Тем временем борьба с рынком продолжалась на местном уровне. Со второй половины 1916 г. губернаторы стали запрещать вывоз из своих губерний сельскохозяйственных продуктов и сырья. Стали складываться местные цены. В 1913 г. среднее квадратическое отклонение местных цен от средней по стране цены составляло по ржи 17,5 коп., по пшенице 17,7 коп., по овсу 15,0 коп. В 1915 г. оно увеличилось по ржи до 35,9 коп., по пшенице до 42,8 коп., по овсу до 38,1 коп. В 1916 г. разрыв между местными ценами еще больше увеличился. Единый аграрный рынок распался на локальные рынки.
Следствием этого явилось резкое сокращение обмена между промышленностью и сельским хозяйством. Сконцентрированная в центральных губерниях (Московской, Петроградской, Владимирской, Тульской, Тверской и др.) легкая промышленность не справлялась со спросом потреблявших регионов (Центрально-Черноземного, Средне- и Нижне-Волжского, Северного Кавказа). До производящих регионов ее продукция не доходила. В ответ крестьянское хозяйство стало сокращать свою товарную продукцию. Произошло резкое уменьшение посевных площадей. Если в 1913 г. площадь посевов была равна 97,8 млн. десятин, то в 1916 г. она уменьшилась до 90,7 млн. десятин, т. е. на 8%. Наиболее масштабным было сокращение посевных площадей в районах товарного зернового хозяйства. На юго-востоке страны в 1916 г. посевы ржи уменьшились на 33%, а посевы пшеницы — на 21% по сравнению с 1913 г.»
В этой обстановке экономическое единство страны обеспечивалось только единством денежного обращения. Однако и в этой области проявились черты опасного кризиса. Прежде всего произошло углубление разрыва между золотом и бумажным денежным обращением.
Если бы инфляция не разрывала золотое и бумажное денежное обращение, то рост цен на золото и набор потребительских товаров совершался бы одинаковыми темпами. На деле же мы видим, что индекс золота и бюджетный индекс изменялись неодинаково. До второй половины 1916 г. цена золотого рубля в целом обгоняла рост цен потребительских товаров. Хотя можно заметить, что в первую половину 1915 г. темпы роста цен на набор потребительских товаров был более значительным. Со второй же половины 1916 г. потребительские цены разом обогнали рост цен на золото. Это было связано с тем, что до середины 1916 г. еще происходила тезаврация золота из обращения. А со второй половины золотая монета полностью перешла из оборота в запасы населения, ажио на нее исчезло, и, как следствие этого, все денежные средства в народном обращении сконцентрировались на продовольствии.
Примерно так же, как цены за золото, изменялся курс рубля в отношении к иностранным валютам. Однако на самом деле биржевая котировка рубля в период первой мировой войны была скорее формальной, чем реальной, и ориентировалась в основном на цены золота. Дело в том, что в военные годы экспорт хлеба и импорт товаров почти прекратились и смысл котировки был связан с уплатой процентов по внешним займам.
Таким образом, война развязала те процессы, которые развились позже в безудержную гиперинфляцию. Первоначально инфляция развивалась на основе крушения золотомонетного стандарта, нарушения баланса между спросом и предложением и излишков бумажных денег у населения. Однако со временем на первое место стали выходить процессы разрушения рыночных отношений.
Финансовая политика Временного правительства значительно углубила и перевела на новый уровень процесс сокрушения русской валюты. Эмиссия денег царского правительства не выходила за рамки потребностей военного времени. Средства на содержание администрации были сокращены. А пришедшая к власти «демократия» не считалась ни с какими расходами на поддержание в центре и на местах «представительных» органов.
Уже в марте Временное правительство разрешило Государственному банку увеличить денежную эмиссию до 8,5 млрд. руб. Этого оказалось недостаточно. К началу октября разрешенная эмиссия достигала уже 16,5 млрд. руб.
Наряду с ростом эмиссии огромную роль в падении русской валюты сыграла неустойчивость Временного правительства. Наибольший ущерб ей нанесла реформа местного управления, проведенная премьер-министром Г.Е. Львовым. Не желая оставлять на местах в руках назначенных царской администрацией губернаторов и вице-губернаторов, Временное правительство отстранило их от исполнения обязанностей и передало управление губерниями председателям губернских земских управ, получивших название комиссаров. Однако если среди губернаторов было немало либералов, сочувствовавших делу демократии, то председатели земских управ были большей частью противниками Временного правительства. Отрицательные последствия реформы не сводились только к появлению противостояния центральной и местной власти. Отмена губернаторского правления не была законодательно подготовлена, и потому многие комиссары не знали предела своим полномочиям. Это привело к местному сепаратизму. Однако этим дело не ограничилось. С появлением на местах «советов» различного рода «депутатов» и «общественных комитетов» в местном управлении наступила анархия. Львов не стал ей противодействовать, а только усугубил, заявив: «Назначать никого правительство не будет... Это — вопрос старой психологии. Такие вопросы должны решаться не в центре, а самим населением». Вслед за этим последовало распоряжение считать институт комиссаров не органами власти, а «посредствующим звеном» между центральным правительством и общественным самоуправлением. В результате на местах вообще не стало власти.
