В предыдущей статье [I], анализируя процессы экономической модернизации, мы пришли к выводу о том, что благодаря господству финансового капитала глобализация должна опираться на конвергентные (переговорные, партнерские, согласительные) отношения субъектов мирового рынка, включая государства. Конвергентными же должны стать взаимодействия экономики и государства на национальном уровне. Естественно, возникает вопрос: приемлема ли конвергентная формула глобализации для России?
Российский путь в мировую экономику
Благодаря высокому уровню экономического развития США, Европа, Япония стали естественными лидерами глобализации. Применительно к этим ареалам мировой экономики, на первый взгляд, можно говорить о глобализации как об экспансии национального капитала и в этой связи - о наращивании монопольной позиции развитых стран на мировом рынке. Вместе с тем монополизм - побочный эффект глобализации, который может быть значительно ослаблен. Мы имеем в виду не перспективы на будущее, вытекающие из положительного воздействия развитых стран на мировые рынки. Конечно, следом за потоком финансового капитала из развитых стран мировой рынок получает современные высокие технологии, включая компьютеризацию и новые типы коммуникаций. Однако глобализация - не только итог, она еще и механизм становления мировой экономики. Как таковая она характеризуется не только масштабами и глубиной интеграционных процессов, но еще и приоритетом финансовой интеграции.
Для развитых стран данный приоритет важен тем, что он поддерживает базовую позицию финансового капитала во внутренней экономике. Более того, глобализация служит механизмом становления и функционирования макроэкономики. При этом государство вовлекается в активную экономическую политику. Макроэкономика может регулироваться только на принципах внутренней конвергенции рынка и государства, но не потому, что она сложна и тем самым лишь частично управляема, а в силу того, что формируется субъектная рыночная система, слагаемая из оборотов разных функциональных капиталов (во главе с финансовым капиталом) и их институтов.
Что же касается стран, отстающих от западных лидеров, но находящихся в зоне их влияния, то в них под воздействием открытости экономики и приоритетности финансовой интеграции происходит перестройка внутреннего рынка в макроэкономику на принципах "нацеленного контура". Если в развитых экономиках глобализация вытекает из внутренних процессов формирования макроэкономики, то для стран более низкого уровня развития структурные трансформации в направлении от микро- к макро- являются продуктом усвоения глобализации. Эти взаимосвязи фиксирует формула Вашингтонского консенсуса, инвариантом которой практически является и пост-Вашингтонский консенсус. Образуется своеобразная "комета", ядро и шлейф которой неразделимы, но различны но своему составу. Если в "ядре" (экономиках высокого уровня развития) решается проблема адекватного соединения финансового и производительного капиталов как автономных структур национальной экономики, причем производительный капитал обеспечивает устойчивую воспроизводимость соотношения финансового капитала и дохода через посредство рыночных механизмов максимизации эффективности производительного капитали, то в "шлейфе" (экономиках, находящихся в сфере влияния глобальных лидеров) эффективность производительного капитала задается и регулируется с помощью финансово-денежных рычагов поддержания устойчивого курса национальных валют и антиинфляционными мерами. Соответственно, мерилом эффективности внутренней экономики становится ее конкурентоспособность на мировых рынках.
Вместе с тем нет оснований считать, что мировая экономика в тенденции однозначно устремлена к рынку свободной конкуренции. Системная конкуренция порождает HOBI.ie, помимо доллара, сильные мировые валюты, на основе которых формируются новые региональные центры мировой экономики. Соответственно, системная конкуренция осуществляется на общем фоне равновесия курсов мировых валют. Отсюда возможность акцентирования разных конкурентных компонентов внутри зон мировой экономики, делающих эти зоны достаточно устойчивыми. Благодаря такой устойчивости мировой рынок преодолевает монополизм развитых стран, формируя олиго-польные структуры.
Если рассматривать интеграцию применительно к Южной Америке, то здесь стоит проблема повышения эффективности этой особой зоны мировой экономики и мирового капитала. Опыт азиатских стран вводит проблему соотношения капитала и государства. При недостатке капиталов (что отвечает начальному этапу индустриализации) и избытке труда складываются структуры, близкие к государственно-монополистическому капитализму. "В такой ситуации государство взаимодействует с мировой экономикой как посредник между национальным и мировым капиталом. В тот же ряд можно поставить и Китай, специфика которого - наличие разросшегося государственного сектора. Что касается стран Центральной и Восточной Европы, то они ориентированы на европейскую интеграцию. Помимо создания чисто правовых предпосылок происходит переориентация этих стран с рынков бывшего СЭВ на европейские при одновременном наращивании объемов экспорта, импорта и финансовых потоков.
