Рассматривая человека в общефилософском аспекте, как социальное материальное интегральное существо, в котором представлены в соподчиненном виде все уровни материальной организации, можно констатировать, что каждая формация имеет определенные природные основания и связана с определенными средо- выми природными условиями. Каждый общественный уклад, стало быть, также имеет определенные природные основания и существует в определенном природном окружении.
Идея о том, что каждая формация связана с определенной географической средой, влияющей на характер технологических способов производства, развитие общественного разделения труда, социально-экономический строй, была высказана еще родоначальниками исторического материализма [10. С.30; 11. С.552]. История человечества — это вершина и одновременно продолжение материальной эволюции в целом. В общественном развитии реализуется единство истории человечества и природы. Данная мысль получила свое развитие в советской науке. Например, А.М. Ковалев пришел к выводу, что между производительными силами, производственными отношениями, базисом и надстройкой, народонаселением, географической средой существует соответствие, они находятся в единстве, представляют собой единый, целостный социальный и природный комплекс [12. С.48]. По мнению многих авторов, всемирно-исторический процесс (как общее, так и особенное в нем) имеет свою географическую направленность [13. С.34; 14. С.54-55 и др.].
Однако формация как исторический тип общества существует не только в определенных природных географических условиях, она имеет и определенные природные основания. Социальный субстрат включает в себя помимо собственно социального биологический, химический, физический уровни организации. В отечественной науке особенно пристальному изучению был подвергнут характер изменений
человеческой биологии в процессе общественного развития [15]. В процессе дискуссий о соотношении социального и биологического в человеке В.В. Орлов пришел к выводу, что вовлеченная в исторический процесс общественной жизни биология человека принимает исторические формы, определяемые историческими ступенями развития общества [16], что позволило Н.Б. Оконской высказать и обосновать идею о наличии так называемых социальнобиологических формаций [17. С.129-140]. На проблему развития природных оснований исторического процесса можно взглянуть шире, тем более что конкретно-всеобщая общефилософская концепция человека как социального материального интегрального существа это позволяет сделать. В ходе общественного развития эволюционные изменения происходят не только в человеческой биологии, но и на химическом и физическом уровнях организации индивидов. Социальная химия и социальная физика, к сожалению, как науки существуют сегодня лишь в заявочной форме, поскольку крайне сложным является предмет их изучения. Многие выводы по данным областям знания носят гипотетический и большей частью отрывочный характер. Однако, исходя из общих теоретических посылок, можно предположить, что химия и физика человека развиваются в соответствии с его собственно социальной сущностью. В данной связи можно выделять не только социально-биологические формации, но и формации социально-химические и социально-физические. А если брать все уровни материальной организации человека вкупе, можно вполне говорить и о социально-природных формациях.
Общественный уклад также имеет определенную природную локацию и определенные природные основания. Если рассматривать конкретнее, то можно предположить, что каждый человек, осуществляя тот или иной вид деятельности, вступает в отношения с определенными природными объектами и реализует определенные свои биологические, химические и физические силы. Причем как сами виды деятельности, так и природные условия и основания их реализации различны по уровню сложности. Человек, к примеру, может по-разному расходовать свою биологию, он может ее усложнять, приобретая новые трудовые навыки, а может возвращаться к простым видам собственной биологической активности, осуществляя примитивную трудовую деятельность.
Каждая формация как общество на определенном этапе развития, как определенное общество, имеет свои пространственновременные границы существования. Пространственно формация связана не только с вполне конкретными природными условиями, но и с конкретными общественными условиями, группами людей. Формация имеет свою локацию в обществе, т.е. с человечеством в целом не совпадает. По мере исторического развития простые формации сохраняются не только в сложной формации в качестве ее укладов, но и наряду с нею, т.е. в не включенном в нее виде, в качестве своего рода формационной периферии.
Данный феномен давно зафиксирован в научной литературе и традиционно рассматривается в контексте проблемы неравномерности исторического процесса. Закон неравномерного развития обществ был впервые раскрыт В.И. Лениным при анализе современной ему системы капитализма [18. С.308], а впоследствии обнаружен советскими авторами и в предыдущих исторических эпохах [19]. Однако анализ данного закона в отечественной литературе осуществлялся главным образом с абстрактно-всеобщих позиций, в результате чего утвердилось мнение, что все народы проходят в своем развитии одни и те же этапы, особенности же исторического пути каждого народа сводятся лишь к формальным различиям — темпам его прохождения. Как следствие, неравномерность общественного развития стала трактоваться как явление преходящее: рано или поздно все общества должны прийти к одному и тому же типу общественной жизни.