Важным с точки зрения финансов последствием неустойчивости Временного правительства явилось резкое сокращение союзнических кредитов. Русские послы в Англии, Франции, Италии, США и Японии доносили, что союзники опасаются за устойчивость правительства и потому воздерживаются от предоставления займов. Английский кабинет министров неоднократно заявлял, что обещанное им снабжение русской армии находится в прямой связи со стабильностью внутреннего положения в России. Одно время в английских правительственных кругах всерьез рассматривался проект призвать страны Антанты приостановить доставку всех видов военных материалов в Россию до тех пор, пока русское правительство не примет меры по укреплению своего положения.
Эти внутренние и внешнеполитические условия срывали все попытки Временного правительства сдержать темпы обесценения рубля или хотя бы поправить дела пошатнувшегося бюджета. Так, относительно неудачно завершилась кампания по размещению среди населения «Займа свободы». Выпущенные на 49 лет из расчета 5 годовых облигации содержали текст пространного обращения к населению, подписанного всеми министрами Временного правительства с князем Львовым во главе. Обращение заканчивалось словами: «Одолжим деньги государству, поместив их в новый заем, и этим спасем от гибели нашу свободу и достояние». Но, несмотря на горячее обращение, широкое участие банков в распространении займа и продажи облигаций ниже их номинальной стоимости, заем не был широко поддержан населением, доставив государству только 4 млрд. руб. Таким образом, кроме обращения к печатному станку, у правительства не оставалось иной альтернативы. В результате если с 1915 по 1916 г. количество денег в обращении в номинальном исчислении увеличилось на 67%, то с 1916 по 1917 г. денежная масса возросла на 127%. Ясно, что ближайшим следствием этого было взвинчивание темпов инфляции.
За короткий период своего существования Временное правительство успело положить начало двум новым качественным явлениям в развитии инфляции. Во-первых, оно дало толчок разрушению единого денежного обращения и появлению параллельных валют с различными курсами. Во-вторых, именно в период Временного правительства темпы роста цен стали обгонять рост количества денег в обращении, и потому деньги стали обесцениваться быстрее, чем их успевали печатать. Тем самым был создан своеобразный инфляционный мультипликатор, благодаря которому, как показывает регрессионный анализ, увеличение денежной массы на 1% сопровождалось ростом цен на 5,4%. С этого момента правительство уже не могло остановить печатный станок, ибо в результате временного лага между ростом денежной массы и ростом цен любое уменьшение эмиссии привело бы к полному банкротству государства, прекращению снабжения армии, военному положению.
2.2. Характеристика кредитно-денежной системы России в начале 20-х годов ХХ века.
Первым шагом в создании послереволюционной кредитно-денежной системы стала национализация в декабре 1917г. частных Коммерческих банков и банкирских контор и их объединение с Государственным банком Российской Империи в единый народный банк РСФСР. Ликвидации подлежали ипотечные банки как не соответствовавшие новым земельным отношениям, а также мелкие кредитные учреждения, поскольку по объему и характеру деятельности не могли быть использованы в новых условиях. Кредитной кооперации, напротив, оказывалась большая финансовая поддержка. Исключение составлял обслуживавший кредитную кооперацию Московский народный (кооперативный) банк, который в декабре 1918г. был национализирован, а его правление преобразовано в Кооперативный отдел Центрального управления Народного банка РСФСР. Национализация банков стала исходным пунктом создания социалистической кредитной системы.
Несмотря на эти преобразования, страна испытывала острый дефицит в финансовых средствах. Денежная система была Парализована в результате изъятия из обращения значительной части денежной массы зажиточным крестьянством, национальной и иностранной буржуазией. На состоянии денежного обращения отрицательно сказалась и экономическая диверсия германских властей на территории западных губерний, оккупированных после заключения Брестского мира. При посредничестве Германского Имперского банка для этих территорий были выпущены специальные бумажные деньги ~ "ост-рубли", которые использовались немецкой буржуазией для скупки не только продуктов и сырья, но и русских денежных знаков, особенно "царских" денег, имевших хождение на всей территорий России.