На практике смена ориентиров в геостратегии выразилась в том, что после прихода к власти большевиков они сразу же предложили Германии заключить мир. В 1918 г. последовал Брестский договор, затем в 1922 г. - Рапалло. Сотрудничество между СССР и Германией, в том числе военное, продолжалось вплоть до прихода к власти нацистов в 1933 г.
Важно подчеркнуть, что при сохранении основных установок советской геостратегии реальный политический курс был довольно гибким, сообразно меняющейся ситуации.
Уже в 20-х годах в развернувшейся борьбе с Троцким была отвергнута теория "перманентной революции", фактически предполагавшая, что потенциал Советской России (затем СССР) следует использовать для осуществления мировой революции. При этом явно учитывались общие изменения в мире и менявшееся положение в нашей стране. Революционное движение в Европе пошло на убыль и стало очевидно, что реальных возможностей для мирового переворота нет и в ближайшем будущем не будет. Вместе с тем, интересы стабилизации в нашей стране и вокруг нее усиливали заинтересованность в нормализации политических и экономических отношений с зарубежными государствами. И.В. Сталин, объявив о построении социализма "в одной, отдельно взятой стране", облегчил развитие отношений. Однако он продолжал использовать зарубежные компартии, левые движения и другие организации для стремительного усиления советского влияния в мире. Иными словами, правильнее говорить об изменении форм и методов геостратегии, нежели об отказе от самих принципов.
Это тем заметнее на примере второго постулата советской внешней политики - явного предпочтения идеи "континентального блока". Руководство СССР в качестве основного партнера в Европе видело Германию. Хорошие отношения поддерживались с этой страной, вплоть до того времени, когда пришедшие к власти нацисты, руководствуясь "идейными" соображениями, резко испортили эти отношения. Советское руководство оказалось менее приверженным идеологическим догмам. Поэтому, когда в 1939 г., перед самым нападением на Польшу и началом Второй мировой войны Гитлер заявил, что "необходимо инсценировать в германо-русских отношениях новый раппальский этап", эта новость была
встречена в Москве весьма благосклонно. Правда, за согласие подписать пакт о ненападении (выгодный для СССР хотя бы как отсрочка вступления в войну) Германия должна была смириться с возвращением под суверенитет нашей страны большинства тех территорий, которые принадлежали России до революции.
Пакт Молотова-Риббентропа стал документальным подтверждением торжества советской геостратегии. Во всяком случае трудно отрицать, что в довоенный период советская геостратегия показала себя на практике более успешной, чем геополитическая практика Германии или западных демократий.
Вместе с тем даже самая успешная теория не может уберечь государство от неудач и провалов, вызванных практическими ошибками руководства. То, что советское руководство по непонятным причинам игнорировало многочисленные сообщения о готовящемся нападении Германии на СССР (а именно это привело к катастрофическим последствиям) никак не связано с теоретическими установками советской геостратегии.
В ходе войны, в особенности ближе к ее окончанию, Советский Союз продолжал руководствоваться прежними принципами, столь успешными в недавнем прошлом. СССР стремился максимально расширить пространственную сферу своего влияния, в том числе и за счет территориальных приобретений. Особое внимание традиционно отдавалось Восточной и Центральной Европе. Перенос европейских границ СССР на запад и распространение советской сферы влияния до линии, разделявшей Восточную Германию от Западной, помогали создать несокрушимую систему наземной обороны на этом направлении, тогда как установление дружественных режимов в соседних странах с объединением их в рамках таких организаций, как СЭВ, Варшавский договор и другие, должны были закрепить советское влияние в континентальной части Европы. Тем временем, возраставшая мощь позволяла СССР расширять сферу своего влияния в Азии, Африке и Латинской Америке, пользуясь сотрудничеством с самыми разнообразными режимами и силами в странах "третьего мира". Советский Союз наравне с США становится супердержавой. В этой ситуации мало кто осознает, что сохранение прежних принципов геостратегии в совершенно новых условиях послевоенного мира может принести иные, неудачные результаты.
Один из факторов советской стратегии - максимально широкое, в пространственном отношении, формирование и осуществление геополитических планов приносит лишь временные успехи, а затем не только начинает давать сбои, но даже вызывает ослабление Советского Союза и тем самым исподволь подготавливает его гибель.