Однако эмпирические данные показывают, что отставание целого ряда народов в своем развитии было характерно для всех исторических эпох. Многие общества вообще не знали некоторых этапов формационного развития. Отстающие народы в своем становлении обнаруживают как архаические формы общественной жизни, так и передовые, зачастую идентичные тем формам, которые присущи наиболее развитым народам. Данный факт свидетельствует, во-первых, о том, что в этапах исторической эволюции отдельные народы не тождественны друг другу, а во-вторых, что темпы их развития существенно синхронизированы. Какой бы специфической формой общественной организации отдельные народы не обладали, все они живут в одном и том же историческом времени. И как живущие в одном историческом времени, они не только отличны друг от друга, но и, стало быть, тождественны друг другу.
Проблема тождества и различия как в сути, так и в темпах развития отдельных обществ особенно явно проявилась в целом ряде дискуссий о формационной принадлежности тех или иных обществ. Наиболее результативными, как представляется, оказались споры об «азиатском» способе производства, о формационной принадлежности средневековых Италии, Греции, стран, расположенных восточнее Эльбы,
Древней Руси, о природе так называемого II издания крепостничества, о характере Ноябрьской революции в Германии и т.д. В ходе этих дискуссий был установлен двойственный характер развития отстающих народов, где наряду, например, с самыми передовыми экономическими формами сохранялся целых ряд архаических форм. Однако эта двойственность общественной жизни отстающих обществ оказалась понята с абстрактно-всеобщих позиций, вследствие чего неизбежным стало сведение природы данных обществ либо к передовым, либо к архаическим формациям, поскольку развитие понималось как смена общественных формаций, а не как их необходимое сохранение и дальнейшая взаимная эволюция.
Конкретно-всеобщий подход к истории позволяет снять подобного рода редукционистские трактовки. Невключенное низшее, среда высшего, или так называемая формационная периферия, сохраняет свою формационную определенность, но при этом продолжает развитие в рамках данной определенности сообразно с новой формацией. Простые формации, выступая в качестве формационной периферии, оказываются внешним образом интегрированы с передовыми обществами, необходимым образом сопричастны их развитию и в этом смысле принадлежащими новой формации.
Воздействие передовых обществ на отстающие стало предметом пристального изучения историков-марксистов во второй половине XX в. Накоплен существенный эмпирический материал по взаимодействию так называемых формационных, или всемирно-исторических, центров развития и их периферии [20]. Впрочем, характер этого взаимодействия подвергся анализу преимущественно также с абстрактновсеобщих материалистических позиций. Полагая, что передовое общество должно своим воздействием рано или поздно перестроить на свой лад отстающие общества и тем самым выровнять взаимодействующие общества в их развитии, историки упустили из виду, что отстающие общества также существенно влияют на передовые и полностью своей прежней формационной природы не утрачивают.
Отношение ведущей формации и ее укладов, т.е. внутренне интегрированных в нее старых формаций, отношение ведущей формации и ее периферии, т.е. внешне интегрированных с ней старых формаций, представляет собой диалектическое отношение высшего и низшего. Высшее зависит от низшего как своего основания и среды, но при этом обладает собственным содержанием, существует и развивается согласно собственной сущности и, более того, оказывает обратное определяющее воздействие на развитие низшего. Низшее (уклад, периферия) обладает лишь относительной самостоятельностью, вне единства с высшим (передовой формацией) оно ни существовать, ни развиваться далее в рамках собственной определенности не может.
Процесс смены основных формаций, отношение формации и ее укладов, периферии, демонстрирует одну из фундаментальных закономерностей исторического процесса — интеграции общественной жизни. Процесс интеграции выступает в двух планах — внутреннем и внешнем. Внутренняя интеграция реализуется в соподчинении укладов, в связи с чем можно говорить о формации как об интегральном образовании. Внешняя интеграция реализуется в соподчинении обществ, находящихся на разных стадиях развития, в связи с чем можно говорить о формации как комплексном интегральном образовании.