История философии и проблема научности
Примитивный плюрализм породил в известной части российской философской литературы, включая учебную, столь же упрощенную концепцию истории философии, которая превратилась в перечень более или менее «равноправных» философских систем, оценка которых определяется личными предпочтениями. В противоположность столь упрощенному подходу просто блестяще выглядит Гегелева концепция историко-философского процесса как движения к научной философии, к истине, в котором ни одна система не является только ложной и полностью устаревшей, а выражает собой частицу истины. Конечно, мы хорошо понимаем ограниченность позиций Гегеля, для которого его философия выступает концом и абсолютной истиной философии. Однако Гегелева концепция истории философии содержит великую мысль о закономерном движении философии к научной философии, исключающую поверхностно понятый «плюрализм».
Историко-философский процесс всегда направлялся более или менее осознанным стремлением к истине, что в эпоху формирования собственно научного мышления вообще получает определение движения к научности.
Научное мышление, как закономерный и высший этап развития человеческого интеллекта, формируется с XV по XVIII в. При этом формирование научного мышления шло в глубоком взаимодействии с формированием и развитием материализма как адекватного выражения научного мышления. Материалист Ф. Бэкон, как известно, стоял у истоков формирования современного естествознания. Весьма примечательно, однако, что формирование научного мышления в философии, идущее в тесном взаимодействии с формированием частных наук, происходило с существенным опозданием по сравнению с частнонаучным мышлением вследствие особого — всеобщего — характера философской мысли. Если экспериментальная наука (связанная прежде всего с механикой), по оценке Д. Бернала [3], оформилась уже в XVII в., формирование собственно философского научного мышления шло с большой задержкой, что выразилось в механистическом характере философии, во многом воспроизводившем ведущую науку того времени.
Явная постановка задачи создания научной философии может быть связана, по нашему мнению, лишь с философией И. Канта и особенно Гегеля. В материалистической философии XVII-XVIII вв. фактически сформировалось представление о научности философии как о ее соответствии здравому смыслу, но еще отсутствовала явственно выраженная рефлексия понятия научности. Замечательная попытка Спинозы построить философию в соответствии с математической моделью научности в виде философской системы («Этика»), созданной математическим («геометрическим») способом, еще не содержала явственно рефлектированно- го понятия философской научности.
Уже в названии одной из работ Канта — «Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в качестве науки» явственно выражена постановка задачи создания научной философии. Как известно, Кант считал главным условием научности философии ее трансцендентальный характер, т.е. отказ от «трансцендентного» учения о сущности мира как такового. По весьма меткой оценке Гегеля, философия Канта — философия «химер», а не действительного мира и человеческого духа. Однако Кант высказал и ряд совершенно разумных соображений о критериях научности в философии, прежде всего о ее доказательном характере. Важным приобретением философии явилась и мысль Канта о необходимости «рефлексии в основания» философской системы, что он и выразил в структуре своей «Критики чистого разума».
Опыт построения научной философии Кантом имеет в большей мере негативный, чем позитивный смысл. Философия «химер», хотя философ и называл ее «коперниканским переворотом» в науке, не может служить эталоном научности в философии. Опыт философии Канта — скорее опыт того, какой ни в коем случае не должна быть научная философия (если отвлечься от безусловно ценного момента его философии — элементов диалектики). Увлечение философией Канта и различных его последователей в прошлом и настоящем (варианты феноменологии) в современной отечественной философской науке имеет поэтому весьма прискорбный характер. Примечательно, что как после поражения первой русской революции, так и третьей (Великой Октябрьской социалистической), в 90-е гг. известная часть представителей философской мысли бросается к кантианству и субъективному идеализму, но не к философии Гегеля. Впрочем, это легко объяснить: явно «подростковая» философия Канта, философия «химер», представляет собой несравненно более легкий предмет увлечений для определенного уровня философской культуры, чем грандиозная философия гениального Гегеля.
Замечательный опыт движения к научности, заложенный в философии Гегеля, может быть сведен, как представляется, к следующим основным моментам (в развернутом виде это рассмотрено нами в [4]).
Прежде всего, это переход от философских химер к философии объективности. Всю историю философской мысли Гегель классифицирует поэтому по «трем отношениям мысли к объективности».
