Общественное развитие, как известно, порождает противоречивые тенденции, которые становятся противоречиями социальных процессов. В развитии гендерных отношений, в частности, процессу уменьшения свободы в построении отношений между мужчинами и женщинами в сфере семьи, брака, работы, политики, которые во все большей мере становятся объектами правового ведения, сопутствуют процессы освобождения сознания женщин и мужчин от гендерных мифов и складывания ориентации на свободу личностного развития и реализации. Оба указанных процесса имеют исторические основания и материалистическое объяснение, анализ которых может составить предмет специального исследования. В контексте нашей статьи мы ограничимся выводом о том, что понятие гендерные отношения не в полной мере способно отразить меняющееся содержание развивающегося процесса социального взаимодействия между мужчинами и женщинами. С целью преодоления ограниченности данной методологической ситуации мы и предлагаем термин «гендерное партнерство», который фиксирует вектор конструирования отношений. Таким образом, понятие «гендерное отношение» является родовым по отношению к понятию «гендерное партнерство». Гендерное отношение может быть партнерским или непартнерским, что теоретически фиксируется аксиологическим содержанием социального взаимодействия, а эмпирически — характером ценностных ориентаций партнеров. Предложенная трактовка позволяет утверждать возможность формирования партнерских и непартнерских отношений во всех исторических гендерных системах.
Следующий шаг во введении понятия гендерного партнерства будет нами сделан в отнесении к веберовской теории идеальных типов [см.: Вебер, 1998; Weiss, 1975]. У Вебера мы находим следующее определение понятия: «Идеальный тип — это мысленный образ, который не есть историческая действительность. Он еще менее может служить в качестве схемы, под которую действительность может быть подведена в качестве экземпляра. Он имеет значение чисто идеального понятия, к которому действительность примеряется» [Weber, 1922, 194]. В приведенном определении воплощен номинализм Вебера, суть его подхода к анализу исторических и социальных явлений. С одной стороны, немецкий исследователь убежден в уникальности каждого конкретного, т. е. действительного, социального явления. С другой — он не может не понимать необходимости в его научном изучении движения от конкретного к абстрактному. Идеальный тип является для него инструментом осуществления этого движения. В нем не игнорируется уникальность, «индивидуальность» факта, но он рационализирует его понимание в идеально открытой интерпретации его абстрактного содержания. Идеальные типы помогают организации и рационализации наблюдения за действительностью, выявлению в них некоего системного смысла (или смыслов), отделению частностей от общего, направлению исследовательских поисков в рассмотрении объектов действительности от известного к неизвестному в режиме соотнесения с соответствующим идеальным типом. Таким образом, конструирование идеальных типов, по мысли Вебера, является необходимой методологической процедурой, в которой находит признание «живая» уникальность предмета и возможность его изучения в качестве некоего абстрактного объекта.
Думается, что ценность предложенной процедуры осознается в связи с задачей изучения определенных объектов. В частности, изучение гендерного партнерства, кажется, требует описанной процедуры. С одной стороны, каждый действительный гендерный союз уникален, с другой — в каждом из них присутствуют некие общие черты, проявляющие его историческую бытийность и ценностную доминанту. Это наблюдение заставляет обратиться к мысли Вебера об отличии исторического и социологического идеальных типов. Их различение позволяет изучать действительный объект с двух дополняющих друг друга в социальном познании точек зрения. В работах Вебера не содержится четких определений указанных понятий, но комментаторам его учения удалось выявить особенности их понимания [см.: Тип идеальный, 1998, 576].
Исторический идеальный тип моделирует конкретный исторический процесс, событие, явление как целостность, систему. В реализации данной процедуры Вебер осуществил исследование религий. Социологический идеальный тип моделирует ценностные смыслы социальных явлений и процессов как социальных взаимодействий, проявлений различных типов социального поведения. Ценностная реконструкция исторических эпох, социальных процессов и явлений составляет предметную миссию социологии, по мнению ее классика: «Ценности, к которым гений относит объекты своего исследования, могут определять “понятие” всей эпохи; не только то, что рассматривается как “ценное”, но также и то, что важно или неважно, значимо или незначимо в явлении» [Weber, 1949, 82].
