Сазонов Владимир Николаевич
Что видим – видимость одна,
Поверхность мира далека от дна.
Все несущественное явно в нем,
Суть вещи – тайна, не видна.
Омар Хайям (12 век)
1. Историко-философские аспекты понимания явлений
Представления о природе явлений в различных сферах бытия имеют мировоззренческое значение. Они углубляют понимание процессов в мире, согласовывают между собой движущие их силы. Многочисленные письменные и устные свидетельства, философские и научные исследования позволяют указать на три наиболее распространенных взгляда на природу явлений:
1.1 Мифологический
Мифологическое мировоззрение объясняет мир, явления в нем по аналогии с жизнью человека и общества. Для него характерно находить причину природных явлений в сознательно действующих существах (субъектах), которые управляют ими, объясняют их. В качестве таких субъектов называются боги, духи, демоны, творящие явления своей мудростью и силой. Они, мол, знают куда вести ход событий, им известно будущее. Для мифологического мировоззрения характерно представление будущего как предопределенной реальности, которая и является причиной явлений, так как их ход подчинен задачам будущего. При этом над явлениями господствует субъективный, личностный мотив мифологических существ, богов, позже, единого Бога, а будущее выступает как системный фактор, объединяющий явления, задающий им единый вектор. То есть, в соответствии с мифологическим мировоззрением, предполагается не только существование иерархов, управляющих явлениями, но и преобладание субъективного фактора, как системного при их протекании.
1.2 Метафизический
В метафизике древней Греции явление рассматривается в качестве этапа становления мира, его элемента. Она заявляет о необходимости глубинного понимания природы нашего мира. Установления таких связей между ее явлениями, которые бы раскрывали первооснову и первопричину мира, привели нас к согласованному, непротиворечивому пониманию его становления. Задачи поставленные классической метафизикой не решены до настоящего времени. Ее глубокомысленные идеи растворились в научных и псевдонаучных мыслях. Причины этого, по крайней мере, две (1). Во-первых, классическая метафизика пыталась найти первооснову сущего в вещественных образованиях (вода, огонь, атом), ограничивая ими мыслимые механизмы становления мира. Правда, одним из ее выдающихся представителей – Анаксимандром, было введено понятие беспредельности для представления первоосновы мира, как не имеющей ни начала, ни конца, не подпадающей под чувственное осязание. Но оно не получило своего развития до настоящего времени. Поэтому богатство содержания нашего мира гораздо глубже, чем представляло его себе древнегреческое мировоззрение, да и философия последующих веков.
Во-вторых, в метафизике возникали чуждые ей воззрения на становление мира. Парменид, например, провозгласил, что бытие возникает из небытия, фактически отрицая процесс становления мира. Победившее же представление, провозглашенное Гераклитом, предлагало понимать становление мира как смену его противоположностей, борьбу. Они были названы движущими элементами развития, его логосом. Такое видение становления мира практически без изменения вошло в европейское мышление и завершилось диалектикой по Гегелю, а позже было провозглашено реальным механизмом существования и развития современного мира, его бытия (теория и практика марксизма).
Развитие диалектического взгляда на природу явлений, несомненно, противоречит исходным началам метафизического понимания мира. Нечто подобное произошло и в развитии религии: противоборство Бога и Дьявола в христианской догматике. В средние и последующие века метафизика, как направление философской мысли, окончательно утратила свое цельное звучание. Использовался только термин "метафизика" в различных, противоречащих друг другу, направлениях философии от И. Канта (2, стр. 52) до субъективистских и эзотерических учений (3, 4).
1.3 Естественно-научный
Формирование научного мировоззрения происходило по мере достижения знаний о мире, обладающих объективным, необходимым и всеобщим характером. Когда умственная работа, наряду с чувственными восприятиями, давала возможность постигать сущность объекта, создавать соответствующую теорию, предвидеть ход событий, прогнозировать будущее. При этом любое явление представлялось как следствие объективно вызвавших его причин (каузальность). Это направление европейской мысли окончательно победило в восемнадцатом веке, завершившись детерминизмом в философии (5) и механическим пониманием явлений природы в естествознании.
Наиболее убежденный сторонник механицизма в научном мире Л. Больцман (6) считал, что не только в природе и искусстве всесильна механика. Она господствует также и в политике, и в социальной, и в духовной жизни. Работу памяти, разума и даже наследственность Л. Больцман сравнивал с работой механизма. Последовательное совмещение детерминизма с механицизмом достигнуто в философии И. Канта. Пространство и время у него соответствуют принципам классической механики. Он пишет, например, что узнав о произошедшем событии, мы всегда предполагаем, что ему предшествовало другое событие, из которого первое следует по некоторому правилу (7, стр. 56). Вместе с тем, И. Кант проявил очевидную непоследовательность, выделив разум (в отличие от рассудка) в самостоятельную умственную деятельность, наделяя его синтетической способностью в виде трех идей: мира, души и Бога, то есть объектов, которые не даны нам в опыте (7, стр. 427).
