М. И. Пантыкина
Современный этап развития философии права предполагает переосмысление ее методологии и понятийного аппарата. В данной работе в рамках указанной задачи предлагается рассмотреть понятие правовой жизни как философский концепт и наполнить его содержанием, основываясь на теоретико-методологических принципах феноменологического учения о жизненном мире. В результате такого подхода правовая жизнь предстает как мир данностей права, возникающий в интуициях устойчивости и порядка и реализующийся в специфических способностях субъекта права — правомочиях, правовых обязанностях и правовых суждениях, конкретизированных и закрепленных в правовых институциях.
В многочисленных дискуссиях о перспективах развития современного общества неизменно присутствует «проблема права». Пристальное внимание и масштабность обсуждений правовой проблематики обусловлены по крайней мере тремя обстоятельствами. Во-первых, право в современном мире все чаще выполняет функцию единственно возможного регулятора общественных процессов, сфера влияния которого не ограничивается юридической системой, а включает в себя все характеристики человеческого бытия: вопросы безопасности, потребность личности в развитии своих способностей, рождение и смерть человека, право на достойную старость.
Во-вторых, на фоне положительной тенденции расширения и конкретизации ценностей права наблюдаются процессы, разрушающие их незыблемость. К таким процессам относятся устойчивое воспроизводство неправовых практик, обострение противоречий между формальными нормами и обычным правом, укорененным в национальных правовых культурах. Меняются механизмы принятия законов, нередки случаи, когда право разработки законопроектов делегируется неформальным общественным институтам и международным организациям. Заметим, что перечень изменений, происходящих в правовой жизни, пополняется на каждом новом этапе усложнения современного общества.
Третья причина возросшего интереса к правовой проблематике связана с теоретико-методологическими трудностями, обусловленными сложностью описания права таким, каким оно предстает в опыте и показывает себя «на самом деле», а именно как самопорождающийся социальный процесс, лишенный вневременной устойчивости и предполагающий постоянную корректировку правопонимания. Имеющийся в философии и правоведении корпус идеализаций сдерживает переосмысление оснований теории и методологии права, укладывает явления современной правовой действительности в «прокрустово ложе» традиционных типов правопонимания.
Думается, что решение теоретико-методологических проблем исследования права должно сопровождаться переосмыслением оснований науки о праве, исторически формировавшейся как позитивное объективистское знание. Ориентиром такого рефлексивного поиска может служить феноменологическая философия с ее установкой на обновление классической науки. В соответствии с замыслом Э. Гуссерля феноменология способна раскрыть то, как наличные формы бытия человека формировались и продолжают формироваться в непрерывном процессе смыслообразования. Обновленная наука, понятая как жизненная практика, должна не доминировать над жизненным миром, а соотноситься с ним, не разрушая «царство изначальных очевидностей». Думается, что задача современной теории и философии права как раз и состоит в том, чтобы раскрыть право как жизненный мир и показать необходимость «принимать в расчет» очевидности, показывающие себя в таком, а не в ином положении вещей.
Необходимость поиска новых средств познания права Гуссерль обосновывал в работе «Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии» следующим образом: «Вообще, обнаруживается, что имеются всякого рода предметности, упрямо противостоящие любым своим психологическим и натуралистическим перетолкованиям. Таковы все виды ценностных и практических объектов, все конкретные культурные сложения, определяющие нашу актуальную жизнь в качестве жестких действительностей, — к примеру, государство, право, обычай, церковь и т. д. Все подобные объектности должны описываться такими, какими они достигают своей данности, согласно основополагающим видам их и в их порядке ступеней, в отношении их должны ставиться и решаться проблемы конституирования» [4].
Главной же особенностью феноменологии права является ее ориентированность на исследование актуального права как социального процесса, происходящего в принципиально «открытом» жизненном мире. Данный подход предполагает разработку синтетических категорий, которые бы конкретизировали процессуальные компоненты в праве. В последнее время в философской и правоведческой литературе появилась целая «коллекция» таких понятий: правовая жизнь, бытие права, правовая среда, правовая действительность, правовая реальность, правовая коммуникация и т. д. Анализ этих понятий показывает, что понятие «правовая среда» является относительным понятием, не имеющим самостоятельного содержания, понятия «правовая действительность» и «правовая реальность» употребляются как синонимы и означают совокупность наличных правовых явлений. Существенно шире их по объему понятие «правовое бытие», которое вне философского контекста теряет всякую научность.
