Развитие концепта «маска» в афроамериканском литературном дискурсе
Е. В. Шустрова
Понятие маски, на наш взгляд, может считаться одним из первоначальных символов любой культуры. Маска издавна ассоциировалась с духами природы, добром и злом, самим человеком, его эмоциями и задатками, благородством и пороком. В контексте нашего исследования образ маски приобретает особую роль в силу нескольких причин. Во-первых, маска часто ассоциируется с Африкой, становится одним из символов Черного континента. Во-вторых, начиная с эпохи Ренессанса и Просвещения произведения афроамериканцев, кроме традиционного описания событий, чувств и философской позиции автора, всегда выполняли ряд дополнительных функций — это создание образа афроамериканца, который был бы принят миром, т. е. маски понятной обществу и одновременно призванной передать накал страстей актера. Исходя из смены стилистических и концептуальных составляющих, общих для писателей того или иного периода, считаем, что афроамериканское литературное наследие может быть представлено в виде смены масок. Всего нами было выделено четыре маски-этапа:
1760–1880 годы — период написания первых афроамериканских автобиографических романов и коротких поэтических произведений.
1880–1920 годы — период поэзии, написанной на стилизованной разновидности афроамериканского варианта английского языка.
1920–1929 годы — период гарлемского Ренессанса и поэтов-«пересмешников».
1930–2000 годы — период новой афроамериканской литературы.
Отметим, что стилистические и концептуальные составляющие разных этапов меняются в зависимости от социокультурных параметров, языковых и культурных контактов афроамериканской диаспоры, расовой политики, проводимой в США в то или иное время.
В то же время маска как неотъемлемая часть культуры становится одной из продуктивных основ метафорического моделирования и со сменой литературной маски-этапа ряд изменений затрагивает и маску-концепт. В рамках данной статьи мы предполагаем проследить развитие концепта «маска» в контексте произведений афроамериканских прозаиков и поэтов начала, середины и конца XX века, т. е. затронуть второй, третий и четвертый периоды. Дело в том, что в афроамериканском дискурсе этого времени данный концепт получает наиболее четкое, законченное языковое и образное оформление. Оговоримся, что мы ни в коей мере не отрицаем возможности подобного развития метафорической модели в контексте иной культуры. Более того, ряд черт афроамериканского концепта «маска», несомненно, сложился под влиянием европейской трактовки. Тем не менее есть и отличия. Подобно тому, как афроамериканская литература являет собой сплав африканских и европейских элементов, так и каждый из концептов афроамериканского дискурса несет в себе черный и белый «заряд».
Начнем с романа У. Э. Б. Дюбуа «Души Черных», написанного в 1903 году 1 Концепт «маска» представлен у У. Э. Б. Дюбуа тремя составляющими — это «покров» (veil), «тень» (shadow), «стена» (wall). Данные фреймы отнесены нами к концепту «маска» на основании комбинаторики, построения синонимических рядов, скрытой потенциальной семантики, приближающей данные элементы к ядерному значению «маска».
У фрейма «покров» две основные линии развития. Этот образ применяется У. Э. Б. Дюбуа для описания либо расовой принадлежности, либо предначертания судьбы, униженного, подчиненного положения, ощущения своей отверженности, изолированности от мира и культуры, кастовой ущербности. Основная комбинаторика лексемы veil дает примеры следующей сочетаемости: to be shut out (by the veil) — быть отрезанным от мира (покровом), to grow deformed within the veil — расти калекой под покровом, to sweep (the veil) away — откидывать покров, to walk within the veil — идти (по жизни) под пологом и др.
Внезапно я пришел к пониманию того, что я не такой как все; возможно, я жил, мечтал, испытывал те же чувства, что и мои (белые) сверстники, но я был отрезан от их мира необозримым покровом (shut out from their world by a vast veil) 2 .
Вторая мысль, струящаяся из воспоминаний о кораблях смерти и излучин Миссисипи, — это мысль старого Юга — искренняя и глубокая вера в то, что в цепи земных существ, где-то между человеком и животным, Бог сотворил еще одного обитателя и назвал его негром — смешное, наивное существо, чья ущербность может даже вызвать снисходительную любовь, но чья доля — всегда оставаться под покровом своей расы (to walk within the Veil) 3 .
Фрейм «тень» употребляется в первую очередь для описания эмоциональных состояний: отчаяния, безнадежности, тоски, осознания своего положения изгоя:
Я хорошо запомнил тот день, когда тень изгнания впервые накрыла меня (the shadow swept across me) 4 .
Во-вторых, это тень прошлого: с одной стороны, былого величия культуры Эфиопии и Египта, которое воспринимается автором как нечто безвозвратно утраченное, и с другой, как тень воспоминаний о довоенном Юге США, радостях мирной жизни.
Тень величественного прошлого негра (the shadow of a mighty Negro past) проносится над легендами об Эфиопии-грезе и Египте-сфинксе 5 .
