Впервые в России обозначив различие между хозяйством государя и народным хозяйством, Ордын-Нащекин обратил свое внимание на функционирование и развитие народного хозяйства в целом, то есть, говоря современным языком, на макроэкономический анализ.
Заслугой Ордын-Нащекина (и в то же время главной особенностью русского меркантилизма) было то, что развитие промышленности он рассматривал не только как способ получения денег, т.е. не исключительно с точки зрения экспорта, а стремился к развитию производства товаров, необходимых для населения страны, с тем чтобы сократить импорт. И сегодня рядом отечественных экономистов отстаивается идея максимизации объема спроса на продукцию национальных производителей: надо сдерживать импорт, не позволяя иностранцам удовлетворять часть внутреннего спроса страны своими товарами, и стимулировать экспорт, чтобы помочь собственным предприятиям отвоевать часть спроса иностранных держав ()См.: Микроэкономика. Теория и российская практика. С. 19, 20..
Еще одним ярким представителем русского меркантилизма был Иван Тихонович Посошков (1652-1726), экономические идеи которого основывались на глубоком понимании состояния России и преобразовательной деятельности Петра I и также выражали интересы нарождавшегося российского торгового и промышленного предпринимательства.
За полвека до появления "Богатства народов" Адама Смита (1776) Посошков писал о государственном хозяйстве в своем труде "Книга о скудости и богатстве" (1724), пытаясь выяснить причины экономической отсталости страны и определить, при каких обстоятельствах возможно достигнуть ее процветания.
В отличие от западных меркантилистов Посошков не отождествлял богатство только с деньгами. Богатство государства он видел в создании таких институциональных условий в стране, при которых путем повышения благосостояния всего народа будет обеспечен рост государственных доходов. Именно в богатстве всего народа видел Посошков могущество государства. "В коем царстве люди богаты, то и царство то богато, а в коем царстве будут люди убоги, то и царству тому не можно слыть богатому" . При богатом народе "царские сокровища с излишеством наполняются", а в случае надобности всегда можно будет взять "прибавочный побор". По мнению Посошкова, полезнее заботиться об увеличении материальных благ (в чем и состоит богатство), чем об увеличении денег, обогащении казны(Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1951. С. 77.).
Посошков ратовал за то, чтобы Россия вывозила не сырье, а готовый продукт: "Чем им лен да пеньку продавать, лучше нам продавать им готовые полотна и канаты, и нитки, и брать у них за те полотна ефимки и иные потребные нам вещи" . Также он полагал необходимым ввозить из-за границы только то, что не производится в России, либо без чего обойтись совершенно невозможно. Он был решительно против импорта предметов роскоши, стеклянной посуды и т.п., объявляя их ввоз ненужной тратой денег. Чтобы освободиться от ввоза этих предметов и тем сохранить деньги в стране, Посошков рекомендовал создавать соответствующее производство в России.
Из всех видов хозяйственной деятельности наибольшее значение Посошков придавал торговле. Он писал: "Торг великое дело! Купечеством всякое царство богатица, а без купечества никакое и малое государство быть не может" (Посошков И.Т. Книга о скудости и богатстве. М., 1951. С. 200.).
Как и Ордын-Нащекин, Посошков не заимствовал чужие идеи, а самостоятельно их разрабатывал, причем иногда полнее и глубже, чем современные ему зарубежные меркантилисты, обращая внимание на необходимость институциональных изменений в государстве (наведение порядка в судопроизводстве, утверждение правды и справедливости, равноправия перед законом всех сословий и т.п.).
Рассматривая меркантилизм как первую концепцию государственного регулирования рыночных отношений, следует отметить, что политика меркантилизма, проводившаяся в XVI-XVII веках в Европе и России, по всей видимости, не могла быть другой в период становления абсолютистских государств и создания национальных хозяйств. Ускоренное развитие экономики было возможно только в национальных рамках и во многом зависело от государственной власти и ее институтов, которые содействовали накоплению капитала и хозяйственному росту. Аргументы меркантилистов, "верные или ошибочные, в большинстве случаев были продиктованы требованиями здравого смысла… Они пытались рационализировать современную им практику… то есть выразить свои представления о целях и нуждах своего времени и своей страны, а также установить некоторый логический порядок в иррациональном нагромождении применяемых политических мер" (Шумпетер Й. История экономического анализа: В 3 т. Пер. с англ. / Под ред. В.С. Автономова. Т. 1. СПб.: Экономическая школа, 2001).