Участие России в процессах глобализации и ее включение в обороты мирового финансового капитала, по-видимому, должно следовать логике формирования регионального центра на базе развитой экономики, в которой глобализация является атрибутом внутреннего рынка, имеющего конструкцию макроэкономики. Это вытекает из анализа рыночного трансформационного потенциала российской экономики, или "общественной потребности в трансформации" [2].
К рыночному реформированию в России с позиций глобализации можно предъявить два требования. Первое: экономика должна быть трансформирована в макроструктуру по Д. Кейнсу, когда макроуровень представлен не суммарными величинами микроуровня (ВВП, совокупный капитал и резервы труда в обществе), а денежными оборотами разных функциональных капиталов - финансового, производительного, капитализированного (точнее, капитализируемого или включающего в свои обороты капитализацию) дохода. Второе: экономика должна противостоять государству как целостная система структур и институтов указанных функциональных капиталов, что предполагает формирование единой инвестиционной и денежной системы на базе и во главе с финансовым капиталом. При этом институциональный подход к реформам должен проявиться со всей своей полноте и привести к созданию конвергентных механизмов реформирования, охватывающих систему экономических и социально-политических институтов.
Во-первых, следует и принципе изменить отношение к роли крупных вертикальных структур капитала в становлении рынков. Они "держат" рынок в том плане, что формируют своих контрагентов, кредитуют их, осуществляют крупные текущие ч стратегические инвестиции, привлекают иностранные капиталы, цементируют внутренний рынок и раздвигают его региональные границы. Разумеется, здесь есть и негатив - угроза госкапитализма, состоящая, с одной стороны, в коррупции и подрыве механизмов демократии (вполне возможно подчинение экономической политики государства интересам той или иной группы монополий) и в перенесении части экономических рисков на бюджет - с другой. Однако минусы преодолеваются открытостью рынка и участием экономики в процессах глобализации. Глобализация поддерживает обязательность мировых стандартов и уровней эффективности и цен на внутренних рынках. Тем самым открытая экономика объективно стремится к трансформации монопольных рынков в олигопольные, по отношению к которым государству легче держать дистанцию и отстаивать свои приоритеты.
Во-вторых, программа выхода из кризиса должна исходить из сбалансированного сочетания типов монополии. Речь идет о трех основных типах.
I. Государственная монополия. Государство всячески стремится - и это опасно - к ее восстановлению и превращению экономики в "бюджетную экономику". Управление рынком на основе бюджетных рычагов представляется логичным но отношению к рынку свободной конкуренции, но противоречит формированию конвергентной рыночной экономики макроэкономического типа (Денежной экономики по Кейнсу).
Если предположить, что именно бюджет есть базис преодоления кризиса, то это чревато переходом к мобилизационной экономике ч затем частичной реставрацией социализма. В этом случае государство стремится монополизировать (или даже вторично национализировать) все источники доходов и ставит инвестиции в рамки процесса государственного перераспределения доходов. В результате почти блокируется формирование национального капитала как целостной системы разных функциональных капиталов и их метаморфоза. Мы имеем в виду препятствия к распределению и перераспределению капиталов на уровне капитала, т.е. посредством его структур и институтов. А это - важнейший аспект рыночной трансформации в России, отвечающий макроэкономической природе создаваемого рынка.
Совершенно недостаточный противовес государственной монополии - региона-лизация экономики и федерализация власти. Они работают на разрыв страны. Проблема решается позитивно лишь в том случае, если капитал формирует не только горизонтальные рыночные связи, но и вертикальные. Речь идет, повторим, об образовании единой инвестиционной денежной системы страны во главе с финансовым капиталом. К сожалению, в России еще не сложилось единство рынков. Тем большее значение имеют структуры крупного финансового капитала и примат денежных, валютных и фондовых рынков по отношению к рынкам товарным, региональным по своей сути.
Чисто социалистический феномен: государство формирует бюджет на базе стандартного отношения с предприятием как субъектом дохода, всеми силами защищает систему трансфертов во имя удержания централизации, что в данном случае равносильно целостности страны. Однако ситуация в корне меняется, когда конструктивной основой целостности страны становится не доход, а капитал. Именно исходя из этого нужно формировать бюджет, в частности включая в него налог на капитал, стимулируя капитализацию доходов не через совершенствование налоговой базы (исключая из налоговой базы затраты на инвестиции), а посредством понижения общего уровня налогов на прибыль, не используя, пока идет становление структур и институтов капитала, в качестве базового налог на физические лица. Таким образом, речь идет об ориентации рыночных реформ на капитал, а не на приватный доход.