Философия должна быть построена в виде целостной философской системы, имеющей свое строго определенное начало и замыкающейся в единое целое. Гегель ошибочно полагал, что целостность научной философской системы определяется логикой круга.
Философия может быть научной, если она схватывает бесконечное и всеобщее, обладает достаточной для этого мощью мысли, которой не обнаруживается у предшествующей философии.
Научная философия может быть только диалектической.
Научная философия должна основываться на доказательствах, а не на вере. Внутренней основой такой доказательности философской мысли выступает логика отрицания отрицания — способ мышления, благодаря которому предмет мысли развертывается из самого себя, а не описывается внешним образом путем простого предикатирования.
Гегель полагал, что его философская система и представляет собой единственно возможную научную философскую систему. Однако, как уж давно показано, в конечном счете Гегелева философская система терпит крах, поскольку исходная идеалистическая посылка — понятие абсолютной идеи — оказывается в неразрешимом противоречии с идеей развития. Понятие развития могло быть выполнено только при условии выбора бесконечной по своей природе субстанции развития. Бесконечность круга — довольно тривиальная иллюзия, в которую впал гениальный философ в силу определенных предвзятых установок на идеализм. Мысль, идея как таковая, не содержит в себе «принципа бесконечности». Последняя, бесконечность, может прийти в мысль только извне, из внеположной мысли реальности. Важнейший урок научности, преподанный великим философом вопреки своему прямому намерению, заключался в фактической демонстрации того, что бесконечность развития не может быть выполнена на базе мысли, идеи. Философия Г егеля, несмотря на все ее гениальные прозрения (в особенности блестящую трактовку истинной бесконечности), оказалась фактически философией конечного.
Второй крупный урок научности был фактически преподан философией Фейербаха, конечная суть которой оказалась в том, что искомая субстанция, без обнаружения которой философия не раскроет секрета научности, должна быть материальной и — о чем свидетельствовала негативная сторона опыта философа — рассматриваться диалектически.
Программа создания научной философии, в ряде существенных моментов выдвинутая Кантом, Гегелем, Фейербахом, была принципиально реализована только в марксистской философии, которая смогла соединить действительную субстанцию, органически включающую в себя бесконечность, с идеей развития, получившей мощь бесконечности, недостижимую для гения Гегеля. Основательный анализ изложенного тезиса не входит в задачу настоящей статьи [5].
Критерии научности в философии
Научность мы будем трактовать в общепринятом смысле — как соответствие, или адекватность, теории реальности. Основными критериями научности вообще выступают, очевидно, следующие.
Наличие достаточной эмпирической базы (в соответствии с всеобщим логическим законом достаточного основания). В конечном счете научное мышление опирается на достаточную систему фактов. Суть этого критерия заключается в смысловом, содержательном соответствии теории ее эмпирической базе. Естественно, что этот интегральный критерий научности включает целый ряд частных критериев, в том числе критерии верификации в известном смысле, введенные аналитической философией.
Наличие адекватного метода исследования, который, в свою очередь, определяется в конечном счете теорией и, следовательно, совокупной эмпирической базой научного мышления. Этот интегральный критерий включает в себя наличие адекватной предмету мышления эмпирической базы логики в ее различных аспектах и уровнях, начиная с традиционной формальной логики и кончая конкретной «логикой вещей» (логика теории Ньютона, Эйнштейна и т.д.).
Наличие конечной практической проверки, начиная с научного эксперимента и кончая общественно-исторической практикой в известном философском смысле термина. Разумеется, практическая проверка не есть некий автоматический процесс, но предполагает целую систему интеллектуального обеспечения реализации практической проверки.
Критерии научности в философии основываются на общенаучных критериях, но содержат весьма важные элементы, определяемые природой предмета философии как особого рода науки. Такими элементами выступают всеобщность и бесконечность, которые должны быть введены в содержание известных общенаучных критериев.
В философии достаточность эмпирической базы означает, что эта база должна быть репрезентативной для бесконечного мира, а не его известной конечной части. Метод научной философии должен быть адекватен всеобщему и бесконечному в мире. Соответствующий характер приобретает и доказательство в философии, обращенное (в важнейших моментах философской теории) к бесконечному и всеобщему, а не к частному и конечному. Последнее, к сожалению, фактически игнорируется в философской литературе [6]. Наконец, практика как конечный пробный камень истины должна нести в себе всеобщее и бесконечное.