У сравнительного метода в истории своя история, занимающая не один десяток лет и растянувшаяся не на одно столетиe. В ХVIII в. его применение было эпизодично, но объектами всегда становились явления социологические (элементы людского общежития) или историко-культурные. Так, в российской истории историко-сравнительный метод впервые использовал М. В. Ломоносов, столкнувшись c теорией немецких ученых из Петербургской Академии наук о создании славянской государственности стараниями приглашенных иноземцев. Объектом приложения нового метода он сделал культуру славянских племен - их религиозные верования великий естествоиспытатель сравнивал с религиозными воззрениями древних греков и римлян, признанных носителей классической цивилизации. Он пришел к выводу, что при всех внешних различиях, религиозные взгляды этих народов имели несомненное сходство в их "строе".
Рождение историко-сравнительного метода - существенная предпосылка грядущего обособления историко-культур-ных сюжетов, один из инструментов, без которого изучение культуры не могло выйти за рамки примеров и приобрести научный характер.
В просветительской историографии оформлялась и мысль о стадиальности в развитии исторических явлений. Изучение культуры различных народов и здесь приобретало все большее значение. Так, в 1763 г. немецкий историк искусства, один из основоположников и теоретиков эстетики классицизма, М. Винкельман (1717-1768) опубликовал книгу "История искусства древности", посвященную античному искусству. Он не противопоставил, как его старшие современники, а связал развитие государственности и искусства в классической древности и показал, что античное искусство, представлявшееся столь совершенным его европейским поклонникам, далеко не всегда соответствовало собственным высоким требованиям. Автор продемонстрировал, что классическое искусство, как и государства древности, имело свои периоды совершенствования, расцвета и упадка, причем возможности и направление развития искусства в каждую из эпох зависели, по Винкельману, от тех возможностей, которые государство и общество открывали для свободного физического и духовного развития личности.
Идея неравномерности развития искусства, его зависимость от состояния гражданского общества последовательно проводилась просветителями. Так, Д. Дидро связал появление различных поэтических жанров с разными состояниями общества, с чередованием периодов мира и войн в человеческой истории.
Идея стадиальности развития истории стала центральным моментом в просветительском осмыслении истории цивилизаций. Именно она в конечном итоге придала термину "цивилизация" статус научного понятия. Развитие просвети-тельской мысли двух последних третей ХVIII в. показывает нам, как попытки понять человеческую личность рождали новые научные понятия, позволявшие в первую очередь осознавать ее общественную природу.
Личность и государство, личность и общество, народ и государство - таковы центральные коллизии философской истории, нашедшие воплощение в художественном и научном творчестве просветителей. Просветители были намерены изучать человека и декларировали свои цели очень четко. В "Философских размышлениях" 1748 г., давая программу Энциклопедии, Дени Дидро провозгласил человека высшей ценностью существующего мира, создателем всех достижений на Земле, разумным центром вселенной. "Мы никогда не должны терять из виду того соображения, что, если бы мы изгнали с земной поверхности человека, то есть мыслящее и созерцающее существо, увлекательные и величественные картины природы сделались бы сценой меланхолии и умолчания... Почему же не представить [в Энциклопедии] человеку такое же место, какое он занимает во вселенной? Почему не сделать его общим центром?" И далее: "Человек есть центральный пункт, от которого должно все исходить, и к которому должно все возвращаться".
Человек и его индивидуальность становились объектами споров среди просветителей. Споры касались в первую очередь существа и методов необходимых общественных преобразований. Вопрос о человеке возникал, тем не менее, каждый раз, когда приходилось уточнять, что должен и что может сделать человек как представитель народа и как сознающая себя и свой общественный долг личность (как гражданин - по терминологии просветительства) для создания идеального общества.
Проблема человека заняла существенное место в творчестве Клода Адриана Гельвеция (1715-1771), автора трактатов "Об уме" (1758) и "О человеке" (последний увидел свет в 1773 г., уже после смерти философа).