Вот оно Хлопковое царство — тень прекрасной мечты (the shadow of a marvelous dream) 6 .
К этой теме воспоминаний о юных днях примыкает трактовка тени как песни, что дает третье направление концептуального развертывания:
Помнится, мы колесили по неизвестной дороге следом за повозкой полной букетиков цветов. В памяти у нас проносилась тень песни (the shadow of a song) 7 .
Четвертая линия — это восприятие тени как плена, полона, угона в рабство:
Выглядывая в низенькую дверь, мать тихо смотрела, как играет ее мальчик, а вечером старалась скорее отыскать его, укрыть от теней, что уносят в страну рабов (lest the shadows bear him away to the land of slaves) 8 .
Пятая модель представляет в образе тени смерть, гибель, в том числе и духовную:
Он стремился к свету. Это была не жизнь, а нескончаемые скитания по миру в поисках своей души, муки человека, который тщетно пытался найти свое место в мире, где обитают тени того небытия, что несравнимо с физической кончиной (haunted by the shadow of a death that is more than death) — смерти духа, не выполнившего своего предназначения 9 .
Фрейм «стена» не обладает высокой частотностью и употребляется для образной передачи тягот, разного рода препятствий. В большинстве случаев его трактовка близка к прочтению фрейма «покров» в силу явного присутствия семы «причина» с лексической реализацией «расовая принадлежность»:
Тюремные своды сомкнулись над всеми нами. Эти стены отвесны и неподатливы для белых американцев. И уж тем более они непреодолимы (walls strait and stubborn) для сынов ночи, чья участь — смирение, чей удел — разбитые в кровь ладони, чья доля — почти безнадежное созерцание кусочка неба над головой 10 .
Концептуальные модели «маска — раса, жизнь изгоя, покорность судьбе» и «тень — рабство, беды прошлого» активно задействуются писателями периода гарлемского Ренессанса и поэтами-«пересмешниками» 11 .
В контексте произведений Дж. Тумера 12 концепт «маска» обретает новый фрейм, а именно: как покров, тьма, маска замкнутости и безразличия воспринимается понятие слепоты.
Период новой афроамериканской литературы начинается с творчества Р. Райта и его романа «Сын своего народа» 13 . Основным выражением концепта «маска» для Р. Райта становится фрейм «тень (тьма)». В метафорической и аллегорической связи тень олицетворяет собой беду и смерть:
Он был похож на странное растение, что цвело днем и умирало ночью. Но никому не было дано узреть ни то солнце, что давало ему силу, ни ту холодную тьму, что лишала его жизни (the cold darkness that made it wilt). То были его собственные солнце и тьма, очень личные солнце и тень (his own sun and darkness, a private and personal sun and darkness) 14 .
Ему очень хотелось остаться и посмотреть, чем все закончится, даже если ценой тому была бездна тьмы (swallowed him in blackness) 15 .
Придание образу тени и тьмы зооморфных черт рисует образ молчаливого зловещего хищника 16 . С другой стороны, это символ отстранения и отчужденности персонажа, его нежелание покидать свое укрытие, откинуть полог страха и неверия. Метафорический эпитет дополнительно дает примеры ассоциации покрова со здравым смыслом 17 . Так «покров» (The Veil) У. Э. Б. Дюбуа превращается у Р. Райта в «занавес» (curtain):
Все утро он провел за занавесом безразличия (behind his curtain of indifference). Его безумно раздражало все то, что заставило бы его откинуть этот полог 18 .
Бывали минуты, когда он с горечью мечтал отречься от всех шансов на спасение, вновь спрятаться за своим привычным занавесом (go again behind his curtain). Но это было невозможно. Его выманили из норы безразличия и поймали, поймали дважды. Первый раз, когда обвинили в убийстве, второй — когда не оставили ему душевных сил, чтобы спокойно принять свою смерть 19 .
В метонимической группе образ тени может появляться в описаниях человеческого окружения и чувств злобы, недоверия, отчаяния 20 . Синекдоха дает примеры употребления тени вместо реалии электрического стула 21 .
Отметим еще один концептуальный образ, который уже проявлялся ранее в дискурсе Дж. Тумера. Это слепота, покров катаракты, белесая пелена, лишающая возможности адекватно воспринимать происходящее. У Р. Райта это увечье развертывается и метафорической и метонимической связью как неспособность заглянуть в душу другого человека, нежелание отойти от общепринятых устоев, канонов. Подобное прочтение дополняет описание ослепления гневом, неспособности принимать взвешенное решение:
То, что он совершил прошлой ночью, только подтверждало его догадку. Ян был слеп (blind). И Мэри была слепа (blind). Слепа (blind) и миссис Далтон. Все слепы, да слепы (blind), более чем в одном значении этого слова 22 .
Убейте его и раздуйте вулкан, который однажды выплеснет потоки лавы насилия. Тогда это уже не будет случайное единичное преступление, тогда эта волна в своем диком ослеплении чувств (in a wild cataract of emotion) не будет знать никакого удержу 23 .