На этот раз, то есть после Второй мировой войны, Советскому Союзу противостоит уже сплоченная коалиция западных стран во главе с Соединенными Штатами. Более того, Запад по существу начинает проводить ту же пространственную стратегию самой широкой экспансии в мировом масштабе, но располагая гораздо большим экономическим потенциалом. Это в значительной степени предрешает ситуацию. Исход соперничества в общих чертах можно было бы просчитать заранее. В этих условиях основная ставка может делаться только на само искусство стратегии, на то, чтобы переиграть противника. Соответственно разработке конкретных планов в сфере внешней политики в Советском Союзе уделяется все большее внимание. Разумеется по идеологическим причинам марксизм-ленинизм по-прежнему претендует на то, чтобы определять все стороны жизни в нашей стране. Вопросы внешней политики тем более не составляют исключения и поэтому геостратегические установки, как и в прошлом, прячутся за ширмой "гениального учения", однако под вывеской "победы социализма во всем мире" разрабатываются доктрины и планы, которые в действительности носят геостратегический характер.
В течение длительного периода холодной войны Советский Союз с помощью искусных планов и удачных акций при их проведении в жизнь добивается многочисленных успехов в борьбе за преобладание в мировом пространстве. В качестве примера можно привести переход Кубы на сторону социалистического лагеря и превращение ее в постоянную потенциальную угрозу самим США, в непосредственной близи от американской территории. Тесное сотрудничество с Вьетнамом помогло нанести Соединенным Штатам колоссальный ущерб комплексного характера: военный, геостратегический, психологический и пр. Были, естественно, и неудачи, поражения. Однако главное, вопреки распространенному мнению, заключалось не в этом, не в балансе отдельных побед и поражений. Главное заключалось в том, что фактор времени работал явно против Советского Союза. В этом свете становится ясным то, что раньше казалось парадоксальным. Даже те победы, которые одерживал Советский Союз (не говоря уже о поражениях) по существу приближали трагическую развязку. Появление новых союзников означало необходимость оказывать им колоссальную помощь, распространение советского влияния в Азии, Африке, Латинской Америке ложилось все более тяжелым бременем на СССР. Подрывалась сама база "мирового социализма".
Итак, основное, чему учит опыт геополитических схем и их применения на практике в последние десятилетия, это то, что современные условия требуют от науки новых подходов и более глубокого проникновения в суть происходящих в
мире явлений. Попытки найти правильные решения в рамках только существовавшей геополитической науки для Советского Союза в конечном итоге окончились неудачей ввиду неадекватности, "недостаточности" этой теории новым реалиям окружающего нас мира, включая сферу международных отношений.
Сказанное не означает, что реализация принципов геополитики (если абстрагироваться даже от необходимости заменить их новыми, более адекватными) было всегда правильным как у Советского Союза или у современной России, так и у других держав. Эти ошибки (нарушения положений геополитической науки) в особенности в тех случаях, когда они носили принципиальный характер, должны быть проанализированы и осознаны, так как невозможно подняться на новый современный уровень науки, не освоив закономерностей "обычной"геополитики.
В качестве выполнения такого предварительного условия (разбора совершенных ошибок) для продвижения к новым принципам целесообразно остановиться на том, как Советский Союз отошел от одной из признанных геополитических схем - союза "континентальных сил".
В конце Отечественной войны, когда победа уже была предрешена, Советский Союз начал испытывать определенное "головокружение от успехов", если воспользоваться терминологическим штампом принятым в то время. Советский Союз решил в августе 1945 г. вступить в войну против Японии, что вызвало ряд далекоидущих последствий.
В июле 1945 г. японское правительство, отклонив требование США, Англии и Китая о безоговорочной капитуляции, обратилось к Советскому Союзу с просьбой о посредничестве в переговорах. Складывалась ситуация, при которой СССР мог выступить в роли верховного арбитра в обустройстве послевоенного мира на Дальнем Востоке. Перед Советским Союзом открывались перспективы установления своего влияния с соблюдением баланса сил между Японией, Китаем, США и другими странами на будущее.
Однако Советский Союз в своем ответе японскому правительству сообщил, что он принял предложение союзников включиться в войну против Японии, начиная с 9 августа 1945 г. Поступая таким образом советское руководство выполняло свои ранее достигнутые договоренности с союзниками. Позднее, в июне 1951 г. в ноте правительству США о мирном договоре с Японией наши дипломаты указывали, что "Советский Союз вступил в войну с Японией точно в срок, как это было установлено на Ялтинской конференции, без какой бы то ни было просрочки".