Конечно, можно понять А. Смита, провозгласившего впоследствии лозунги неограниченной свободы рыночных отношений, невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Однако дело в том, что время, когда он писал свой главный труд о "Богатстве народов", было временем борьбы против феодальных привилегий, цеховой регламентации, а также выполнивших свою роль меркантилистских запрещений, уже сдерживавших прогрессивное развитие национальных производительных сил. Отсюда "как реакция против обветшалых стеснений государственной опеки явилось убеждение, что одно освобождение от уз, лежавших на производительных силах страны, и предоставление хода дел свободной борьбе частных интересов достаточны, чтобы привести общество к желанному благоденствию", - справедливо отмечал русский экономист И.И. Иванюков (1845-1912). И далее: "Это убеждение века и легло краеугольным камнем в теории Смита и помешало ему заметить, что его учение, на которое он взирал как на совершеннейшее воплощение разума, как на стоящее вне зависимости от времени и места, само является не более как знамением времени и вместе с тем самым верным слугою интересам общественного класса, получившего в Англии и Франции к концу XVIII века преобладающее значение" (Иванюков И.И. История хозяйственного быта: Лекции, читанные в Санкт-Петербургском политехническом институте в 1908-1909 уч. году. СПб., 1909. С. 391).
Нельзя не заметить и того факта, что даже во времена самого сильного влияния смитовской школы на законодательство Англии ее парламент уже во второй четверти ХIХ века был вынужден принять фабричные законы, регулировавшие производственную деятельность предприятий, взаимоотношения наемного труда и капитала. Другой пример: Соединенные Штаты Америки "традиционно имели высокие тарифы", и только "после второй мировой войны… тарифы стали снижаться… Те же тенденции характерны и для всего индустриального мира" (Фишер С., Дорнбуш Р., Шмалензи Р. Экономика. М.: Дело, 1993. С. 705-706. ).
Следовательно, мы можем заключить, что государство в той или иной мере всегда необходимо экономике, его институты призваны выражать действующие в конкретном обществе стремления и интересы классов, социальных групп, граждан. Исследования, проводимые в данной области, не только лишний раз это подтверждают, но убеждают в ослаблении административных функций государств и усилении экономической роли последних в процессе исторического развития. Например, в Великобритании, Франции, Германии, Италии, Нидерландах удельный вес государственных расходов в ВВП составлял в среднем: в 1870 г. 9-10%, в 1913 г. 12-13%, в 1950 г. 26% и в 1996 г. 45-46%. При этом в такой "цитадели либерализма", как США, соответствующие цифры достигали 4, 9, 21 и 33%. Таким образом, неуклонное повышение удельного веса госрасходов в ВВП развитых стран является одной из важнейших закономерностей их социально-экономической эволюции за последние 130 лет ( См.: Бельчук А., Фридман Л. Либеральный фундаментализм//Независимая газета. Май. 2000. С. 8.).
Хотя, разумеется, нужно считаться с "дуализмом социально-экономического развития". Как отмечал П.Б. Струве, дуализм присущ всякому общественно-экономическому процессу, как бы ни было организовано общество в хозяйственном отношении. Этот дуализм означает, что в едином общественно-экономическом процессе есть два ряда явлений, в каждый данный момент существенно отличающихся один от другого. Один ряд может быть рационализированным, то есть направленным согласно воле того или иного субъекта (госрегулирование экономики), другой ряд не может быть рационализированным (механизм рыночного саморегулирования), ибо протекает стихийно, вне соответствия с волей какого-либо субъекта (См.: Струве П. Хозяйство и цена: В 2 ч. СПб., 1913. Ч. 1. С. 42, 43, 66, 84 и др.).
Поясняя свою мысль, российский ученый обращал внимание на пропорцию, в которой при той или иной хозяйственной организации представлены элементы "естественные" и "рациональные". В развитом товарном производстве элемент "естественный" "только гораздо явственнее обнаруживается, чем в других организациях"; органическую связь "естественных и рациональных" элементов экономического развития П.Б. Струве называл "естественным законом". При этом нужно видеть и вторую сторону дуализма - либерализм, с которым должно считаться разумное государственное управление хозяйственной деятельностью общества, прежде всего в области внутренней и международной торговли.
Меркантилизм обогатил историю экономических учений не только идеями всеобщей коммерциализации хозяйственной жизни и масштабного (с высоты нашей эпохи, конечно, чрезмерного) участия в ней государственных структур, но и тем, что обозначил, говоря словами Й. Шумпетера, "зачатки науки" . Эта наука после издания в 1615 г. французом А. Монкретьеном (1575-1621) "Трактата политической экономии" почти четыре столетия именовалась "политической экономией" и нередко продолжает так называться в России и за рубежом и в настоящее время.