Гельвеций спорил с Монтескье о способах достижения будущих преобразований, считая, что углубление в историю не может дать ответа на запросы будущего. Категоричнее Монтескье он был и в отношении к категории "долженствование" как ведущей характеристики сознательного человека-гражданина. Но более всего Гельвеция не устраивала в творчестве Монтескье его идея связи климата с особенностями нравов. По мнению Гельвеция, теория климата освещала и оправдывала общественное и индивидуальное зло, объявляя его естественным, закономерным и необходимым. Человек в трактатах Гельвеция рассматривался как родовое существо, а человеческий разум - как коллективный.
Другой аспект взаимоотношения человека и общества присутствовал в полемике Руссо с Дидро и Вольтером.
Жан-Жак Руссо (1712-1778) был, пожалуй, фигурой, равной Вольтеру по степени известности. Его имя постоянно находилось на устах. Им увлекались, по его рекомендациям меняли образ жизни, под влиянием его произведений брались за перо, чтобы увековечить собственную жизнь в обыденности своей и уникальности. Прямому влиянию произведений Руссо обязана и русская культура. В 1762 г. в "Собрании лучших сочинений" было опубликовано письмо Руссо к Вольтеру, излагавшее взгляды Руссо на индивидуума и общество как целостную систему. Русский перевод его трактата "Рассуждения о науках и искусствах", написанного в 1750 г., был опубликован уже в 1767 г. и с тех пор переиздавался неоднократно. Произведения Руссо появлялись в России с завидной быстротой. Попытки запретить перевод некоторых из них ("Об общественном договорe", "Эмиль") лишь способствовали их популяризации. А. И. Герцен скажет позже: "Мы также пережили Руссо... как французы".
С идеями Руссо в России были связаны представления о долге гражданина перед обществом и представления о "естественном" человеке, противостоящем цивилизации как состоянию современного государства. Книгам Руссо российское общество обязано существенным изменениям в воспитании детей, обязательной частью которого с конца XVIII в. становятся занятия физической культурой и прогулки на свежем воздухе. С произведениями Руссо связаны и изменения в жанре мемуарного повествования. В нем рядом с известными литераторами своего времени Д. Фонвизиным, И. Долгоруким, Н. Муравьевым появились лица, подобные пожелавшему скрыться под инициалами провинциальному книгоиздателю Батурину, писавшему не только о политических, религиозных и нравственных принципах своей жизни, но и о ее интимных сторонах, выходцу из крестьян Т. И. Калашникову, скромно именовавшему себя в своих писаниях "незнаменитым" или жене известного масона Лабзина, женщине просвещенной и образованной, но стилем своим напоминавшей больше боярыню Морозову, погибшую за старую веру в конце ХVII в., чем даму заката куртуазного ХVIII столетия. Ю. М. Лотман видел сложную соотнесенность с наследием Руссо трех основных идейно-художественных направлений России Х1Х в. - творчества Н. Г. Чернышевского, Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского.
Было и обратное влияние, через многочисленные контакты с русскими, жившими заграницей, переписку. Не случайно господин де Вольмар, один из основных героев "Новой Элоизы" - философской фантазии Руссо, - изображен как выходец из России.
В восприятии и современников, и людей последующих поколений идеи Руссо выглядели иногда диаметрально противоположными. Личность Руссо воспринималась еще более неоднозначно, чем его идеи. Общественное мнение и во Франции, и за ее пределами бывало к нему крайне недоброжелательным, а иногда и агрессивно враждебным. Вольтера тоже часто не жаловали и не жалели, но он поражал воображение и считался недосягаемым в своей исключительности. Руссо настаивал на обычности своей личности и в то же время было ясно, что он - "обычный" исключительный человек, подражать которому и в пороках, и в добродетелях под силу далеко не каждому. В своей "Исповеди", воспринимаемой современниками очень неоднозначно - то как прославление деятельного "эго", то как манифест эгоизма или вообще как непристойные откровения - философ пытался показать себя как родовое явление, воплощенное в персонифицированное "я". Для последующих поколений книга эта стала открытием личности и гимном нигилизму. Понятие человеческой индивидуальности входило в интеллектуальное творчество и повседневный быт в противопоставлении человека существовавшему обществу. Сформировать такую позицию помогли, среди прочих, и произведения Руссо.