Думается, что наиболее перспективным в этом ряду понятий является понятие «правовая жизнь», поскольку оно, с одной стороны, отражает закономерные и случайные, а с другой — явные и скрытые процессы в праве, т. е. всю совокупность проявлений права в обществе. Правовая жизнь — это мир данностей права, возникающий в интуиции порядка, постоянно корректируемый социальным опытом и реализующийся в специфических способностях субъекта права — правомочиях, правовых обязанностях и правовых суждениях, конкретизированных и закрепленных в правовых институциях.
Понятие правовой жизни постепенно внедряется в лексикон отечественных теоретиков права либо для описания неустойчивых правовых ситуаций, либо как рамочное понятие для системы правовых отношений. Так, например, Н. И. Матузов определяет с помощью данного понятия специфическую область человеческого общения, наряду с другими сферами — экономической, культурной, религиозной, творческой, спортивной и т. д. Как пишет известный правовед, «особенность правовой жизни состоит в том, что она во многом носит официальный, нормативно-организационный, а подчас властно-императивный характер, ибо основывается на законах и иных правовых актах, подчинена определенным правилам, требованиям» [12, 112].
Однако Н. И. Матузов не склонен считать понятие правовой жизни научным. По его мнению, оно связано с бытовым желанием людей жить нормально, упорядоченно, цивилизованно. Поэтому данное понятие выполняет преимущественно оценочную функцию. Подобная точка зрения представляется отчасти справедливой. Так, понятию «правовая жизнь» в большей степени соответствует статус не юридической категории, а философского концепта. Специфика концепта, в отличие от научного понятия, определяется тем, что, во-первых, концепт (от лат. сonceptus — мысль, представление) не ограничивает исследователя предметными рамками той или иной науки, а связывает его с замыслом интегративного познания. Во-вторых, концепт выражает процессуальную сторону познания, акцентируя внимание на ее динамизме и непрерывном развивающемся самоосмыслении субъекта познания.
Концепт указывает на изначальную конститутивную деятельность сознания, спонтанно осуществляющую первоначальную организацию восприятия, благодаря которой чувственный материал приобретает свой конкретный смысл. В отличие от научного понятия концепт имеет более широкий «диапазон» применения. Он охватывает не только логически релевантные формы мышления, но и предрассудочные формы в виде воображения, интуиции, представления. Кроме того, если научные понятия, отражая предметы действительности, преобразуют их в идеализации в соответствии с логикой всеобщего ряда, то концепты созидательны и репрезентативны.
Что касается исследований, посвященных концепту правовой жизни, то, несмотря на очевидную односторонность, в них преобладают позитивистские трактовки и стремление обнаружить в нем понятийную определенность. Так, например, А. В. Малько полагает, что «правовая жизнь общества — это форма социальной жизни, выражающаяся преимущественно в правовых актах и правоотношениях, характеризующих специфику и уровень правового развития данного общества, отношение субъектов к праву и степень удовлетворения их интересов» [11, 67]. В этом же направлении разрабатывают понятие правовой жизни К. Т. Бельский, В. А. Затонский, С. И. Максимов, С. Ф. Палинчак и др. [2, 7, 10, 15], хотя в их исследованиях можно обнаружить движение к интегративному правопониманию. Так, В. А. Затонский полагает, что правовая жизнь — это категория, которая характеризует право со стороны активности субъекта, а именно отражает его видение реального положения дел. И других подобных категорий в правоведении нет. «Данное понятие позволяет охватить все нюансы и проявления права, его структуру и динамику, ставшее и становящееся. Исследуя природу правовой жизни, необходимо руководствоваться принципом «философии жизни», которая позволяет понять повседневную жизнь как органическую, динамическую совокупность, способную к самоорганизации, продуцированию норм рационального поведения, социальной деятельности» [8].
С. Ф. Палинчак относит понятие правовой жизни к социально-философским категориям, которая могла бы синтетически выразить функционирующие в обществе правовые процессы и явления в их совокупности. В оригинальной концепции неклассического правопонимания С. И. Максимова правовая жизнь рассматривается как одна из форм бытия права наряду с идей права и ее воплощением в виде правовых норм и законов. При этом правовая жизнь определяется как процесс социального взаимодействия, выражающий такую стадию в осуществлении права, как самореализация.