Итак, попытаемся следовать методологии Вебера во введении понятия «гендерное партнерство». Партнерство означает сосуществование мужчины и женщины в определенную историческую эпоху, их взаимодействие, основанное на ценностных смыслах, реализуемых в различных типах социального поведения. Взаимодействие предполагает обращенность друг к другу и признание взаимных прав на личностные смыслы поведения. В нашем исследовании мы нацелены на освещение одной, самой яркой формы гендерного взаимодействия — брака. В истории, как известно, существовали и сосуществовали различные типы брачных союзов. Причем социокультурные основания брака эволюционировали в смене экономических устоев. Природа экономического неравенства предшествующих эпох определила доминацию мужчин в брачном союзе. Традиционное, общепринятое поведение, соответствующее господствующим ценностям, становилось залогом определенного исторического типа гендерного партнерства. В нем и мужчина, и женщина признавали экономическую, моральную доминацию мужчины и разделение сфер влияния — приватной (женской) и публичной (мужской). Культура партнерства закреплялась в писаном или неписаном брачном контракте, освященном церковью. В рамках описанного исторического типа гендерного взаимодействия могли складываться брачные союзы непартнерского типа, в которых наблюдалось несовпадение смыслов брачного поведения мужчины и женщины. Исторический подход позволяет предположить малую представленность данного типа союзов в доиндустриальную и раннюю индустриальную эпохи, которые характеризуются устойчивостью традиций. Но само предположение об их существовании логично в свете представленной выше теории идеальных типов.
Индустриальная эпоха в своем развитии породила тенденцию модернизации. В специальной социально-экономической литературе отсутствует не только общепринятое определение данного понятия, но и солидарная трактовка его содержания. Мы последуем за этимологией термина, образованного от слова «модерн» — современный. Русский перевод более информативен, в нем заложена динамика, развитие во времени. Это может означать, что модернизация предполагает уход от традиционности. В нашем контексте модернизация влечет за собой складывание нового типа культуры гендерного партнерства. Она фундирована условиями научно-технического прогресса, позволяющими женщине претендовать на выход за границы приватной сферы, достижениями в борьбе за равные политические права женщин, постепенным принятием ценностей гендерного равенства и эгалитарного брака в наиболее просвещенных слоях обществ модернизации. Сегодня в изменяющемся обществе третьего тысячелетия, по мнению М. Киммела, с которым мы солидарны, дегендеризация качеств и поведения — именно качеств и поведения, а не людей — усилится. Мы останемся женщинами и мужчинами, равными, но способными понимать наши различия, и не будем стремиться использовать различия как основание для дискриминации [см.: Киммел, 2006, 410]. Распространению нового типа культуры гендерных отношений, безусловно, способствуют процессы глобализации в мире, получившие начало в индустриальной эпохе и достигающие системного состояния в следующую за ней постиндустриальную эру.
Какова культура современного гендерного партнерства? Как известно, специалистами даны сотни определений понятия «культура». Представляется, что в контексте нашего анализа наиболее адекватной является философская трактовка, предложенная В. М. Межуевым, который выделил три важнейших аспекта социально-исторического, т. е. культурного, взаимодействия: культура есть совокупность отношений людей к природе, между собой и к самим себе [см.: Межуев, 1977] . Из приведенного подхода может быть выведено умозаключение: исторические типы гендерного партнерства несли в себе преходящую культуру, систему духовных ценностей, разделяемых в определенное время и женщинами, и мужчинами. Затем наступал период переоценки ценностей, который «проходил» через индивидуальное, групповое и общественное сознание. В этот период можно ожидать возникновения несогласия в союзе мужчины и женщины, т. е. распространения отнюдь не партнерских отношений. В процессе переоценки традиционных ценностей складывается новая система ценностей, становящаяся духовной основой модернизации всех видов общественных отношений. В нашем случае происходит признание новой культуры гендерного партнерства. Однако уместно заметить, что гендерная сфера является наиболее консервативной. Причиной этому является приверженность иллюзии ее природной обусловленности.
Культура современного гендерного партнерства складывалась с развитием индустриального общества, сделавшего возможным (а в силу разрушительных войн ХХ в. и необходимым) приход женщин в экономику и политику. Ее в свое время достаточно точно, на наш взгляд, описала Симона де Бовуар: «Совместная жизнь двух свободных людей обогащает их обоих, для каждого из них профессиональная деятельность партнера представляет собой залог собственной независимости. Женщина, свободная себя содержать, освобождает мужчину от тяжелого бремени, которое было платой за то, что он держал ее в рабстве» [Бовуар, 1997, 773 ]. В приведенном тезисе зафиксирован, во-первых, факт партнерства в современном союзе мужчины и женщины, присутствие экономического обмена в их отношениях и его ценностного оформления. Во-вторых, французский философ признала реальность личностной ограниченности в исторических типах неравного обмена и сложившейся в экономической истории ХХ в. возможности складывания нового типа партнерства, конструируемого на иных ценностных основаниях. Одновременно мы должны признать, что в пафосе известнейшей работы кроется горечь осознания трудности складывания описанного типа партнерства в консервативных устоях буржуазного общества.