой в последние годы в развитых странах обсуждаются проблемы корпоративного управления, свидетельствует, что контроль над частными компаниями оставляет желать много лучшего. Членство в советах директоров и административных (наблюдательных) советах нередко резервируется для своих или нужных людей, которые не будут задавать лишних вопросов. Крупные акционеры, которыми в большинстве стран в настоящее время являются финансовые институты, по разным причинам до недавнего времени предпочитали не вмешиваться в ведение дел управляющими. Т.е. собственники не контролировали управляющих непосредственно ни через советы, ни через участие в общих собраниях. Наконец, слияния и поглощения, которые как будто должны дисциплинировать управляющих, нередко осуществлялись в интересах управляющих, а не собственников.