Последующее развитие философской мысли и научных исследований ослабляет авторитет механицизма и детерминизма. Так уже Ф. Шеллинг, современник И. Канта, утверждает (8), что мир это организм, живая целостность, в которой стирается противоположность между организмом и механизмом с преобладанием первого. Что различие между явлениями неорганического и органического миров относительно. И то, и другое связано одним началом: природа есть зримый дух, а дух есть невидимая природа. Таким образом, философия проявила свою независимость от естествознания, которое также отходило от механицизма и всесилия детерминизма. Процесс этот, правда, затянулся. Только в 1929г. Э. Шредингер поставил вопрос об "аказуальности понимания природы" (9), заявляя, что классический закон причинности лишается в микромире своей строгой силы.
Сомнения в механическом характере явлений в природе усиливаются у естествоиспытателей по мере осознания сложности их организации и ограниченности опыта, как методологической основы познания. Так А. Эйнштейн утверждает (10), что из опыта нет прямого пути к построению теории. Хотя она и может быть подсказана опытом, но не выводится из него. Ощущение, переживание, с логической точки зрения, произвольно, точно так же, как и понимание их причины, а детерминизм нельзя использовать для описания любых явлений, например, в микромире. В свою очередь, В. Гейзенберг пишет (11), что элементарные частицы не обладают свойствами. Электрон "сам по себе" не обнаруживает даже простейших геометрических и механических свойств. Он проявляет их только в той мере, в какой они становятся доступными наблюдению через внешние воздействия. В результате В. Гейзенберг приходит к выводу, что макроявление - не сумма микропроцессов, что статистические закономерности имеют фундаментальный характер: динамические законы можно рассматривать как их частный случай.
Фактическим отказом от детерминизма и механицизма в микромире стало введение Н. Бором принципов соответствия и дополнительности (12), придавая последнему статус всеобщности. Признание дополнительности за различными аспектами атомных явлений фактически означало полный отказ от их причинного описания и заставляло прибегать к вероятностным законам. При этом менялось отношение между активным субъектом и объектом. Позиция Н. Бора в этом вопросе совпадает с высказываниями В. Гейзенберга. Он писал (11), что при изучении атомных явлений мы находимся в средоточии природы и человека, а естествознание становится частью этих отношений. Что общепринятое разделение мира на субъект и объект, внутренний мир и внешний, тело и душу больше не приемлемо и приводит к затруднениям.
Таким образом, по мере углубления научного знания о природе явления наблюдается сближение его трактовки с мифологической. Это проявилось в понимании роли субъективного фактора в происходящих явлениях. Детерминизм в естествознании уже не представляется безусловным при понимании причин явлений. Вместе с тем, научный взгляд на явление существенно отличается от метафизического, который ориентирован на познание первоосновы, первопричины мира и единого принципа его становления. Метафизика не может удовлетвориться относительным, тем, что достигается из опыта. Ведь знание, полученное из опытных данных, может быть поправлено последующим опытом. Более того, естествознание рассматривает явления, вырывая их из "контекста" становления мира, как единого процесса. Объекты явлений (предметы, вещественные образования) абстрагированы от их глубинного содержания, природной истории становления мира. По своим устремлениям классическая метафизика занимает промежуточное положение между мифологическим и естественно-научным взглядом на мир, признает наличие субъективного фактора в становлении мира (его первопричины). Она в то же время нуждается, для своего самоутверждения, в знании первоосновы мира и механизмов его становления.
2. Явление, как проявление духа в вещественном мире
Метафизика духа преодолевает естественную для классической метафизики ограниченность, дает новое мировоззрение. Утверждая двуединство нашего мира, представляя элемент первоосновы вещественного мира духовной сущностью, метафизика отдает приоритет духу в его становлении (12, 13). Используя идею Анаксимаедра о беспредельности первоосновы сущего (1), наделяя "беспредельными" (по содержанию) возможностями духовную сущность, она распространяет на природный мир достигнутое понимание "рукотворных" явлений. Когда созданию изделий, форм социальной жизни и многого другого предшествует творческое созидание их воображением, сознанием – духовной сферой человека. При этом внутренняя активность человека становится движущей силой, причиной творческого порыва. Овеществление же продукта духовной деятельности человека (да и сама она), становится явлением только тогда, когда оно соответствует идеалам будущего, интересам его социальной среды: семьи, трудового коллектива, населения города и так далее. В противном случае оно имеет временную ценность, обратимо, противоречит системным принципам причинности в целом (12, 13).